– У Ким начались преждевременные схватки, – взволнованно заговорил он. – А медицинский вертолет вышел из строя. Нам нужны вы.

– Черт, – выругался Тео. Не слишком подходящий ответ для профессионала, но Энни не могла его винить. Он сделал знак Керту войти. – Подождите здесь. – Схватив с вешалки куртку, Тео обернулся к Энни: – Одевайся, поедешь со мной.

Удерживая одной рукой руль, Тео прижал к уху телефон.

– Знаю, что погода хуже некуда. Думаете, я не вижу? Но нам нужен вертолет, причем немедленно!

Ветер яростно хлестал по «рейнджроверу» снежной крупой, и задние фары ехавшего впереди грузовичка Керта горели в темноте, словно глаза дьявола. Керт сказал, что роды начались на две недели раньше срока. Они с женой собирались в пятницу отправиться на материк. «Мы хотели оставить детей с моей матерью и остановиться у родственницы Ким, недалеко от больницы, – объяснил он. – Кто мог знать, что так получится?»

Похоже, Тео наконец осознал, что требует невозможного, и сбавил тон:

– Да, я понимаю… Знаю… Ладно.

Он в досаде отшвырнул телефон. Энни бросила на него сочувственный взгляд.

– Ты тащишь меня с собой, потому что не хочешь, чтобы я оставалась одна в коттедже, или тебе нужна моральная поддержка?

– И то и другое. – Пальцы его крепко вцепились в руль.

– Отлично. А то я боялась, что ты рассчитывал на мой акушерский опыт. Чего нет, того нет. – Тео раздраженно фыркнул. – О деторождении я знаю исключительно то, что видела по телевизору. Говорят, это довольно больно. – Тео не ответил. – А ты-то умеешь принимать роды?

– Нет, черт возьми.

– Но…

– Меня когда-то учили, если ты об этом. Но на практике мне не приходилось выступать в роли акушера.

– Ты прекрасно справишься.

– Не знаю. Роды преждевременные.

Энни и самой приходила в голову эта мысль, но она пыталась подбодрить Тео.

– У Ким это третий ребенок. Она знает, как вести себя при родах. К тому же мать Керта могла бы помочь. – Поддержка веселой, неунывающей Джуди Кестер пришлась бы кстати в кризисных обстоятельствах.

Но Джуди не оказалось дома. Не успели Энни с Тео снять куртки, как Керт сообщил им, что Джуди уехала на материк навестить сестру.

– Ничего другого я и не ожидал, – проворчал Тео.

Они вошли вслед за Кертом в гостиную, где царил уютный беспорядок – повсюду были разбросаны детские игрушки.

– С тех пор как сгорела школа, Ким постоянно уговаривала меня перебраться на материк, – проговорил Керт, отбрасывая носком ботинка фигурки роботов-трансформеров. – Теперь она уж точно не передумает.

Тео задержался на кухне, чтобы тщательно вымыть руки. Потом жестом велел Энни сделать то же самое. Желая напомнить, что она здесь исключительно ради моральной поддержки, Энни ответила ему выразительным взглядом, в котором ясно читалось: «Ты обезумел?»

– Может, мне лучше остаться здесь, вскипятить воду или сделать что-нибудь еще в этом роде?

– Зачем?

– Понятия не имею.

– Ты пойдешь со мною.

Керт вышел проверить, не проснулись ли дети. Поскольку те, похоже, мирно спали, а их отец не спешил возвращаться, Энни заподозрила, что он просто всеми силами пытается оттянуть встречу с женой.

Она последовала за Тео в спальню. Ким, одетая в поношенную голубую ночную рубашку, лежала на сбившихся желто-оранжевых простынях с цветочным рисунком. Блестящая от пота кожа ее покрылась красными пятнами, вьющиеся темно-рыжие волосы спутались. Казалось, женщина сложена из одних лишь пышных округлостей: пухлого лица, грудей и огромного живота. Тео положил на стул свою холщевую фельдшерскую сумку.

– Ким, меня зовут Тео Харп. А это Энни Хьюитт. Как у вас дела?

Женщина мучительно оскалилась, борясь со спазмом:

– А как, по-вашему, у меня дела?

– По-моему, все идет прекрасно, – заявил Тео бодрым тоном, словно самый опытный акушер во всей Америке. Потом начал деловито расстегивать сумку. – Как часто повторяются схватки?

Боль утихла, и Ким бессильно обмякла на подушках.

– Примерно каждые четыре минуты.

Тео достал стерильные латексные перчатки и плотную голубую пеленку.

– Скажите мне, когда в следующий раз начнутся схватки, и мы оценим их продолжительность.

Женщина согласно кивнула. Казалось, ей передалось спокойствие Тео.

На стеклянном ночном столике у постели Ким лежали в беспорядке несколько глянцевых журналов, детские книги и множество тюбиков с кремом. По другую сторону кровати стоял такой же столик, где выстроились в ряд электронный будильник, карманный нож и маленький пластмассовый пищевой контейнер, наполовину заполненный мелочью. Тео вскрыл упаковку и развернул пеленку.

– Давайте-ка уложим вас поудобнее.

Его голос звучал мягко и успокаивающе, но в свирепом взгляде, брошенном на Энни, ясно читалось, что если она только попробует выйти из комнаты, ее ждет страшная участь, по сравнению с которой все десять казней египетских покажутся детской забавой. Энни неохотно подошла к изголовью кровати, желая лишь одного – оказаться как можно дальше от дома Кестеров. Она подозревала, что Тео хочется того же.

Ким уже не испытывала стеснения. Энни сомневалась, что она вообще заметила, как Тео осторожно подстелил пеленку ей под бедра и расправил простыню, заменявшую одеяло. Новый, особенно сильный спазм заставил роженицу застонать. Тео засек время, а затем тихим голосом дал Энни подробные указания, объяснив, что произойдет дальше и как ей следует действовать.

– Опорожнение кишечника? – прошептала Энни, выслушав инструкции.

– Такое случается, – подтвердил Тео. – Это естественный процесс. Держи наготове чистую пеленку.

– И гигиенический пакет, – пробормотала Энни. – Для меня.

Усмехнувшись, Тео снова посмотрел на часы. Пока длились схватки, Энни стояла у изголовья кровати, ласково гладя роженицу по волосам и шепча ободряющие слова. Когда боль отступила, Ким извинилась, что подняла Тео с постели среди ночи, но даже не подумала спросить, есть ли у него акушерский опыт.

Примерно час спустя положение стало еще серьезнее. Начались потуги.

– Я уже рожаю, – крикнула Ким, отбросив ногой простыню и позволив Энни увидеть больше, чем ей хотелось бы.

Тео уже натянул латексные перчатки.

– Давайте-ка посмотрим. – Ким стонала от боли, пока Тео ее осматривал. – Не тужьтесь, – предупредил он. – Еще рано. Постарайтесь сдержаться.

– К черту! – взвизгнула Ким.

Энни похлопала ее по руке.

– Вы умница. Все идет хорошо, – шептала она, надеясь, что говорит правду.

Тео напряженно следил за течением родов, предупреждая Ким, когда следует тужиться.

– Сейчас покажется головка, – объявил он будничным тоном, будто зачитывал прогноз погоды. Энни заметила у него на лбу бисеринки пота. Ей казалось, ничто в мире не заставит Тео Харпа вспотеть, и все же это случилось.

Боль ненадолго ослабела. Ким обмякла, тяжело дыша.

– Я вижу головку плода, – произнес Тео. Из горла роженицы вырвалось рычание. Тео ободряюще потрепал ее по колену. – Тужьтесь… Вот так. Молодец. Прекрасно. – Нежелание Энни видеть роды прошло само собой. Тихий голос Тео, наполненный уверенностью и спокойствием, подсказывал Ким, как правильно дышать. После нескольких сильных спазмов показалась головка ребенка. Тео бережно обхватил ее рукой. – Давайте-ка уберем с дороги пуповину, – мягко проговорил он, проводя пальцем по шейке младенца. – Энни, готовь пеленку. Ну что, малыш… Ну-ка освободим плечико… Теперь повернемся. Вот так. Вот и все. – Ребенок скользнул в его сильные, умелые ладони. – У нас мальчик, – объявил Тео. Он перевернул крохотное тельце младенца, чтобы очистить дыхательные пути. – Ставим тебе восемь баллов, дружок.

Энни не сразу сообразила, о чем идет речь, но потом вспомнила, что говорил Тео о шкале Апгар, позволяющей оценить состояние новорожденного. Контроль показателей проводится сразу после появления ребенка на свет, а затем на пятой минуте жизни. Ребенок заплакал, звук походил на тихое мяуканье. Тео положил малыша матери на живот и осторожно обтер, взяв у Энни из рук полотенце.