- Не волнуйтесь! - говорил ему майор. - Все подняли на ноги. Объявили розыск.

Отец кивнул в ответ, шагнул с порога - и замер, увидев Толика.

- Что случилось? - спросил он встревоженно.

- Украл арбуз, - сказал милиционер, поднимаясь с лавочки.

- Украл у меня арбуз! - подтвердил бородач, принимая отца за милицейского начальника. - А я говорю, что он не для себя!

- Откуда вы знаете? - строго спросил отец.

- Да верю я! - воскликнул бородач. - Смотрю на него и знаю, что не для себя. И письма тогда поджигал не просто так. Что-то у него неладно!

- И письма? - удивился отец.

- Ну да, письма! - обрадовался бородач. - В почтовом ящике.

- Вон что!.. - растерянно сказал отец.

- А вы знаете мальчика? - удивился милицейский майор, глядя на отца.

- Это мой сын! - ответил он.

- Ага! - обрадовался майор. - Нашелся!

- Да нет, это не тот, - поморщился отец.

- Любопытно! - Майор уставился на Толика, моргая белесыми ресницами. - Один сын сбежал, второй украл арбуз.

- Отпустите его! - снова попросил бородатый. - Это он у меня украл.

Майор пожал плечами.

- Раз вы сами просите, - сказал он, - мы не держим. Да и отец здесь, разберется.

Толик и отец молча вышли из милиции.

- Чьи же письма ты сжигал? - спросил отец.

Толик промолчал. Чего там старое ворошить. Что было, то прошло. Вон уже сколько нового случилось! Отец женился. Темка сбежал. Толик вздохнул: вот чем Темку кормить?

Отец словно услышал его.

- Где Артем? - спросил он глухим голосом.

Толик пожал плечами.

- Ты знаешь! - сказал отец горячо. - Ты не можешь не знать.

Толик зло взглянул на отца.

- Темка сказал, что ненавидит тебя! - крикнул он. - Темка сказал, чтобы ты уходил от них! Так что же?

Отец молчал, понурив голову.

Толик посмотрел на небо. Оно клубилось белыми барашками. Голубое поле, и стадо белых баранов. Только низко над городом плавали черные тучи. Толик вгляделся получше. Это был дым. Он поднимался черными бурунами все выше и выше.

- Что это? - спросил Толик, и сердце его дрогнуло.

- Горит, - ответил отец, думая все о своем.

- Что горит?

- Как будто Клопиная деревня.

- Что? - кинулся к нему Толик. - Что?!

Отец удивленно разглядывал его и ничего не мог понять.

Толик ринулся вперед. На тротуаре было много народу, он все время натыкался на кого-нибудь, кого-нибудь обгонял, и это злило его. Толик выскочил на мостовую и побежал изо всех сил.

Темка! Там был Темка! Дрых на своем матрасе у стенки. Толик много раз слышал, как гибнут люди во время пожара - спят, угорают от дыма и не просыпаются.

Он несся так, как не бегал никогда в жизни. Он мчался, обгоняя зазевавшиеся машины. Он мчался скорее троллейбусов, потому что троллейбусы стояли на остановках, а у Толика не было никаких остановок. Он мчался как бешеный, не думая ни о чем, кроме Темки.

За спиной послышался топот. Он не обернулся. Рядом показалась чья-то тень, которая вырвалась вперед. Он узнал отца.

- Артем там? - крикнул отец на ходу.

Молчать дальше было бы преступлением.

- Да! - крикнул Толик.

- Где? - выдохнул отец.

- Ты не найдешь! - ответил Толик.

Отец кивнул и крикнул:

- Не отставай!

Они бежали рядом, как два олимпийца, не отставая ни на шаг. Во рту стало сладко, ноги едва двигались, когда они выскочили к берегу оврага.

Горело с той стороны, где утром деревья, дома, противоположный берег казались миражем. Там гудело бешеное пламя, вырывались огненные плащи с черной дымной каймой, гулкими залпами взлетали ввысь огненные угли.

«Все ясно!» - подумал Толик, вглядываясь в свирепое лицо оврага. Он молчал, притаившись, много лет. Молчал, дожидаясь своего часа. Копил злобу на бывших своих жильцов. Злился на их неблагодарность. Вот, мол, пожили, а не нужен стал - и ушли. Ну, погодите!.. Овраг хмурился, собирал силы, чернея оспинами старых хибар, - и вот закричал. Закричал, завыл, застонал!..

Пламя крутилось красными смерчами, перебегало с крыши на крышу, и деревянные хибары, просохшие насквозь за много лет жизни, набитые сухими опилками между стен, вспыхивали, как спичечные коробки, одна за другой.

Пожарники впустую метали в огонь острые водяные стрелы. Вода испарялась, не долетая до крыш.

Овраг бесновался.

Овраг сумасшествовал.

Овраг мстил.

С пронзительным воем к обрыву подъезжали машины, из них выскакивали милиционеры и, взявшись за руки, теснили людей от края.

Толик с отцом едва пробились сквозь эту цепь.

- Там мальчик! - кричал отец. - Там мальчик!

Они побежали мимо милиционеров, и их остановили пожарники.

- Там мальчик! - снова крикнул отец.

И Толик увидел, что за ним ринулись, раскручивая на ходу шланги, два дядьки в касках. Один был усатый. Пожарные бежали медленнее, их задерживал тяжелый шланг, и Толик с отцом обогнали их.

Рядом с Темкиным домом стоял сухой тополь. Он уже горел вовсю, словно факел. Сгоревшие ветки красными червячками падали на крышу, и крыша вспыхнула на глазах у Толика. Она загорелась не постепенно, а сразу. Занялась в одно мгновенье.

- Иди назад! - крикнул отец. - Немедленно иди!

Но Толик мотнул головой. Собрав силы, он кинулся вперед и, обогнав отца, вскочил в дом. Крыша горела, но в комнате был только густой белый дым. Дышать стало нечем, горло разъедало. Зажав нос, Толик на ощупь потрогал матрас. Темки не было.

Толик выскочил из избушки, кашляя и чертыхаясь.

- Нет! - крикнул он отцу и тут же увидел Темку.

Накинув на голову куртку, Темка ползал по земле. Куртка уже дымилась.

Сначала Толик ничего не понял. Потом увидел курицу. Она металась перед Темкой. А Темка ползал возле нее, хватал что-то и прятал за пазуху.

- Вот идиот! - заорал Толик во всю глотку.

Темка ловил цыплят, а курица защищала их. Она клевала его в руки, но Темка все равно хватал и прятал цыплят.

В это время на нем вспыхнула куртка. Темка сбросил ее, но тут же красный червячок - сгоревшая тополиная ветка - упал ему на рубашку, и рубашка загорелась.

Толик ничего не успел сообразить. Отец стремительно кинулся на Темку и придавил его своей грудью к земле. Это длилось мгновенье. Отец поднялся, схватил Темку на руки и кинулся наверх.

- Назад! - крикнул он Толику. - Назад!

Темкина хибарка уже вовсю полыхала. Толик обернулся, словно пытаясь запомнить этот ад, и чуть не умер со страху.

На него что-то налетело, сумасшедше взвизгнуло и пронеслось мимо. Это была одичавшая кошка.

Огромная тополиная ветка, треща, грохнулась рядом. Он повернулся, кинулся вслед за отцом и тут же упал, наступив на что-то скользкое.

Толика передернуло. Это были мыши. Целая орава мышей. Они пищали, лезли друг на друга, мчались наверх, к людям.

Толик вскочил. Что-то сильное хлестнуло его в грудь и ослепило. Он растерялся и потерял ориентировку.

В ту же минуту он увидел, как ему машет рукой усатый человек в каске. Струи воды стекали по штанам. Пожарник полил его, чтоб не загорелся.

Толик стремглав выскочил из оврага.

Он увидел «скорую помощь» с красным крестом, согнутую, мокрую спину отца и носилки. На носилках лежал Темка. Он лежал как-то странно. Будто хотел отжаться от носилок.

- Ложись! Ложись! - говорил ему отец, но Темка непослушно тряс головой.

Толик понял его. Он подбежал к Темке и стал вытаскивать у него из-за пазухи желтых перепуганных цыплят.

Он прятал их к себе за рубашку, со страхом разглядывая черную страшную рану на Темкиной спине, и плача ругался:

- Гад ты такой, юный натуралист!

Толику кажется, он ступает по снежному насту.

Он боится, что на белом, как сугробы, полу после него останутся следы, и идет медленно, осторожно, не сгибая ног, жмурясь от ослепительной белизны. Белый потолок, белые стены, белые простыни на Темкиной кровати. И черный, будто обуглившийся, отец.