Родственные планеты — еще нет. Сперва давайте спросим относительно чувств, которые породил этот единственный в своем роде мир. Какая польза от вселенной без жизни, которой можно удивляться?

Несколько строго биологических загадок были выяснены в срочном порядке. Оказалось правильным предположение, что тела сигманиан не имеют много внутренних особенностей, какие есть у людей. Органы, тождественные человеческим, были более примитивными, в сравнении с желудком, железой, мозгом. Была всегда тенденция к образованию клеток определенного рода — гораздо большим, более сложным и гибким, чем любые земные аналоги — чтобы осуществлять целый ряд функций. Таким же образом, все особи имеют один и тот же пол, хотя необходимы два партнера для зачатия: и оба они участвуют в рождении новой жизни. Вероятно, для жизни выбирался только один партнер, а жизнь продолжалась столетия.

Более подробные расспросы могли бы на настоящем этапе привести только к ответам, которые могли бы быть выведены путем умозаключений, что возможно было бы и ошибочным. Но медленно пришли к экспериментальным заключениям.

Сигманиане живут и думают гораздо медленнее, чем люди. То же самое характерно и для их восприятия: они купаются в океане чувств и отвечают на нюансы чуть ли не на молекулярном уровне. Ферромоны играют огромную роль в общении между особями, точно так же как и другие тонкие подтексты совершенно иного рода. В то время, как речь была хорошо развита, и письменность также на высоком уровне, однако, они были всего лишь частью языка — полезными для определенных целей, необходимыми, однако это было не все.

Несомненно каждый сигманианин обладал индивидуальностью. Тем не менее казалось верным заключение Ивон, что сама по себе личность была более расплывчатой, менее ясно огражденной от остальной действительности, чем даже на Земле. (Скип сказал: «Супер-Дзэн».) Это помогло объяснить, почему Агасейрус мог проводить годы совершенно один. Он не имел, по своим собственным критериям, отшельнических наклонностей. У него были для общения неопределенно большое количество суперличностей, и никто из них не чувствовал себя изолированным, когда их окружала вселенная. Конечно, время от времени путешественникам хотелось вернуться домой.

Но они не торопились. Здесь было такое великолепие для изучения и описания, и есть с кем общаться.

Эстетика должна быть первейшим эволюционным фактором, взывающим к разуму на планете Сигма. Имелись теории, что для предков человека таким стимулом было любопытство. Эта характерная черта стала жизненной необходимостью, заставляя животных узнавать опасности и возможности окружающей среды. Возможно, древние предки сигманиан уже открыли свою окружающую среду и были в ней уверены, извлекая пользу соответственно из энергии, которую они вначале искали, а позднее — создавая гармоничные условия жизни. Таким образом, когда появились методы научных исследований, это было инструментом не для расширения границ точных наук, а, скорее, для снижения интеллектуального хаоса, чтобы подойти к элегантным решениям.

Конечно, у человечества тоже был такой же идеал, но, несомненно, и у сигманиан было любопытство. Разница была в акцентах. У обоих особей технология заняла вскоре прагматическое преимущество над научными открытиями. Если впечатления Ивон и Ваня были правильными, война была до сих пор не известна сигманианам, а разрушение почвы и загрязнение воды, что избегалось почти что инстинктивно, встречалось редко. Таким образом, машины были всего лишь фактором удобства.

Это не означало, что сигманиане были святыми от природы. Они могли быть менее преданы, чем люди, группе или идеалам, более склонными к черствой эксплуатации своих собратьев. Однако это были просто измышления. Неспособность Агасейруса постичь определенные понятия, такие как «бесконечность», была почти неопровержимо доказана. (Рисунок серий возрастающих по размерам треугольников, имеющих один центр. Две сходящиеся стороны становятся больше и больше похожи на параллельные. Рисуя их, наконец, почти что точно параллельными, разрывая карандашную линию где-нибудь и указывая на то, что в идеале линии продолжаются. Агасейрус никогда не предпринимал этого последнего шага, вместо этого он подавал знания, обозначающие отрицание. Вы почти что могли слышать, как он думает: «Но этого не может произойти».) Возможно, у человечества есть еще кое-что, чему можно было бы обучить сигманиан, б математике или искусстве… в философии, в поэзии, и музыке, и танцах… Есть гораздо больше видов любви, чем секс. Какие их виды могут возникнуть между товарищами двух рас — три, четыре, тысяча, миллион?

— О, победа, победа, — напевал Скип звездам, пока не наступил час, когда все рухнуло.

Далеко под космическим судном облака Сатурна лежали как континент, равнины, горы, каньоны, медленно текущие туманные реки. Они были белые и тускло-золотые, тени на них были сочного синего цвета, и над этим сверкающим великолепием отражались привидения колец. Ивон в основном не отрывала взгляда от самих колец. На фоне темноты и звезд они парили в вышине, гигантские радуги, сверкали двигающиеся, мигающие точки призматического света, ошеломляюще-устрашающие, необыкновенно прекрасные.

— Мне не хочется, — сказал Вань в тишине, — Но нам лучше вернуться назад.

Она кивнула. Он бросил взгляд на дисплеи приборов, которые висели вверху маленькой кубической каюты, и подвигал пальцами перед ними. Ускорение вдавило тела в сиденья, а континент уменьшился до сферы.

Вань включил радиопередатчик.

— Эй, на корабле, — сказал он. — Мы возвращаемся. Как прошло ваше рандеву?

Монитор был установлен, чтобы связаться со Скипом, поскольку радиоточки были расположены повсюду на главном корабле. Его голос ответил через минуту:

— Привет. Хорошо провели время?

— «Хорошо» — это не то слово, — ответила Ивон приглушенно.

— Да, я знаю как это хорошо, — сказал Скип. — Не то, чтобы я жалею, что остался на борту. Я вам все расскажу, когда вы прибудете… Проверка некоторых приборов, ну, с Агасейрусом… Гораздо проще, чем вам, когда вы отправились к Титану. Всего одно «жэ». Мы пообщались. Это вас устраивает?

— Да, — Вань повторил план действий и отключился. Его руки вызвали проекцию местной системы. В стиле инопланетянина она представляла собой схематический рисунок. Он обнаружил самую большую луну и показал, что он хочет отправиться туда с определенным ускорением. Судно повернуло свой нос, описав дугу, и выпрямилось.

Когда он узнал, что Скип научился управлять тендером — как он это делал в первой поездке в этой атмосфере — Вань настоял на той же привилегии для себя. Тут было немного, что ему сообщили. Компьютер (?) делал почти все сам. Пересечь пространство на таком транспортном средстве было безопаснее и проще, чем водить машину вручную на пустом шоссе.

Тогда Агасейрус дал понять, что ему хотелось бы прогуляться вокруг планеты, преимущественно, чтобы насладиться видами с различных углов зрения и расстояний, в течение нескольких часов до того, как они отправятся в направлении к Солнцу. Ивон и Вань хотели повторить почти что религиозное восхищение от вида колец снизу. Они уже наблюдали их издалека, и хотя это было и превосходно, но это было не то. Скип думал так же, но Сигманианец настоял, чтобы он остался. Он не сделал никаких возражений насчет того предложения, чтобы его товарищи посетили еще раз планету. Сатурн был совершенно безопасен, во всяком случае, если оставаться в верхних слоях атмосферы. Получая менее одной третьей той легкой солнечной энергии, которую получал Юпитер, эти слои — спокойны, и на их высоте гравитационные силы едва ли больше, чем на Земле.

Ивон разволновалась.

— Если бы мы только смогли сказать им, когда прибудем домой, — сказала она. — Скажи им так, чтобы они поверил. Как мы малы, мы люди, какими великими мы можем быть, как убоги все наши интриги и ссоры.

— Я полагаю, что они уже и так знают, — ответил Вань, — не говоря уже о тех нескольких чудовищах. К сожалению, многие чудовища наделены властью, которая требует от честных людей действовать подобным образом.