– Снова ошибочка! Ну что, рассказать?

Джинн устремил на него пронзительный взгляд черных глаз.

– Ты поразил сам себя, как последний идиот, каковым ты и являешься. Голем приближался, явно намереваясь забрать посох и раздавить твою голову, как дыню. Однако…

– Ты его остановил? — спросил Натаниэль. – Если так, я благодарен тебе, Бартимеус.

– Кто я? Я спас тебя?! Помилуй, не повторяй таких глупостей, а то еще услышит кто-нибудь из моих знакомых. Нет. Не забывай: моя магия бессильна перед магией голема. Я отошел в сторонку и устроился поудобнее, чтобы полюбоваться спектаклем. На самом деле это были девушка и ее приятель. Это они тебя спасли. Погоди ехидничать! Я не вру. Пока мальчишка отвлекал внимание голема, девушка вскарабкалась на спину чудовищу, выхватила у него из пасти манускрипт и бросила его на землю. Но в этот самый миг голем схватил ее и мальчишку и испепелил их в мгновение ока. После этого жизненные силы оставили его, и он наконец застыл, в нескольких дюймах от твоей глотки.

Глаза Натаниэля подозрительно сузились.

– Чушь собачья! Это же просто глупо!

– Знаю, знаю. И зачем ей понадобилось тебя спасать? Это просто в голове не укладывается, Нат. И тем не менее она тебя спасла. А если ты думаешь, что это неправда, пожалуйста: вот тебе вещественное доказательство.

Джинн протянул Натаниэлю то, что все это время прятал за спиной.

– Вот что она выхватила у него изо рта.

Натаниэль сразу узнал манускрипт: он уже видел такой в Праге. Однако на этот раз свиток был туго свернут и запечатан куском черного воска. Натаниэль медленно взял его, взглянул на зияющую пасть голема, потом снова на свиток.

– Девушка… – Он никак не мог привыкнуть к этой мысли. – Но ведь я же вез ее в Тауэр… Я ее преследовал! Нет… Она бы скорее убила меня и уж тем более не стала бы меня спасать. Я тебе не верю, джинн. Ты лжешь. Она жива. Она сбежала отсюда.

Бартимеус пожал плечами:

– Ну, как скажешь. Видимо, потому и посох тебе оставила, пока ты лежал беспомощный.

– О-о…

Это был аргумент. Натаниэль нахмурился. Посох был главной целью Сопротивления. По доброй воле девчонка бы с ним ни за что не рассталась. Возможно, она и в самом деле мертва. Натаниэль взглянул на свиток, который держал в руке. И внезапно его осенило.

– Если верить Кавке, на пергаменте должно быть написано имя нашего врага! – сказал он. Давай-ка взглянем! Возможно, это позволит узнать, кто стоит за големом.

– Не думаю, что ты успеешь, – возразил джинн. – Осторожнее, он уже горит!

Из свитка со скорбным шипением вырвалось желтое пламя. Натаниэль вскрикнул и поспешно отбросил горящий пергамент на мостовую. Пергамент постепенно съеживался и обугливался.

– Если вынуть рукопись изо рта голема, сила заклятия вскоре уничтожает ее, – продолжал Бартимеус. – Ну и ладно. Знаешь, что будет теперь?

– Теперь голем исчезнет?

– Да, но не в этом дело. Сперва он возвратится к своему хозяину!

Натаниэль уставился на своего раба – до него внезапно дошло. Бартимеус с улыбкой приподнял бровь:

– Любопытно будет взглянуть, а?

– Да, весьма любопытно! – Натаниэль ощутил прилив мрачного возбуждения. – А ты уверен?

– Я один раз видел такое, давным-давно, в Праге.

– Хорошо же…

Натаниэль перешагнул через дымящиеся остатки пергамента и, прихрамывая, подошел к голему. Он поморщился от боли в боку.

– Надо же, как болит! Как будто на меня что-то упало.

– Странно. С чего бы это?

– Ладно, не важно.

Натаниэль взял посох.

– Ну, – сказал он, снова отходя от голема в сторону, – давай посмотрим.

Пламя догорело. Ветер быстро разметал по двору пепел. В воздухе остался висеть странный, мрачный запах.

– Это живая кровь Кавки, – объяснил Бартимеус. – Теперь от нее ничего не осталось.

Натаниэль поморщился. Когда догорел последний клочок пергамента, по неподвижному телу голема пробежала дрожь.

Руки шевельнулись, голова судорожно дернулась, грудь поднялась и снова опустилась. Послышался слабый звук, похожий на вздох умирающего. И снова тишина. Каменный гигант застыл. Потом, скрипя, точно старое дерево в бурю, огромная спина разогнулась, протянутая рука упала вдоль тела, голем вновь выпрямился. Он склонил голову набок, словно в раздумье. Око голема посреди лба оставалось пустым и мертвым: повелевавшего им разума в нем больше не было. Однако тело продолжало двигаться.

Натаниэль с джинном отошли в сторону, когда существо повернулось и устало зашагало прочь со двора. На них оно внимания не обращало. Оно шло все тем же неудержимым, размеренным шагом, что и прежде. Издали могло показаться, что оно осталось таким же могучим. Но оно уже начинало меняться: поверхность тела пошла мелкими трещинками. Трещинки начали появляться в центре торса, где прежде был гладкий, ровный камень, и лучами побежали к конечностям. Мелкие кусочки глины отрывались и падали на мостовую позади гиганта.

Натаниэль и джинн шагали следом за големом, стараясь не отставать. У Натаниэля ныло все тело, он опирался на посох Глэдстоуна, как на костыль.

Голем миновал арку и вышел из конюшен на улицу. Он повернул налево и, не обращая внимания на правила уличного движения, зашагал прямо посередине дороги. Первый, кто с ним встретился, плечистый, лысый торговец с татуированными руками, который катил тележку с корнеплодами, жалостно взвыл и поспешно юркнул в ближайший переулок. Голем не обратил на него внимания, Натаниэль с Бартимеусом тоже. Маленькая процессия двигалась вперед.

– Если предположить, что хозяин голема – один из старших волшебников… – рассуждал Бартимеус. – Заметь себе, если – вполне возможно, что мы сейчас направляемся прямиком в Вестминстер. А это, между прочим, центр города. Ох и наведем мы шороху!

– Тем лучше, – сказал Натаниэль. – Мне только этого и надо.

С каждой минутой на сердце у него становилось все легче, тревога и страх, копившиеся у него в душе последние несколько недель, начинали рассеиваться. Правда, подробности того, как именно ему удалось спастись от голема, по-прежнему оставались неясны, но теперь это не имело особого значения: после унижения прошлой ночи, когда все великие волшебники объединились против него и над ним нависла угроза Тауэра, он почувствовал, что свободен и снова в безопасности. Он добыл посох – Деверокс ему за это в ножки поклонится! – и, лучше того, у него есть голем. Ему никто не верил – так вот, теперь они все будут рассыпаться в извинениях: и Дюваль, и Мортенсен, и все остальные. Его наконец-то примут в их круг как равного, а простит его госпожа Уайтвелл или не простит, особого значения уже не имеет. Шагая через Саутуорк по пятам за големом, Натаниэль позволил себе широко улыбнуться.

Судьба Китти Джонс также оставалась под вопросом, но и тут все устроилось к лучшему. Невзирая на требования разума, Натаниэлю все-таки было не по душе нарушать обещание, данное девушке. С этим, разумеется, ничего поделать было нельзя – за ними наблюдали следящие шары, и отпустить ее восвояси ему бы никто не позволил, – однако тем не менее эта история слегка тревожила его совесть. Ну а теперь ему беспокоиться не о чем. Пытаясь его спасти (во что ему по-прежнему верилось с трудом) или сбежать (что больше похоже на правду), девушка погибла и исчезла, и ему не придется тратить время на мысли о ней. Даже где-то жалко… Судя по тому, что он успел узнать о ней, она была на редкость энергичной, талантливой и волевой личностью, куда более выдающейся, чем все эти великие волшебники с их вечными склоками и дурацкими пороками. Как ни странно, она чем-то напоминала Натаниэлю его самого, и волшебнику было почти жаль, что ее больше нет.

Джинн молча шагал рядом с ним, словно погруженный в раздумья. Казалось, он был не особо расположен разговаривать. Натаниэль пожал плечами. Кто может знать, какие странные и злобные мысли посещают джиннов? Лучше и не спрашивать.

Чем дальше они шли, тем чаще им под ноги попадались комочки сырой глины. Голем все быстрее рассыпался на куски. На его поверхности уже появились заметные дыры, и очертания его конечностей сделались слегка неровными. Двигался он все с той же скоростью, но его спина слегка согнулась, как будто он постарел и ослаб.