— Как прошло? — Торопливо спросил Радогор, окидывая парней беглым, острым взглядом.

-Как ты и сказал. — Хохотнул Охлябя. — Твой мохнатый приятель умеет убеждать. Но только, Радогор, ее лучше побыстрее спрятать. Зверь твой приметный, по нему догадаются, где искать.

Смур бросил взгляд на девчушку. Юное, довольно миленькое личико. В конопушках — веснянках. Таких полно и у них в городе. И стоило из — за нее было рисковать жизнью воев. Ребята молодые, горячие. Только и ждут, чтобы храбрость показать. Да и жизнью бэра тоже. Копье в умелых руках остановит и самого лютого зверя.

— Может и так, сударь воевода. — Услышал он приглушенный голос Радогора. И с удивлением посмотрел на него. Но тот в ответ уже привычно пожал плечами и виновато улыбнулся. — И вернее всего, ты прав. Но я видел, что не мог не сделать этого и послал Охлябю. И, кроме того, сударь… могу ошибиться я, но вран не ошибся еще не разу.

И улыбнулся, по юношески широко и открыто. И успокаивающе.

— Честь города не пострадает. И если мой вран решил показать мне это, думаю, у него были на то причины. А уж если совсем прижмет, город не может отвечать за безобразия лесного зверя.

Хлопнул бэра ладонью по холке.

— Беги, Ягодка к воинской избе. А ты, друг Охлябя, добудь для полонянки мужское платье. Только поторопись.

Охлябя мотнул головой, по прежнему широко улыбаясь. Приключение явно пришлось ему по душе. Как впрочем и всем остальным.

— Беги заулками. Там меньше глаз. И не в воинскую избу, а в караульную. И пускать туда никого не сметь. Голову отверну, шкуру сдеру и на ворота повешу. — Посоветовал Смур, не забыв заодно и пригрозить для убедительности.

— Я тоже пойду, воевода. Девица в беспамятстве… Ратимир?

— Нет. Радогор. Сегодня без меня у тебя забот хватит. Я на берег, с воеводой. Если только позже?

Ратимир появился в воинской избе, надеясь найти Радогора там, уже затемно. Один из воев, которому надо было заступать на дежурство в самую поганую стражу, не зря прозванную собачьей, поднял голову и, что — то невразумительно пробормотав, так же неопределенно махнул рукой на двери.

Ратимир вышагнул за порог и нос к носу столкнулся со Смуром, который поднял на него вопросительный взгляд

— Там… — Ответил он на немой вопрос воеводы и указал кивком головы на караульную избу.

Смур кивнул головой и запустил руку в бороду.

— Какого лешего ему надо лезть в это дело?

Полонянку освободить из неволи, святое дело. Ей детей рожать. А детьми наш язык множится. И сделано с головой. Зверь дикий унес, а со зверя какой спрос?

Ответить на это было не чем. Все так. Но все же, пересемы воеводу донимают.

И Ратимир добавил.

— Воин — волхв. У него свой путь и только он знает, а может и не знает, куда идет и что делает. Боги ведут их.

И с этим не поспоришь.

У караульни, показывая служебное рвение, караульный закрыл им дорогу копьем и строго спросил.

— Кого еще носит в такое время?

Воевода ругнулся в сердцах. Слишком много свалилось на его бедную голову в один день. И еще этот…

— Или глаза заспал?

— Заспал, не заспал, а спросить должен. Радогор так распорядился.

Воевода вовсе опешил, настолько неожиданным показался ему ответ. И снова выругался, длинно и вычурно.

— Ты видал такое, друг Ратимр? Воевода им уже не указ. Им теперь Радогор за воеводу.

Караульный смутился.

— Прости, сударь воевода, если обидел. Дело тайное. Радогор даже своего бэра от греха подальше в лес отправил. А его птица, как на шатер забралась, так и сидит там и по сторонам глядит. Он же сам над девкой той, полонянкой волхвует.

Гнев воеводы понемногу улегся.

— Ин ладно. Гляди дальше. И смотри у меня, построже спрашивай, чтобы глаз какой не углядел.

Широко, по — хозяйски распахнул двери в караульню, наклонил голову и зашагнул в низкий проем. В караульне густой полумрак затаился в углах. Свет только в центре, над столом, от фитиля, что чуть теплится в масляной плошке.

— Двери притворите. Сквозит. — Услышали они озабоченный голос Радогора. А затем на свет выступил и он сам. — Спит. Пришла в себя, водицы с кислой ягодой, Неждан принес, испила, а теперь спит. Настрадалась, скажу я вам, судари мои.

Ратимир, понимающе, закивал головой.

— Как и меня, иглами колол?

— Девицу — то? Как можно на девичью наготу глядеть? — Возмутился Радогор и густо покраснел.

Воевода в такие мелочи лезть не собирался. Волхв, он на то и есть волхв, чтобы человека, пусть это даже девица, ставить. Его другое волновало.

— Распросить успел кто она и откуда? — Спросил он. — уж если грешить, так хоть знать за что.

— Княжна Владислава. Князя Верхних земель дочь. С объездом шли, а на них врасплох напали. Князь же с малой дружиной шел. Да и не дружина, а так с десяток воев, больше для почета нежели безопасности ради. Кто же в своей земле сторожиться будет? Вот и посекли их. А княжу полонили. Польстились на девку.

Воевода крякнул, цапнул рукой бороду, и встретил предупреждающий взгляд Радогора. Закрыл рот ладонью и плюхнулся на лавку.

— Ну и удачлив ты, Радогор! — Смур и не пытался скрыть свое удивление. — Вовремя угадал. И бэра с Охлябей вовремя отправил на их лодию. За дочь Верховского князя и впрямь стоило рискнуть. Долго ли спать будет?

— Думаю, раньше утренней зари не проснется.

Ратимр, да и Радогор тоже, догадались, что воевода за всем этим разглядел очевидную выгоду.

— В мужское платье обряди. Или так в лохмотьях своих и спит? Княжна, что ни говори…

— Переодел. Неждан из дома свою рубаху и портки принес. — Ответил Радогор. И дбавил извиняющее. — Я воев из избы выгнал и заходить не велел. Лето. Ночи теплые. Перетерпят.

— Плачет? Или как?

— Сухие глаза. Все слезы выплакала. — Тихим, изменившимся до неузнаваемости, голосом ответил Радогор. — Зря я им волю дал! И Гольма, Секиру эту поганую надо было псам бросить… чтобы кости его растащили по лесам и оврагам.

И воевода заметил, как потемнел Радогор лицом.

— Ты воин. — Так же тихо напомнил ему Ратимир.

— Зато они тати! — Радогор неуступчиво поджал губы, а его глаза сверкнули ненавистью. — Пойдемте, господа мои, чтобы сон ее не тревожить.

И подхватив их под локти, увлек за порог.

— И то верно. — Соласился Смур. — После сна и глаза по иному на божий свет глядят. А завтра, крадучись, на мое подворье ее приведешь. Там и уход иной будет, и забота иная. Женка моя, и девки за ней доглядят и досмотрят.

Ратимир, незаметно посмотрел На Радогора и увидел, как тот сразу помрачнел.

— Торопишься, друг мой Смур. Ей не девки сейчас надобны. Волхв! У него одна рука всех твоих девок стоит. Еще и другая есть. По себе знаю. — Помолчал недолго, словно собираясь с мыслями. И покачал головой. — А не приведи бог, дознаются? Воинская добыча. Хоть и подлая, а как не посмотри, воинская добыча. Пусть даже княжна, а все равно добыча.

Лицо Радогора посветлело.

— Я так же рассудил, Ратимир. Поставлю на ноги, чтобы своими ногами ступать могла, а там к Неждану уведем. У него изба просторная, и на отшибе. От людей далеко. Занавесью угол завесим и поживет девица, пока не поправится. А как поправится, так домой провожу.

Слова Радогора, судя по шумному сопению воеводы, — определил старшина, не совсем отвечали замыслам, которые выстраивались в голове Смура. Но спорить он не стал. О его воеводской чести пекутся, беспокоятся, что в воровстве обвинить могут, если полонянку на своем подворье укроет. А уж, как отлежится, так сразу к себе. К тому времени, как и пообещал, северных воев в городе и духу не будет. И не пришлецу безусому княжен провожать. Со всеми почестями поедет княжна.

— И то верно! — После короткого раздумья согласился он. — Ты только бэру, приятелю своему мохнатому накажи, чтобы в город и носа не показывал, пока не уляжется все. Пальцем указать могут. А так зверь и зверь… И что со зверя взять? И сам без нужды на глаза не лезь. Уж больно ты, Радогор, приметный.