Итак, глаза двигались линейно, индуцируя соответствующие механизмы мыслительного процесса. Сейчас, через 500 лет со дня рождения Гутенберга, можно сказать, что технология работы с текстом, столетиями реализовывавшая принцип одномерной связности, пришла к гипертексту – к принципу (и технологиям!) параллельной организации, выходу «из линии в плоскость». Что означает: УВИДЕТЬ. Новая реальность: сегодня на наших глазах происходит смена парадигмы понимания, арифметики и геометрии мышления – на принципах зрительности и рефлексии.

В тотальном столкновении компьютерной технологии с текстом и изображением, пока шли рассуждения о «виртуальной реальности», еще более фантастическая «вторая реальность», созданная человеком, наступила, заявив о себе в полный голос. Мир фактов «неявной культуры» – слов, знаков, символов, образов и форм их существования, – не осознаваемых нами, их носителями, до столкновения с другой культурой (либо с собой в акте рефлексии), стал явью. Тем более что мир этот разделен «ватерлинией» «сознание – подсознание».То, с чем мы столкнулись, – архитипы сознания.

И мы хотели увидеть эту новую реальность, причем каждый из нас – математик, физик, художник – профессионально.

На встречу трех семинаров. На трех отдельных семинарах. В ходе индивидуальных встреч.

Что из этого выйдет?

Мы начинаем рассказ на страницах «Знание – сила».

Павел Лахтунов, художник

31 Наложение всех модульных сеток над таблицей сложения (умножение— итерация сложения) дает... фильтр простых чисел (фрагмент бесконечной матрицы)

37 «Число изображенное,, то есть единственно возможное при счете число, почти не сделано темой исследования.

41 Это звучит странно,но это так».

43 — Павел Флоренский.

«Пифагоровы числа». VI. 1922 (рукопись)

Маргарита Жамкочьяи

Я уверена, что в XXI веке европейская культура совершит сдвиги от рациональности и прагматичности к чувствам и чувствительности. Конечно, я не имею в виду, что люди перестанут быть разумными или они перестанут добиваться успеха в конкурентной борьбе. Речь идет о малозаметной (пока) перестановке акцентов, от которых, тем не менее, зависит выбор жизненных стратегий.

Например, отношение к успеху. Существует стереотипное представление о человеке, готовом добиваться успеха любой ценой, а потом расплачиваться за него опустошенностью, отчуждением от близких людей, разочарованием в жизни. Возможно, вас удивит, как удивило и меня, что по многим тонким социологическим исследованиям, где затрагивается цена деятельности, большинство не хотят жертвовать ради успеха своими чувствами и чувствами своих близких, отношениями с семьей и друзьями.

Сергей Сергеевич Аверинцев считал, что «эпоха рациональности» закончилась уже в 80-х годах XX столетия. Американский социолог Давид Янкелович к концу семидесятых отнес сдвиг в сознании населения, который выражается в желании оставаться самим собой и нежелании жертвовать своим внутренним миром, своим личностным развитием ради материального благополучия. В практически единственном исследовании такого типа в нашей стране российский социолог Владимир Магун, зафиксировав «революцию притязаний» молодежи в конце 80-х годов, на протяжении вот уже тринадцати лет отмечает нежелание молодых людей жертвовать своими отношениями с семьей и затрачивать чрезмерные усилия, требующие отказа от себя, ради материальных благ, которых, конечно, им очень хочется сейчас и сразу.

Наблюдения психолога-психотерапевта не положишь на язык цифр и не используешь в качестве доказательств, но возможность в течение десятилетий отслеживать множество индивидуальных возможностей глубоко вникать в жизненные судьбы, жизненные стратегии и строить генограммы семей для нескольких поколений дает психологу право судить об изменениях жизненных стратегий на уровне качественного анализа. Сейчас и в социологии многие предпочитают качественный анализ, когда по нескольким избранным случаям делается прогноз о тенденциях в обществе.

Надо признать, что между социологами и психотерапевтами есть все же небольшая разница. Социологи сами выбирают типичные случаи, а к нам приходят люди со своими проблемами, выбирая нас. Возможность ошибиться, прогнозируя тенденции, велика и в том, и в другом случае. Но у нас есть одно огромное преимущество: мы не только выслушиваем проблемы, изучаем судьбы, биографии и тому подобное, мы входим в положение человека с проблемой, мы обязаны вчувствоваться в его состояние. Длительная работа такого характера позволяет стать чувствительным датчиком многих болевых проблем общества.

Когда человек говорит, что он хочет чувствовать себя, мы можем констатировать, что он: а) сознает свое бесчувствие и б) он хочет чувствовать.

Чувствительность начинается с ощущений. Это основной наш алфавит. Давление, тепло, свет, упругость и шероховатость, вязкость, тон звука, боль – это все можно сравнить с буквами, которые еще надо сложить в слова. А есть еще смутные ощущения, которые не имеют собственных названий и доступны нам, поскольку мы можем перевести их на язык доступных нам ощущений. Например, если речь идет об ощущениях внутренних органов, мы говорим: .где-то колет, режет, сосет под ложечкой, жжет в желудке, а где-то легко, тепло… Мы говорим даже – «острое» ощущение (перевод на язык осязания).

Ни один человек, жалующийся на бесчувствие, не скажет, что он не в состоянии ощущать боль, свет, тепло. Более того, он, как правило, жалуется на постоянно возобновляющуюся боль – в голове, в сердце, в спине, – для которой нет причины, либо на другие странные ощущения вроде «пустоты» внутри или «внутренней дрожи». Речь идет о бесчувствии при обостренной чувствительности, что вызывает тревогу и заставляет обратиться к психологу.

Что стоит за этим странным бесчувствием? И почему оно странное? Да потому, что в радости человек, осознавая радость, не чувствует того, что «положено»: легкости, приподнятости, «остроты» ощущения. Он тоскует по этим ощущениям, как по утерянному раю, ведь когда-то он это все чувствовал, хотя бы в детстве или в юности.

Вот и просят психолога: «Я хотел(а) бы вернуть ту полноту жизни, которая у меня была» – до женитьбы.., до работы.., до того, как занялся бизнесом и приобрел собственность.., а иногда – и до того груза отношений с детьми, который вызывает подавленность и усталость. То есть то, что должно радовать и доставлять удовольствие – общаться с детьми, водить машину, возиться в саду, – перестает радовать (или не радует с самого начала) и вызывает лишь напряжение, усталость, давление ответственности. А если что-то радует, то радость лишена красок – тех самых первичных ощущений («головная радость»). Можно сказать, что каким-то образом человек оказывается «отрезанным» от своих ощущений, то есть его эмоции, его чувства, обоснованные и воспринимаемые сознанием, «отрезаны» от первичных ощущений, от чистых основных красок, и поэтому кажутся неполноценными.

Теперь рассмотрим «странное бесчувствие», на которое почти никто не жалуется, а даже иногда и гордятся. «Я не чувствую боли», «я никогда не обижаюсь», «я никогда не плачу», «я никогда не расстраиваюсь» из-за неудач. Часто подобное «бесчувствие» воспринимается как собственное достижение, но при этом вызывает недоверие к своим чувствам и чувствам других людей, слишком сильная эта бесчувственность выдает себя особой склонностью к рациональным объяснениям, интерпретациям, формализованностью мышления, а затем и поведения. Человек гордится полной своей предсказуемостью и обоснованностью каждого поступка, но тут- то – поразительный итог! – начинаются непредсказуемые реакции собственного тела: тик, вялость, невыразительность, «стертость» движений или мимики, заболевания внутренних органов. Далее непредсказуемым вдруг оказывается поведение близких людей.