— В таком случае — раз уж вы решились на риск — пожалуй, вы могли бы провести вечер со мной.

— С какой целью? — Девушка внезапно стала серьезной. — Угодить в рабство?

— Нет! Просто посидеть и поболтать. Какой бы вам хотелось…

— Это так неожиданно. Я даже еще не встречалась с вами лицом к лицу.

— Да, вы правы, — согласился Курт, вдруг смутившись. — Вы уж извините меня, я не очень-то хорошо воспитан.

— Ну что вы, что плохого в вашем предложении? Я сама очень импульсивна… Во всяком случае, так обо мне говорят.

— Я полагаю, что это в основном зависит от обстоятельств.

— Вы только-только из Глуши, — великодушно промолвила девушка. — Поэтому, я полагаю, вас можно извинить.

— Значит, мы договорились?

Она сделала вид, что усиленно размышляет над его предложением.

— Хорошо. Попробую. Но где мы встретимся?

— В три часа дня я буду у мистера Уорвина, тогда мы и договоримся. Идет?

— Моя работа заканчивается в четыре… Так вы точно не работорговец?

— Я даже не пират!

— Значит, вы не очень предприимчивы, так мне кажется… Впрочем, я подожду с окончательными выводами, пока не узнаю вас лучше.

На сотню миль к югу от Авенты простирался широкий песчаный пляж. До самого Ремо и даже чуть дальше, прямо на обрывах, окаймлявших пляж, теснились многочисленные виллы, построенные из яркого ракушечника.

Герсен нанял автомобиль — небольшой глайдер — и направился на юг над широкой белой магистралью, вздымая неизбежные клубы пыли. Дорога шла точно вдоль берега, повторяя все его изгибы.

Ремо располагался у подножия одного из холмов. Несколько пирсов, в конце которых стояли казино с высокими куполами, образовывали гавань, наполненную небольшими лодками. Университет занимал вершину холма: ряд низких зданий с плоскими крышами, соединенных между собой сводчатыми галереями.

Герсен зарулил на стоянку на университетском дворе, опустил глайдер и вышел из него. Здесь он спросил у одного из студентов, как ему найти факультет Галактической морфологии.

— Факультет морфологии? — переспросил юноша и, немного подумав, ответил: — Через четыре здания отсюда, в том дальнем углу, сэр.

Уныло размышляя над почтительным «сэр», которое он только что услышал от человека, моложе его лет на семь, Герсен прошел через парк, пробираясь через многочисленные пестро одетые толпы студентов. Возле портала он остановился, остро ощущая неуверенность или нерешительность, которые он все время пытался отогнать от себя по Дороге в университет.

Ему стало смешно. Разве он школьник, чтобы перспектива провести вечер с незнакомой девушкой повергла его в такой трепет? И, что было еще более удивительным, казалось, что душевное волнение отодвигает на второй план главную цель его существования! Он раздраженно пожал плечами, входя в вестибюль. Сидевшая за столом девушка подняла глаза, и в них Герсен увидел такую же нерешительность, какую чувствовал сам. Она была меньше и стройнее, чем он представлял себе, но от этого она не становилась менее привлекательной.

— Мистер Герсен?

Курт постарался улыбнуться как можно более ободряюще.

— Так уж случилось, что я не знаю вашего имени…

Лицо ее несколько смягчилось.

— Меня зовут Паллис Атроуд.

— Ну вот, с формальностями покончено, — засмеялся Герсен. — Надеюсь, что наша договоренность все еще в силе?

Она кивнула и произнесла:

— Если вы только сами не передумаете.

— Ну уж нет, ни за что.

— Сегодня я что-то смелее, чем обычно, — сказала Паллис и застенчиво опустила глаза. — И вы знаете, почему? Просто я решила не обращать никакого внимания на свое воспитание. Моя мать — женщина-ученый, «синий чулок». Вероятно, самое время, чтобы я начала компенсировать то, что упустила раньше.

— Это начинает меня беспокоить, — иронически покачал головой Герсен. — Дело в том, что я сам не очень-то смел, и если мы начнем состязаться с вами в компенсации упущенного…

— Я не имела в виду ничего дурного, говоря о компенсации. Я не собираюсь курить наркотики или пить не в меру, или… — Она запнулась.

— Или?

— Ничего. Так просто «или».

Герсен посмотрел на часы.

— Мне все-таки хотелось бы встретиться с мистером Уорвином.

— Его кабинет чуть дальше по коридору. И, мистер Герсен…

— Да?

— Сегодня я сказала вам кое-что, чего, кажется, не следовало бы говорить. Я имею в виду разговор о шифре. Это должно быть тайной. Вы только не сообщайте об этом мистеру Уорвину. А то у меня могут быть неприятности.

— Я ничего не скажу об этом.

— Спасибо.

Он повернулся и пошел по коридору.

Через три двери он увидел надпись люминисцентными голубыми буквами: «ДЖАЙЛ УОРВИН» и чуть пониже: «Ректор».

Курт остановился, потрясенный неуместностью пребывания Малагате-Горе в такой обстановке. Может быть, в цепи его логических умозаключений где-то вкралась ошибка? Монитор был снабжен шифратором, автопилот зарегистрирован в том университете. Хильдемар Даске, главный из приспешников Малагате, рвался к содержимому компьютера, которое было бесполезно без соответствующей дешифровки. Джайл Уорвин, Деттерас и Келле были теми тремя людьми, которые имели доступ к дешифратору, и один из них вполне мог быть Малагате! Так кто же: Уорвин, Деттерас или Келле? Предположения без фактов бесполезны. Он должен опираться только на происшедшие события. Ну что ж, пожалуй, начнем с Уорвина.

Решительно шагнув вперед, Курт открыл дверь.

В приемной стояла высокая худая женщина средних лет с проницательными глазами (удивительно несимпатичная, отметил Герсен), которая со скучающим видом слушала несчастного на вид молодого человека, медленно, непрерывно кивая головой в такт его словам.

Остановив готового высказаться Герсена взмахом руки, она обратилась к своему собеседнику неожиданно высоким, чистым голосом:

— Я не могу беспокоить ректора, допустив вас к нему с вашими необоснованными жалобами. Вы ведь сами знаете, что эти часы приема являются простой формальностью и выделены они только для того, чтобы успокоить студентов.

— Но для чего же тогда ректор? Что, черт возьми, он тогда делает?

Дама сделала строгие глаза, и студент поспешил извиниться за свою грубость.

— У ректора сейчас приемные часы, — продолжал юноша. — Почему же он не может сейчас выслушать мою версию?

Женщина покачала головой.

— Извините, — она отвернулась от него и спросила: — Вы мистер Герсен?

Курт кивнул головой и подошел поближе.

— Мистер Уорвин ждет вас. Прошу вас, вот в эту дверь.

Когда Герсен вошел в кабинет, сидевший за столом Джайл Уорвин поднялся — высокий, крепкий, ладно скроенный мужчина — скорее всего, лет на десять–пятнадцать старше Герсена. Волосы его лежали на голове пышной массой черных локонов, окраска кожи была скромной — светло-коричневой. Чрезвычайно выразительное лицо, глаза узкие, глубоко посаженные, черные, задумчивые; жесткие контуры носа и подбородка придавали ему мужественный вид. Он приветствовал Герсена со сдержанной вежливостью.

— Мистер Герсен, садитесь поудобнее. Я рад нашему знакомству.

— Спасибо.

Герсен осмотрелся. Комната была по размерам больше, чем обычный кабинет, стол занимал необычное положение слева от двери. Высокие окна справа выходили на квадратный двор, противоположную стену покрывали сотни карт, представляющих из себя меркаторские проекции многих миров. В дальнем конце комнаты, на подставке из полированного дерева, стояло какое-то сооружение из камня и металлических спиралей, происхождения которого Герсен определить не смог. Он сел и перевел свое внимание на человека за столом.

Джайл Уорвин с трудом укладывался в представление Герсена о типичном университетском администраторе. Это, конечно, было бы правильным, подумал Герсен, если бы под именем Уорвина скрывался Малагате. Противореча очевидной скромности окраски своей кожи, Уорвин оделся в богатый ярко-синий костюм с белым поясом и белыми кожаными наколенниками. На ногах у него были бледно-голубые сандалии. Такая одежда больше подходила бы какому-нибудь молодому щеголю из Авенты. Герсен почувствовал, что какие-то воспоминания шевельнулись в глубинах его памяти, что нечто подобное он уже видел, но затем смутная мысль ускользнула. Уорвин смотрел на Герсена с таким откровенным любопытством, что Курт почувствовал сильную неловкость. В этом любопытстве явно сквозила нотка снисходительности. Герсен определенно не походил на денди. На нем была нейтральная одежда человека либо не интересующегося модой, либо неосознающего ее, неокрашенная кожа (идя по улицам Авенты, Герсен чувствовал себя почти раздетым), густые темные волосы причесаны гладко, без затей.