Последствия этого были хорошо известны: Иерусалим и Храм были разрушены до основания войсками императора Тита, страна разорена, огромное количество иудеев погибло от меча и голода, многие были проданы в рабство и погибли в качестве гладиаторов на аренах цирка для развлечения праздных и кровожадных толп. Казалось бы, от всего наследия Великого Ирода остались только остатки подпорной стены Иерусалимского Храма, именуемой, Стеной плача, развалины построенных им городов, в частности, славной Кесарии, и недавно найденные остатки его гробницы, разграбленной и разгромленной его врагами зилотами.

Однако оказалось, что именно в его Иудее, как бы в сени столетнего существования перестроенного Храма, возникли и вызрели те идеи, которые покорили окружающий мир. Образно говоря, на смену солдатам Тита, использовавшим после уничтожения Храма пергаментные рукописи иудейских религиозных текстов на изготовление стелек для своей обуви, через двести лет пришли солдаты римского императора Константина, истово верящие в их святость. Глубоко символичен и другой случай, сообщённый историком Прокопием Кесарийским. Золотые священные сосуды из Храма, доставленные Титом после взятия Иерусалима в Рим как трофеи побежденного народа и отбитые византийцами у вандалов через почти пять веков, были по приказу императора Юстиниана отправлены в христианские храмы Иерусалима^{254}. Сегодня же излишне напоминать, что на звание Истинного Израиля претендуют все направления христианства, а современная Европа претендует на это наследие, именуя его «иудеохристианством».

Однако и традиционный иудаизм, также укрепившийся в эту эпоху Второго Храма Ирода, отказался признать такие притязания на роль в Договоре Бога с Избранным народом. Ведь при Ироде плодотворно работали, точнее, служили, не только Иисус и его последователи, но и великий Гиллель и другие законоучители, создававшие Устное учение — Талмуд, превративший иудаизм через несколько столетий также в мировую религию. Именно поэтому разрушение видимого Иерусалимского Храма, как это ни парадоксально, придало иудаизму новую силу, сумевшую противостоять ревностной энергии дочерней религии — христианства. Насколько тесной была в течение долго времени связь этих двух направлений среди одного народа, приверженцев одного Бога и Священного Писания, свидетельствует и тот факт, что, как утверждает мессианского восстания против римлян под руководством Бар-Кохбы (132–135 гг. н.э.) все 15 сменявших друг друга иерусалимских епископов «были исконными евреями и Христово учение приняли искренне….Вся церковь у них состояла из уверовавших евреев, начиная с апостолов». Невольно порой приходит на ум странное предположение, что при сохранении преемниками Ирода его разумной иродианской политики, возможно, что и в окружающем мире восторжествовал бы иудаизм в традиционной, а не христианской форме.

Однако именно своему народу Великий царь обязан посмертным клеймом великого злодея.

Посмертная судьба великого иудейского царя Ирода оказалась поистине трагична. Уже при его жизни в массовом иудейском религиозном сознании, а другого тогда быть не могло, уже сформировался стереотип, отвергающий политику Ирода, претендующего на благополучие избранного народа в этом мире. В соответствии с ним небесное царство, которое будет принесено Мессией из рода Давида, не нуждалось ни в деловом сотрудничестве с языческой Римской державой, ни в восприятии чуждой эллинистической культуры. Конечно, последующие события — разрушение Иерусалима и гибель Иерусалимского Храма затмили и исказили в исторической памяти многое, но в Талмуде^{255} содержатся три предания об Ироде.

«Ирод был слугою царствующего дома Хасмонеев, и полюбилась ему юная царевна. Однажды услышал он вещий голос: “Рабу, который ныне изменит, будет удача”. Встал Ирод и убил всех членов Хасмонеева рода, оставив в живых одну упомянутую царевну. Поняв намерения Ирода, царевна взошла на кровлю дома и громким голосом провозгласила:

— Кто придет и скажет, что он из рода Хасмонеев, тот раб лживый, ибо из рода этого оставлена в живых единственная отроковица, и та бросилась с кровли на землю.

И с этими словами царевна бросилась с кровли и убилась насмерть».

Явно сказочного содержания предание отражает только недоброжелательное отношению к Ироду.

Несколько иной характер носит другое предание талмудического цикла об Ироде:

«Из среды братии твоих поставь над собою царя.

— Это кем установлено? — сказал Ирод, — законоучителями? Казнить их всех!

Оставлен был в живых, по велению Ирода, один Бава бен Бута, что бы пользоваться мудрыми советами его. Предварительно однако, у него выкололи глаза и пьявками окружили в виде венца голову его.

Пришел Ирод, сел против него и сказал:

— Видел ты, что этот жестокий раб сделал? Прокляни его!

— В Писании сказано: “Даже в помыслах не кляни царя”.

— Сказано: “Начальника в народе твоем не проклинай”, то есть преданного народу. Этот же враг народу. — И ты не бойся проклясть его: ведь кроме меня и тебя, никого здесь нет никого.

— Птица небесная может слово перенести и крылатая — речь пересказать.

— Знай же, это я, Ирод, говорю с тобой. И признаюсь: знай я, что иудейские ученые — люди столь строгой нравственности, я не казнил бы их. Ныне же чем могу я искупить преступление своё?

На это Бава ответил так:

— Заповедь — светильник и закон — свет. Погасивший свет (казнью мудрых), пусть зажжет свет мира (восстановлением Храма)».

Последнее предание талмудического цикла об Ироде заканчивается восторженным описанием этого Храма:

«Когда строился храм во времена Ирода, по ночам шли дожди, а к утру ветер разгонял облака, и светило ясное солнце. И это укрепляло в народе убеждение, что работа эта угодна Господу.

Предание гласит: кому не доводилось видеть Храма, восстановленного Иродом, тот не видал истинно великолепного. Здание построено было из мрамора и лазоревого камня; кладка стен делалась с выступами и углублениями. Ирод намеревался покрыть стены золотой обшивкой, но ему посоветовали не делать этого: в натуральном виде стены отливали тонами морских волн».

В этих двух преданиях при осуждении личности царя восхваляется построенный им Храм.

Здесь следует учесть еще одно обстоятельство. Поскольку родоначальником идумеев, по библейскому преданию, был старший сын патриарха Исаака Исав и родной брат прародителя иудеев Иакова, то идумеи (эдомитяне) считались самыми их близкими родственниками. Как было указано ранее, примерно в конце II века идумеи были обращены в иудаизм и стали частью иудейского народа. Однако ранние библейские тексты, отражающие конфликт между кровными братьями Иаковом-Израилем и Исавом, содержат упоминания древних идумеев как врагов сынов Израиля. Это привело к тому, в дальнейшем на римлян их яростные противники в иудейской среде распространили эти ранние библейские упоминания древних идумеев. Дело дошло даже до того, что в талмудической литературе сообщалось, что якобы Рим был основан потомками Исава. И постепенно «Эдом» стал даже синонимом Рима, а затем и христианства.

Естественно, это привело к тому, что Ирода и его потомков как «друзей Рима» стали упрекать в идумейском, то есть в якобы не чистом иудейско-еврейском происхождении. Особенно это явно видно в талмудическом рассказе о внуке Ирода и хасмонейки Мариамны Агриппе I. Надо сказать, что этому воспитанному в Риме блестящему политику удалось восстановить на короткое время в 41–44 годах н.э. Иудейское царство почти в границах Ирода Великого. Хотя его царствование было вполне благополучным, но даже о нём в талмудической литературе сохранилось такое предание: