Альфарец отступил на шаг назад и поклонился, взгляд задержался на полыхающем рубине, в короне герцога.

Бриан перехватил алчный взгляд, сказал твердо:

— Ты получишь его, как я и обещал. Рубин в обмен на пластину.

Иноземье. Хорасанский каганат. Остров Варрант.

Вода срывается с утеса, скользит по камню с тихим плеском и журчаньем, водяные брызги бисером рассыпаются на песок, светятся в лучах солнца, горят словно искры. От водопада веет прохладой и бодростью. Анри стоял на пороге ветхого бамбукового домика, разинув от удивления рот. Изумляло все: вода, бегущая меж камнями, и, стройные пальмы, и даже песок под ногами. Как и почему я тут оказался?

Над пальмами и зарослями кустов порхают, дивные, яркие как бабочки птицы. В воздухе пахнет свежестью, витает незнакомый, но приятный, сладковатый аромат. Спрятавшись среди зарослей, стрекочут насекомые, звук напоминает птичьи трели, такой же мелодичный, приятный.

Непривычные запахи и цвета опутали Анри волшебной сетью, сдавили грудь. Маркиз, прежде никогда не видевший такого великолепия, ощутил, как сердце в груди замирает, в голове тесно от изобилия красок и звуков.

— Господи, да где же я?

Анри все еще не верил в чудо, хлопал ладонями по здоровой груди, скреб ногтями кожу. Рана исчезла без следа, и следа не осталось. Сердце заполнялось мальчишеской радостью.

А может я умер, а это рай, — пронеслось в голове.

Анри переступил истертый порог, по лицу легонько ударили широкие листья папоротника, сапоги погрузились в горячий белый песок. Палящее солнце касалось лучами кожи, по телу разливалась приятная теплота, так и хотелось разлечься на красивом бережку у реки и подремать как кот.

Анри торопливо стянул с себя рубашку, подставил широкую смуглую спину лучам светила, зажмурился от удовольствия. Жара стояла невероятная, уже через минуту бронзовая кожа покрылась бисеринами пота.

— Ох и шкварит, — сказал Анри, отер взмокший лоб ладонью, — тут долго не постоишь, надо срочно в воду.

Штаны, ремень и сапоги отправились вслед за рубашкой на землю. Маркиз с озорной улыбкой на лице, пролез сквозь густые заросли папоротника, туда, где русло речушки расширялось.

Солнце высится точно над головой, небо яркое, до боли в глазах, на лазурном полотне ни облачка, солнечные блики игриво скользят по воде, искрятся, перепрыгивают с волны на волну. Анри так и замер, залюбовался игрой света. Насмотревшись вдоволь: Жарко все-таки, подошел к самой кромке воды, ступил ногой в реку: Прохладная. То что надо!

Не раздумывая Анри нырнул с головой. Громкий всплеск, в воздух взлетели тысячи серебристых брызг, вода разошлась кругами. Приятная прохлада обняла тело, кожа пошла пупырышками, проступили тугие бугры мышц. Дно речушки оказалось совсем рядом, руки уткнулись в сырой песок, еще бы немного и треснулся головой.

Анри вынырнул обратно, плеснул водой в лицо и радостно рассмеялся:

— Я жив, я жив, Леонор! Не смотря на все, что ты сделала, я жив.

В воде становилось зябко, холод пробирался сквозь кожу, кусал за нервы. Анри выбрался на берег, улегся спиной на горячий песок, с наслаждением уставился в небо. Так и лежал, тень от раскидистых пальм прятала от жары, яркий свет не так резал глаза.

Небесная лазурь наливалась синевой, позже краски сгустились еще больше, проступили багровые тона, кровавое пламя заката. Раскаленный диск светила скатывался за горизонт медленно, не желая покидать землю.

Последний блик исчез за зеленым холмом. Потемнело, показались звезды, а Анри все не отводил глаз, смотрел в небо, радостно и свободно. Воздух похолодел, ароматы трав и цветов усилились, а песни все тех же неведомых насекомых зазвучали с новой силой, еще мощней, слаженней.

Анри провел рукой по коже. Волосы стоят дыбом, по спине пробегают мурашки. Одежда и сапоги лежали рядом, у корней папоротника, на гладком, вылизанном волнами камне. Анри торопливо натянул штаны, вытряхнул песок из сапог.

В голове роились мысли о доме, Леонор. Радость понемногу отступала под натиском рассудка. Но мысли текли вяло, как густой сироп, сон наползал на глаза, веки становились неподъемными.

Анри громко зевнул, поднял с земли рубашку. Приятная ткань холодила кожу, пальцы пробежали по гладкому шелку, бегло затянули шнурки на рукавах и груди. На душе все оставался неведомый привкус, осадок. Чувство раньше не испытываемое, совершенно новое и будоражащее. Чувство, что мир перевернулся с ног на голову, а он сам пробудился от длительного сна. Будто ты только проснулся, тряхнул головой, протер глаза, но перед глазами все еще картины видения. Их не забыть, слишком уж яркие образы. Так и здесь — от колорита в глазах рябит. Необыкновенный мир мечты, или что это?

Запахи окутывали Анри пьянящими ароматами трав, вечерней росы, напитавшейся цветочным нектаром. От запаха во рту становилось сладко, еще больше клонило в сон.

За облаками прячется полная, круглая как тарелка луна, свет струится серебристый призрачный. Не зря прозывают месяц светилом вурдалаков, привидений, призраков да темных альвов. Как смотришь на ее бледный лик, аж мороз бежит по спине.

Пальмы выглядит неестевственно, пугающе. Листья папоротников заострились точно лезвия, с одной стороны блестят первородным серебром, а другой — абсолютная чернота, таинственная, загадочная принадлежащая тому, другому миру, точно как и обратная сторона луны. Захотелось поскорее зайти в дом. А еще лучше развести костер, посидеть у огня, согреться, разогнать таинственный морок. И хоть маркиз не из пугливых, а у огня как-то спокойней.

Анри и не заметил, как опустился на бамбуковую циновку, руки разбросал в стороны, провалился в сон. Могучая грудь вздымалась мерно, наружу прорывался звериный храп, от которого едва не рассыпалась ветхая хижина. Бамбуковые прутья испугано вздрагивали при каждом вдохе. Сны новое жилище навеяло приятные, Анри всю ночь летал на диковинном звере. Такие видел на китайских гравюрах: Длинный змей, с головой как у лошади, когтистыми львиными лапами, гибкое тело покрыто как у рыбы чешуей, в глазах — ревет дикое пламя.

Не смотря на свирепый вид, зверь вел себя мирно, угодливо катал маркиза на теплой блестящей как стальной панцирь спине. Поначалу Анри боялся, что свалится со скользкого змея, намертво вцепился пальцами в густую гриву. Но страшился понапрасну, ноги точно приклеились к чешуе зверя, прилипли как магниты. Тогда Анри расслабился, стал с интересом рассматривать крохотные домики внизу, желтые и зеленые квадраты полей, синие полосы рек.

Змей лихо крутанулся, взлетел выше, к перистым росчеркам облаков. От пируэтов у Анри перехватило дыхание, воздух застрял комком в горле, глаза округлились от удивления. Оказалось, тучи ничем не отличаются от тумана, такие же сырые и непроглядные. Воздух внутри холодный и промозглый, как в горах, только еще хуже. Неожиданно холодное и острое уткнулось в шею. Анри вздрогнул, дрему как рукой сняло, сонные ресницы учащенно заморгали. Недоуменный взгляд уткнулся в красивые смуглые бедра, едва прикрытые короткой полоской ткани, которую сложно назвать юбкой. Юбки, даже нижние, доходят хозяйкам почти до колен, в то время как эта длинной всего в несколько ладоней. Яркие солнечные лучи как горячее масло бежали по лезвию сабли, вспыхивали бликами, просвечивали тонкую ткань женского одеяния насквозь. От взгляда Анри не ускользнул соблазнительный вздернутый зад незнакомки, тугие мышцы на бедрах, голенях, предплечьях.

— Вы кто? — хрипло спросил Анри, вскинул бровь, — если это ваше жилище, то примите мои извинения.

Незнакомка промолчала, на красивом лице отобразилось секундное смятение. Анри поймал взгляд девушки, губы разошлись в обезоруживающей улыбке.

— Уверяю вас, мадмуазель, я не вооружен и обладаю миролюбивым нравом.

Анри продолжил разглядывать очаровательную незнакомку. Если бы не кривая сабля в руке, наряд, выходящий за границы приличного, она вполне сошла бы за аристократку. Тонкие черты лица, большие синие как океан глаза, аккуратный ротик, пухлые губы. Такие хочется поцеловать, когда долго на них смотришь. Анри представил, каковы ее губы на вкус: такие же сладкие как здешние запахи? Улыбка мимо воли блеснула на лице маркиза. Девушка мигом нахмурила брови, словно прочла его мысли, острие сабли опустилось вниз, к груди Анри.