— Нет, пожалуй, галереи не для меня, — решила она. — Лучше пойду-ка я в магазин и куплю что-нибудь к ужину.

— Хотите, я составлю вам компанию, — предложил Инди, которому очень хотелось побыть с ней, пока Броди ходит по музеям. Для этого он готов был даже заняться ужином.

Но она отказалась.

— Нет, вы с Маркусом идите, а я приготовлю ужин к вашему приходу.

Вот и вся романтика, подумал Инди, и отправился переодеваться.

Через пять минут Инди и Броди дошли до Понт дель Академия, деревянного моста через Большой канал. Всего в Венеции было четыреста мостов, но только три из них пересекали Большой канал. Этот мост считался временным и был построен пять лет назад, во времена Великой депрессии.

Они остановились на самой верхней его точке, чтобы полюбоваться видом. Слева виднелся собор Сан-Марко, произведение византийской архитектуры XI века. Внешнее его оформление относилось к XIII веку, к периоду разорения Византии во время четвертого крестового похода. Справа находилось палаццо Бальби, дворец, крышу которого украшали обелиски.

— Я все думаю, Маркус, не нравится мне то, что ты поедешь туда один.

— А мне кажется, твой отец одобрил бы меня. Если мы будем откладывать и дальше, то эти дикие люди, — я имею в виду членов того странного братства, — доберутся до чаши Грааля, и тогда неизвестно, что с ней может случиться.

— Я тебя удерживать не буду. Но прежде чем отправиться в Искендерун, свяжись с Саллой. Пусть он встретит тебя там.

Броди согласился, потому что Салла был их старинным другом. Он не раз спасал Инди от верной смерти в те времена, когда тот искал Ковчег завета в Египте. Если Салла будет помогать Броди в поисках чаши Грааля, то можно не беспокоиться.

Они довольно долго бродили по залам галереи. Броди был не только любителем живописи, но и знающим гидом. Он мог рассказать что-нибудь интересное о каждой картине. Например, венецианский Ренессанс он считал явлением парадоксальным, поскольку Венеция не была наследницей великого Рима. Город был основан на пересечении путей между Востоком и Западом, между античностью и средневековьем, и стал воспреемником традиций раннего христианства. Здесь Ренессанс означал, скорее, появление новых привычек и ценностей, чем возрождение старых. Однако, именно в Венеции родились многие лучшие произведения итальянского Возрождения.

Инди казались интересными рассуждения Броди, но сама тема его не сильно волновала. Он всегда говорил своим студентам, что между искусством и археологией есть много общего, но для археолога хорошо сохранившиеся экскременты очень часто так же интересны, как и расписная керамика или изделия из золота тонкой работы.

Примерно через час Инди заметил, что Броди начал уставать, и решил напомнить ему о травме и о том, что надо себя беречь.

— Со мной все в порядке, небольшое сотрясение, и поэтому немного болит голова. Утром я уже буду совсем здоров. — Но все-таки согласился, что пора домой.

Чем ближе они подходили к дому, тем сильнее Инди чувствовал беспокойство, как будто тысячи иголок кололи ему шею. С течением лет он научился доверять этому чувству. Такое ощущение опасности было, по-видимому, врожденным и не раз помогало ему в трудные минуты.

Когда они дошли до дома, он понял, что интуиция его не подвела. Входная дверь была слегка приоткрыта. Инди заглянул внутрь, осторожно вошел и огляделся.

— Эльза! — окликнул он.

Но дом ответил ему только эхом собственного голоса.

— Эльза? — он позвал громче, но опять безответно.

Это сразу напомнило ему отца, и по спине пробежал холодок.

— Я пойду посмотрю на кухне, — сказал Броди.

Инди кинулся в свою спальню. В комнате все было перевернуто вверх дном. Матрас сброшен на пол, содержимое всех ящиков вывернуто и разбросано.

Боже мой, а что с Эльзой? Через холл он бросился в ее комнату. Перед дверью он задержался, перевел дыхание и повернул ручку. Здесь тоже кто-то как следует поработал. Все вещи из ящиков были выброшены, с вешалок снята и раскидана одежда, с постели сдернуты простыни.

Но где же она сама?

Инди вышел из комнаты и услышал откуда-то приглушенный голос. Он осторожно пересек холл. Голос стал слышнее, было ясно, что кто-то поет в ванной.

— Эльза, это вы? — Он слегка приоткрыл дверь.

— Хэлло, Инди. — Она лежала в облаке пены и весело ему улыбалась. Вокруг горла было как будто ожерелье из прозрачных бусин, из пены выглядывало белое плечо.

— Послушайте, певунья, люди уже спать ложатся, — он вышел из ванной и облегченно вздохнул. Пусть себе спокойно плещется, не стоит ее беспокоить.

— Я сейчас выйду, — закричала она ему вслед.

Вернувшись в свою комнату, он еще раз огляделся. Наверное, тот, кто так покопался в его вещах, спрятался, когда Эльза вернулась из магазинов. Потом, стоило ей зайти в ванную, как он тут же сбежал.

Пересекая холл по пути в свою комнату, Инди взглянул на часы, прикидывая про себя, сколько времени ей потребуется, чтобы понять, что произошло, и сменить песенку.

Он усмехнулся, услышав ее испуганный крик, и стал ждать, когда она прибежит к нему. Вот послышались шаги, и Эльза распахнула дверь. Она была в купальном халате, с мокрыми волосами и расширенными от ужаса глазами:

— Инди, там, в моей комнате…

— Да, и в моей тоже.

Она покачала головой в изумлении.

— Что же они искали?

— Вот это.

Он достал из кармана заветную тетрадь отца, посвященную поискам чаши Грааля, и бросил ее на стол.

— Бумаги вашего отца. Оказывается, они были у вас…

— Ага, были.

— А вы помалкивали. Вы мне не доверяете.

Взглянув Эльзе через плечо, он увидел Броди и дал ему знак, что все в порядке. Тот понял, какой оборот принимают дела, и быстро исчез из виду.

— Я вас совсем не знаю. — Инди заглянул в ее светло-голубые глаза, ему ужасно хотелось провести пальцем по капризно надутой губке. Господи, подумал он, разве можно не поддаться ее прелести? — Но я хотел бы узнать вас получше.

— Я тоже. — Дыхание ее стало прерывистым. — С того момента, как тебя увидела в первый раз.

— И часто с тобой такое случается?

— Нет, впервые, и это очень приятно.

Он подошел к ней совсем близко и дотронулся до щеки.

— Не доверяй этому чувству, Эльза.

— Почему?

— Все дело в пережитой опасности, в том, что мы оба уцелели. Это нас и сближает.

— Да? — Она застенчиво улыбнулась.

Инди наклонился к ней и, ласково приподняв ее лицо за подбородок, осторожно поцеловал в губы, чуть-чуть отдающие зубной пастой. От ее кожи приятно пахло мылом. Она прижалась, и тогда он стал целовать ее все жаднее, а она, забыв обо всем, отвечала ему.

— Не оставляй меня, Инди, позаботься обо мне, — шепнула Эльза ему на ухо.

Он усмехнулся, развязывая пояс ее халата.

— Мне показалось вчера, что для искусствоведа, ты способна прекрасно позаботиться о себе.

— А что ты знаешь об искусствоведах, доктор Джонс?

— Ничего не знаю, зато я знаю, чего хочу.

— Рада за тебя, Индиана Джонс.

Она крепко схватила его сзади за волосы и притянула к себе. Поцелуй был длинным и глубоким, Инди даже немного прикусил себе губу.

Он вытер кровь с губы ладонью и сказал:

— Ты опасная женщина.

— Может быть. Такая же, как и ты.

Глаза ее блестели, дыхание было прерывистым. Улыбка изменила форму рта. Вечерний бриз, повеявший из окна, ласково раздувал ей волосы. Внизу на улице пел гондольер.

— Ах, Венеция! — сказал Инди тихо и прикрыл дверь спальни.

Взятый на прокат «мерседес-бенц» плавно скользил вперед, следуя прихотям извилистой горной дороги в австрийских Альпах. Когда они отправлялись в путь, небо было чистым и ясным — почти синим. Однако после полудня горизонт заволокли тучи, и ближе к немецкой границе до них уже доносились раскаты грома.