Стоит затронуть вопрос об иудействе матери Ирода — Кипры. Как справедливо отмечает П. Ричардсон, «ритуалы обращения в иудаизм женщин появляются впервые в раввинистических текстах второго и третьего веков н.э. Ранее — особенно в период Второго Храма — женщина считалось обращенной в иудаизм в силу самого факта брачного союза с евреем»^{50}.

Склонный к обобщениям А. Тойнби писал: «Из Идумеи иудеи получили незваного пришельца, как французы корсиканца Наполеона или русские — грузина Сталина»^{51}. Наблюдение знаменитого историка остроумное, но некорректное. Корсиканцы даже сегодня, через двести лет после Наполеона, отстаивают свою национальную идентичность, противопоставляя себя французам, а русских и грузин в настоящее время разделяет решительно всё. В противоположность этому, предки Ирода уже за два поколения до него добровольно и ревностно слились с братским по языку и общим предкам иудейским народом. Правильней, на наш взгляд, будет сопоставление иудеев и идумеев, подобное сопоставлению в «Повести Временных лет» уверовавших и твердых в христианстве племени «полян» и погрязавших в язычестве вятичей или древлян.

Последняя гражданская война, покончившаяся с независимостью Иудейского царства, разразилась в самый неблагоприятный для иудеев момент. К сожалению, в Иудее не нашлось государственного человека на вершине власти, чтобы осознать в полной мере то, что происходило за пределами государства, возрождённого потомками Хасмонеев. А времена между тем приближались судьбоносные, времена, превратившие Иудею, как и народы и государства Средиземноморья, из субъектов в объекты истории. Постепенно и неуклонно продвигался на Восток Рим, распространяя свою власть над остатками эллинистических государств. Завоевательные войны поддерживались всем римским народом, поскольку победы приносили Риму богатую добычу в виде сокровищ. Победители пригоняли огромное количество рабов — отборного человеческого материала для дарового труда и удовлетворения жажды развлечений, в том числе и самых низменных, римских граждан. Ведь нелишне отметить, что для рабской участи щадили только самых молодых и здоровых мужчин и женщин. Участь слабых, старых и немощных победителей не заботила. При отличной военной организации римской армии войны явно себя окупали. Правда, определённую пользу от римских завоеваний получали и побеждённые народы. Римляне устанавливали единое политическое и экономическое пространство в границах ойкумены. Уничтожение же пиратства на Средиземном море способствовало развитию торговли и благосостояния, и не только портовых городов.

Особо привлекательным направлением римской экспансии было продвижение на Восток — от Италии на Балканы, а далее на эллинистические государства Малой Азии и Сирии. Постепенно римские купцы, откупщики налогов и жадные наместники под прикрытием римских войск, используя римских юристов, оседали в эллинистических городах, выжимая их них всё что можно. Страдали от этого все, но больше всего народные массы. Накопившаяся ненависть проявилась в той поддержке, которую греки оказали последнему сильному эллинистическому царю Митридату Понтийскому, вторгшемуся в Малую Азию. По его призыву восставшие жители эллинистических городов истребили в 88 году до н.э., по разным данным, от 80 до 150 тыс. римлян. Митридат объявил об отмене долгов, равноправии метэков (давно живущих в городах чужеземцев) и даже освобождении рабов. Естественно, что его поддерживали низы общества.

Но в ходе Митридатовой и последовавшей за ней череды войн, социальных конфликтов и римских гражданских войн эллинистическая Азия пострадала значительно меньше Греции. Крупные города не были разрушены и постепенно под властью Рима восстанавливали своё благосостояние. Однако судьба когда-то великого царства Селевкидов оказалась особенно бедственной. Сами Селевкиды превратились в местную династию маленького царства Северной Сирии. Но даже этот обрубок когда-то знаменитой империи терзали кровавые внутренние династические конфликты и набеги на беззащитных её граждан соседних племён. Последний значительный царь из династии Селевкидов Антиох Сидет был убит в борьбе с Парфией в 130 году до н.э. Нравы его последователей напоминали хасмонейские. Достаточно сказать, что вдова Сидета Клеопатра Тея стала правительницей и в борьбе за власть отравила своего старшего сына. В свою очередь, поставленный ею в качестве соправителя второй сын Антиох VIII Грип воздал ей тем же. Уже после царя Антиоха последовала ожесточённая борьба за этот жалкий трон между многочисленными претендентами на него. Окончилось всё тем, что жители обратились к завоевавшему Северную Сирию армянскому царю Тиграну за спасением. Тигран воспользовался этим и захватил последний остаток царства Селевкидов в 83/82 годах, и управлял им 14 лет до 70/69 годах до н.э. в качестве преемника «Царя царей». Можно утверждать, что это была самая блестящая, хотя и краткая эпоха армянской истории.

Разумеется, раздираемое противоречиями государство Хасмонеев чувствовало себя неуютно, имея столь претензионного соседа. Как пишет Иосиф Флавий, правившей тогда в Хасмонейском царстве вдове царя Янная Александре (еврейское имя Шломцион) пришлось склонять на свою сторону Тиграна «при помощи переговоров и подарков» (ИВ.С. 25). Однако в это время римский полководец Лукулл вторгся в Армению, и Тигран вынужден был поспешно вернуться на родину. Опасность временно отступила. Но тем не менее элита иудейского царства своей внутренней борьбой делала всё, чтобы как можно скорее его погубить.

Как было было указано ранее, мирный, во всяком случае внешне, десятилетний период правления Иудеей закончился в 67 году до н.э. Имеющиеся в нашем распоряжении источники, прежде всего труды Иосифа Флавия, по-разному оценивают её правление. Однако несомненно, что тогда правительница Александра достаточно умело примиряла интересы различных партий и стоящих за ними слоев населения царства. При этом она опиралась на народную партию фарисеев, что подтверждают раввинистические источники, хотя, вероятно, Иосиф Флавий явно преувеличивал, утверждая, что при ней они, фарисеи, превратились «в действительных правителей государства» (ИД. Т. 2. С. 25). Но, с другой стороны, она способствовала освобождению от преследований со стороны фарисеев многих аристократов-саддукеев, вождём которых был её энергичный младший сын Аристобул II. Усилению позиций саддукеев, многие из которых принадлежали к высшим военачальникам, способствовало и резкое увеличение численности наёмных войск.

Формально наследником царица в 69 году до н.э. назначила старшего сына Гиркана II, ставшего ещё в начале своего правлении Первосвященником. Однако Аристобул II, когда мать серьёзно заболела, решил не дожидаться её кончины. Опираясь на своих «многочисленных», по выражению Иосифа Флавия, сторонников, прежде всего из военных кругов, он ещё при живой царице-матери захватил «все (именно так сказано у Флавия!) крепости, на взятые там деньги собрал наёмное войско и провозгласил себя царём» (Там же. С. 25). Умирающая царица, поддерживая Гиркана, приказала арестовать жену и детей сына — самозванного царя — и заключить их в крепость. Однако она умерла в самом начале конфликта, который правильнее называть гражданской войной. Исход её был очевиден. Всё решило поведение войск каждой из противоборствующих сторон. В начале сражения при Иерихоне большая часть войска Гиркана перешла на сторону противника. Если учесть, что войско Аристобула было наёмным, то таковыми наверняка были перебежчики от Гиркана. Наёмники были, как правило, выходцами из самых разных стран и, конечно, в основном не иудеи. Таким образом социальные верхи иудейского царства сделали первый шаг к передаче судьбы государства в руки иностранцев.