прежде чем Одиссей вернулся домой. Какой бы ни была причина, не похоже, что Вальдес

вернётся вовремя, чтобы помочь мне. Мне придется подождать с освоением арпеджио ( прим.:

способ исполнения аккордов, при котором звуки следуют одни за другим) Вальдезинатора.

Притихшие Кайла и Остин с любопытством и изумлением подслушивали наш разговор. (Мои

слова впечатляют людей).

Кайла подбежала ко мне.

— Ребята, о чём вы разговаривали в Большом Доме? Хирон рассказал вам об исчезновениях?

— Да, – я пытался не смотреть в сторону леса. – Мы обсудили ситуацию.

— И? – Остин растопырил пальцы на столе. – Что происходит?

Я не хотел говорить об этом. Не хотел, чтобы они видели мой страх. Я желал, чтобы моя голова

перестала пульсировать от боли. На Олимпе головную боль лечили гораздо проще. Гефест

просто раскалывал череп и вытаскивал из него новорожденного бога, который в тот момент там

обитал. В мире смертных мои возможности были более ограничены.

— Мне нужно время, чтобы подумать об этом, – сказал я. – Возможно, к утру часть моей

божественной силы вернётся.

Остин наклонился вперёд. В свете факелов переплетение его косичек напоминало мне узор ДНК.

— Это так работает? Твоя мощь со временем возвращается?

— Я.... я так думаю.

Я пытался мысленно представить годы рабства у Адмета и Лаомедона, но с трудом смог

вспомнить их лица и имена. Моя блекнущая память до смерти пугала меня. Из-за нее каждая

секунда раздувалась до невероятного размера и казалась чрезвычайно важной, напоминая мне,

что время смертных ограничено.

— Мне нужно стать сильнее, – решил я. – Я должен.

Кайла сжала мою руку. Пальцы лучницы были шероховатыми и грубыми.

— Всё нормально, Апол... пап. Мы поможем тебе.

Остин кивнул.

— Кайла права. Мы с тобой. Если кто-то доставит тебе какие-то неприятности, Кайла его

пристрелит. А потом я его так прокляну, что он на протяжении недель будет говорить только

рифмованными строками.

На глаза навернулись слезы. Не так давно – сегодня утром, например – сама мысль о том, что эти

юные полукровки могут быть мне полезны, казалась мне смешной. Теперь же их доброта

тронула меня больше, чем сотни жертвенных быков. Мне даже не удалось вспомнить, когда в

последний раз кто-то настолько заботился обо мне, что угрожал моим врагам рифменным

проклятием.

— Спасибо, – мне удалось справиться с эмоциями.

Я не смог сказать «дети мои». Это звучало неправильно. Эти полукровки были моей семьей и

защитой, но сейчас я не ощущал себя их отцом. Стоило признать, что эта мысль была мне в

новинку. Из-за этого я почувствовал себя даже хуже, чем раньше.

— Эй... – Уилл похлопал меня по плечу. – Всё не так плохо. Так как у нас сейчас боевая тревога,

нам, может, и не придётся участвовать в беге с препятствиями, запланированным Харли.

Кайла пробормотала древнегреческое проклятие. Если бы я был порядочным отцом, то вымыл

бы её рот оливковым маслом.

— Я совсем забыла об этом, – сказала она, – они обязаны его отменить, не так ли?

Я нахмурился.

— Что за бег с препятствиями? Хирон не упоминал об этом.

Я хотел возразить, что весь мой предыдущий день и так был похож на бег с препятствиями.

Ясное дело, я даже и не думал о том, чтобы принять участие в их лагерных развлечениях.

Прежде чем я успел что-то сказать, один из сатиров за главным столом дунул в рог. Хирон

поднял руку, привлекая внимание.

— Жители лагеря! – Его голос заполнил павильон. Он может быть достаточно внушительным,

когда хочет. – У меня есть несколько объявлений, включая новости о завтрашнем парном забеге

смерти!

Бег смерти вдвоем

Пять пугающих слогов

Боги, за что Мэг?

ВСЁ ЭТО БЫЛО ВИНОЙ ХАРЛИ.

После сообщения об исчезновении Миранды Гардинер, – "В качестве меры предосторожности,

прошу держаться от леса подальше, пока мы не узнаем больше" – Хирон вызвал молодого сына

Гефеста, чтобы он объяснил, как будет проходить смертельный парный забег. Вскоре стало

очевидно, что Харли спланировал весь проект сам. Настолько ужасающая идея могла возникнуть

только в голове восьмилетки.

Признаюсь, я окончательно потерял нить разговора, когда он завел речь о взрывающихся

бензопилах из фрисби.

— И они такие: БУМ! – он взволнованно подпрыгнул. – И БАХ! И ПУХ! – он изобразил все виды

хаоса руками. – Будьте быстры или умрете, просто отпад!

Остальные жители лагеря начали ворчать и ерзать на лавках.

Хирон поднял руку, требуя тишины:

— Слушайте! Я знаю, что в прошлый раз мы встретились со многими трудностями, – сказал он, –

но, к счастью, целители из домика Аполлона смогли пришить руки Паоло на место.

Из-за одного из задних столиков поднялся мускулистый парень, который тут же начал яростно

браниться, полагаю, на португальском. На нем была белая майка, закрывавшая его загорелую

грудь, и я заметил бледные шрамы вокруг его бицепсов. Бросаясь проклятиями, он указывал на

Харли, детей Аполлона и, в общем-то, на всех присутствующих.

— Ах, спасибо, Паоло, – сказал Хирон, явно сбитый с толку. – Я рад, что тебе уже лучше.

Остин наклонился ко мне и прошептал:

— Паоло неплохо понимает английский, но говорит только на португальском. По крайней мере,

так он утверждает. Никто не понимает ни слова из того, что он произносит.

Я тоже не понимал португальский. Афина годами проводила лекции о том, что гора Олимп

может однажды переместиться в Бразилию и мы должны быть готовы к трудностям. Она даже

купила каждому богу курс "Берлиц. Португальский язык" ( прим.: методика изучения

иностранных языков, основанная на полном погружении обучаемого в среду изучаемого языка.) в

подарок на Сатурналию. ( прим.: древнеримский декабрьский праздник в честь Сатурна)

— Паоло выглядит раздраженным, – отметил я.

Уилл пожал плечами.

— Ему повезло, он быстро исцеляется: сын Гебы, богини юности и всё такое.

— Ты пялишься, – отметил Нико.

— Вовсе нет, – сказал Уилл. – Я просто оцениваю, насколько хорошо функционируют его руки

после операции.

— Пф.

Паоло наконец сел. Хирон прошёлся по длинному списку других травм, полученных в

предыдущем парном забеге смерти: ожоги второй степени, разрывы барабанных перепонок,

растяжение паховых связок и два приступа ирландской чечетки. В этот раз всего этого он

надеялся избежать.

Одинокий полубог за столом Афины поднял руку:

— Хирон, просто хочу напомнить... У нас три исчезнувших жителя лагеря. Разумно ли проводить

такую опасную полосу препятствий?

Хирон страдальчески улыбнулся ему.

— Прекрасный вопрос, Малкольм, но путь не будет проходить через лес, который, по нашему

мнению, является самой опасной зоной. Сатиры, дриады и я будем продолжать расследование

исчезновений. Мы не успокоимся, пока не найдём пропавших полубогов. Однако, полоса

препятствий только способствует улучшению командной работы. Более того, она разовьет ваше

понимание Лабиринта.

Это слово ужаснуло меня так же, как запах тела Ареса. Я повернулся к Остину.

— Лабиринт? В смысле? Лабиринт Дедала?

Остин кивнул, его пальцы теребили глиняные бусины на шее. Неожиданно я вспомнил его мать,

Латрицию, то, как она игралась со своим ожерельем из каури, когда вела лекции в Оберлине.

Даже я узнавал много нового с занятий Латриции Лейк по теории музыки, хоть и отвлекался на

ее красоту.

— Во время войны с Геей, – сказал Остин, – лабиринт восстановился. С тех пор мы пытаемся