Следующей ступенькой становления была работы в театрах Львова, Одессы, Харькова. Некоторые из них не увидели света рампы — яркость режиссерско-ю решения шокировала, необычность раздражала, а сам режиссер не хотел идти ни на какие уступки. В традициях старинного бродячего украинского театра был поставлен еще в 1964 году в Одессе «Шельменко-денщик» Квитки-Основьяненко: студенты-бурсаки выходили на сцену со своим нехитрым скарбом, бросали в шапку бумажки, гадая, кому какая роль попадет, и начинали спектакль. Поскольку женщин в бурсе не было, женские роли исполнялись бурсаками помоложе, как в елизаветинскую эпоху.

Впрочем, многие элементы этого спектакля Танюк впоследствии воплотил в «Сказках Пушкина» в Центральном Детском театре, с той лишь разницей, что здесь сюжет решался через приемы театра скоморохов

«Сказки Пушкина» были одним из первых спектаклей молодого режиссера на московской сцене. В день, когда я его смотрел, спектакль шел уже седьмой год и актеры праздновали трехсотое представление. Танюк был хмур и собран.

— За спектаклем нужно ухаживать, как за ребенком, — сказал он мне после всего, — иначе они его разнесут в клочья. Слава богу, тут почти все на музыку положено — это для драматического актера хороший сдерживающий момент. Но править все равно надо.

— После семи-то лет? Сейчас?!

— Именно сейчас. Слышите?

Я прислушался к гаму ребячьих голосов*

— Коль, а почему море сзади, а рыбка в полотенцах купается?

— Чудачка! Полотенце — это же и есть море.

— Я тоже так сперва думала, а когда свет погас, так вроде сзади волны пошли.

— …Придется менять, — сказал Танюк.

— Что менять?

— Прием. Нельзя, чтобы дети чего-то не понимали. Девочка верно ощутила накладку электрика: она приняла таинственный свет на заднике за море. Значит, этот свет лишний, надо снять. Ведь море решается условно — движением полотенец. 

Придя домой, я раскрыл томик Пушкина. И как же я был рад, когда еще раз удостоверился, что Танюк инсценировал и поставил «Сказки», не выбросив ни одной пушкинской строки! Он не пытался, как справедливо отмечали критики, «говорить за Пушкина», он просто поставил «Сказки», переложил их на язык сцены!

Десять лет работы в Москве, десять лет неустанного поиска, десять лет строительства собственного театра.

Он не любит говорить о своих планах. Его театр — это нечто вроде проектного института или академии театра с разветвленным стволом задач и установок. Спектакли, социологические исследования зрителя, лабораторный тренаж, биоизучение актера, разработка новой методики режиссуры и многое другое. Он задумал в этом своем будущем театре несколько циклов спектаклей, цель которых — провести зрителя в течение 10–15 лет по курсу истории мирового театра. Из каждой эпохи (Египет, Эллада, Древний Рим, Средневековье, Ренессанс, Просвещение и т. д.) выбрана одна, самая характерная пьеса. Таким образом. актеры познают множественность стилей и методов театра, совершенствуют и систематизируют свою технику, а зрители воспитают в себе комплексное понимание театра.

Такое возможно только в театре студийного типа, в театре единомышленников, и он уверенно создает их. Воспитывает. Формирует. Учит и учится у них.

На вечере памяти А. Дейча в Центральном доме литераторов я услышал, как Танюк читает на немецком «Диспут» Гейне. Я был удивлен еще больше, когда узнал, что он переводил Аполлинера и Рильке, Гордона Крэга и Антуана, что на Украине у него вышел сборник лирических стихов «Исповедь», многие из которых переведены на другие языки, — но теперь я этому не удивляюсь. Именно таким он и должен быть — разносторонним, многозначным и в то же время удивительно целостным в своем мировосприятии, в своей самоотдаче, в своем общении с миром.

Я всматривался в оживленные лица зрителей, отметивших на «Пурсоньяке» праздник воссоединения друг с другом, а начинал понимать почему — карнавал!

Карнавал («Обнимитесь, миллионы!») объединяет умы и чувства. Карнавал как его понимает режиссер Лесь Танюк, — это всегда действенность, всегда жизнь, к которой относишься преобразовательно.

Вверху: вот они — водные лыжи

Внизу: Юрий (слева) и Валерий Нехаевские «снаряжают» своего ученика перед тренировкой.

Фото А КАРЗАНОВА.

Уже много лет я знаю братьев-близнецов Нехаевских, тренеров по воднолыжному спорту, и все еще попадаю впросак.

Прошлым летом на чемпионате страны в Риге сидим с одним из братьев на шатком судейском плотике, наблюдаем за стартующими, говорим о том о сем. И я спрашиваю:

— Что ж ваша жена не приехала?

Не сомневаюсь — Юрий передо мной, жена его Ирина Ильина — известная воднолыжница. А в ответ слышу:

— Я не женат.

Вот тебе раз! Валерий, значит…

— Извините, — говорю. — И, чтобы как-то устранить возникшую неловкость, добавляю: — Вы так похожи, наверное, в детстве любили мистификация-Ми заниматься?

— Подобные глупости нас никогда не интересовали, — серьезно отвечает он.

Оба они серьезны до чрезвычайности. А уж в деле, которым занимаются!..

Водные лыжи в наши дни стали, если хотите, неким знаком моды. Скользит по экранам телевизоров гибкая фигурка воднолыжника, шлейф брызг за спиной — красиво, современно!

Молодые люди на курортах особым шиком почитают пронестись мимо пляжа, выписывая круги за быстро идущим катером. Чуть не каждая уважающая себя база отдыха стремится обзавестись этим новшеством — водными лыжами. И урчит целый день катер, и выстраивается на берегу очередь…

И действительно, водные лыжи дарят острые и радостные ощущения, даже когда ты просто скользишь на двух лыжах за катером. А ведь есть еще воднолыжный спорт, который столь же отличается от простого скольжения, как катание с подмосковных гор где-нибудь в Подрезкове или в Туристе от горнолыжных трасс на склонах Чегета.

Наш воднолыжный спорт еще очень молод. Ему лишь чуть больше десятка лет. Он все еще полупризнанный, полуразвлекательный. За все эти годы международные встречи наших воднолыжников можно по пальцам пересчитать.

А для Нехаевских этот спорт — всерьез, дело жизни. В свое время они оставили работу в Объединенном институте ядерных исследований в Дубне, ушли с третьего курса заочного технического вуза, поступили в институт физкультуры. Среди воспитанников братьев Нехаевских — мастера спорта, чемпионы Союза. Но им этого мало. Они подумывают о вершинах, которые головокружительно высоки.

Есть такая американка Лиз Аллан. Много лет подряд она — чемпионка мира. Женственная, хрупкая, а прыгает с трамплина на 35 метров. Давно ли наши мужчины перекрыли этот результат? А американец Майкл Сайдерхауз, абсолютный чемпион мира, улетает с трамплина на 52 метра!

Удивляться тут нечему. В США водные лыжи — национальный вид спорта. Около восьми миллионов семей занимаются в Штатах водными лыжами. Мы же, в сущности, едва начали. Нашим воднолыжникам и быстроходных катеров не хватает, и хороших лыж, и эластичных фалов, информации, и той недостает. И братья Нехаевские полны решимости найти путь к вершинам мастерства.

Представьте себе воднолыжника, под углом заходящего на трамплин. Больше угол — больше скорость, дальше полет. Но со скоростью надо уметь справиться, а то и мимо трамплина прокатишься. А ювелирные почти движения в фигурном катании на лыжах, разнообразные повороты, прыжки с волны. На секунду потеряешь равновесие — искупаешься. Да и в слаломе закрутишь лихо поворот, чуть больше к волне склонишься — не миновать падения. 

Наши воднолыжники осваивают рациональность движений на опыте, руководствуясь часто самыми общими представлениями о технике. Нехаевские ищут научную основу. Их небольшая квартира, глядящая окнами в заволжскую даль, вся забита аппаратурой. В бесчисленных графиках, которые они составляют, — анализ параметров движения лыжника. Братья уже имеют 12 авторских свидетельств.