Как всё-таки было удивительно, что она попала в дом его жены. Кто бы мог подумать, что она когда-нибудь будет преподавать ей и Науму, который чувствовал себя совершенным медведем на любом танцполе. Как это не было невероятно, но их свела судьба… если это она, конечно… Вот только зачем?

Марго думала, что вытянула счастливый билет, получив в этом особняке работу, но теперь она в этом сомневалась. Девушка не могла вечно изображать равнодушие и смирение. Она боялась, что не выдержит и сорвётся на Наума – выскажет ему всё, что о нём думает… ну, или хотя бы намекнёт. А вокруг ведь столько пар глаз, и всё сплошь родственники Дианы. И эти родственники считают, что бывшая девушка Наума преследовала его, не давала ему прохода и вообще портила жизнь. Как же такое они могли думать про неё, ведь это неправда! Это он им рассказал?

Всё это расстраивало девушку, и она сомневалась, что сможет смотреть на семью Вирснер без содрогания, ведь в их окружении ей предстояло провести две недели.

«Может быть, отказаться?» – возникла у Марго довольно здравая мысль.

Она могла бы уехать, бросить всё и больше никогда не видеть их. Этим Марго уберегла бы себя от лишних волнений и страданий. Но тогда она бы потеряла любимую работу. Получается, она зря приехала сюда. Да и бросать Вирснеров после нескольких занятий было не хорошо. Как она могла так низко поступить и пойти на поводу у эмоций?

Марго твёрдо решила остаться и испить всю чашу страданий при виде Наума и его супруги до дна. А если она окажется стойкой и сильной, то всё пройдет не так болезненно.

Была уже ночь, но Марго никак не могла заснуть. Слишком большое потрясение она получила, и из-за него даже не ужинала. Она не выходила из комнаты, в глубине души боясь встретиться с Наумом и напороться на его отрешённое равнодушие. Но чаю всё-таки хотелось. Поэтому Марго заставила себя выйти и в темноте добраться до кухни. Кругом все спали, и шансов встретить кого-то у неё не было. Практически. Оказалось, что ещё один человек не спал. Он зашёл на кухню как раз, когда Марго наливала себе чай. При виде Наума, рука девушки дрогнула, и кипяток пролился мимо чашки. Марго не придала этому особого значения и смело отставила чайник в сторону.

– Марго? – спросил Наум так, словно пытался убедиться в том, что девушка перед ним именно Маргарита.

– Да.

– Что ты здесь делаешь?

– Преподаю танцы, – фыркнула девушка.

– Это я уже понял. Как странно, что я танцую… Что ты делаешь здесь, на кухне?

– Это очевидно. Пью чай, – указала на кружку Марго.

Из вежливости девушка могла бы предложить чай и Науму. Но не захотела. Она в этом доме не хозяйка и чай здесь предлагать не ей. К тому же Наум не сильно жаловал этот напиток.

– Ты же знаешь, я не могу заснуть без чашки горячего чая, – добавила Марго.

– Помню я эту твою привычку, – кивнул в ответ Наум, прислонившись к кухонному шкафу. – Слишком много чая пьешь!

– Как истинный москвич, – заметила Марго. – Ещё издревле в Москве повелось пить много чая. В XIX веке в доме в день по пять самоваров уходило.

Марго замолчала, одернув себя в тот момент, когда стала углубляться в любимую ей историю её города. Нервничая, она начинала много говорить.

«Но зачем он всё тут стоит! Уж лучше бы он ушёл», – промелькнуло у девушки в голове.

В его присутствии она не могла спокойно пить чай.

Но он продолжал стоять. Сказал бы хотя бы, что сожалеет. Сожалеет о том, что так поступил с Марго. Но девушка напрасно ждала от него слов раскаяния. Он никогда не извинится перед ней за своё поведение по одной простой причине – он не считает себя виноватым.

– Ах да, я ведь, кажется, не поздравила вас, – со звоном поставив чашку на блюдце, сказала Марго. Она не выдержала гнетущей тишины. – Примите мои искренние поздравления с изменением вашего статуса. Вы теперь женатый человек, – перешла она на «Вы», желая отдалиться от Наума. Она не хотела иметь с ним больше ничего общего. Вот обучит его танцу… если сможет, и уедет навсегда… и никогда с ним больше не встретится.

– Такие уж искренние? – искривил бровь Наум.

– Жизнь не мыслима без лицемерия, не так ли? – с вызовом спросила Марго. – Всё больше в этом убеждаюсь.

Наум с сожалением посмотрел на девушку, и было непонятно, кого он жалеет – себя или её. Через некоторое время он заговорил, но на темы совершенно посторонние. Он ничем даже не намекнул на их прошлые отношения. А ведь Марго так хотела узнать, что он обо всём этом думает, как сможет оправдать себя. Но Наум поговорил о танцах, расспросил девушку о жизни так, словно она была лишь одной из его многочисленных знакомых.

Марго была немногословна, ведь у неё не было никакого желания изображать из себя полностью довольную своим положением особу. Она почти лишилась своей работы, с трудом перебивалась небольшим заработком и вдобавок была совершенно разочарована в своём стремлении получить крепкую семью. Она сделала ставку на казавшегося ей надёжным Наума, отставив свои увлечения в самый угол, и проиграла. А ведь сердце ей подсказывало, что он не её человек, но она не стала его слушать. Разум ведь говорил иначе. Кто знал, что он мог ошибаться гораздо сильнее сердца!

Наум пожелал ей спокойной ночи и повернулся, чтобы уйти.

– Позволь тебя попросить кое о чём, – внезапно произнесла Марго.

Молодой человек недоумённо обернулся и посмотрел на неё. Вероятно, он ожидал какого-то признания.

– Не пропускай занятия танцев, пожалуйста, – попросила она. – Заниматься надо, а иначе вся эта затея полетит к чертям.

– Всё уже и так пошло к чертям, – медленно проговорил он и оставил Марго наедине с чашкой чая размышлять над его словами.

«Раз, два, три… держитесь за руки, партнёр держит левую руку дамы правой рукой, затем раскрытие… не так сильно… О, Боже, что вы делаете!»

Простые движения большого фигурного вальса они кое-как освоили.

Теперь можно было включить их в танец. Но нужны были тренировки, а иначе даже две пары не могли действовать сообща и всё время шли в разлад. Особенно это касалось Наума, который всю жизнь сторонился танцев… и, как оказалось, не зря. Марго воочию убедилась в том, что он со своим телом явно не дружит. Порой даже ей тяжело было сдержать смех, смотря на те выкрутасы, которые вместо нужных движений он выписывал. И этим человеком она хотела восхищаться, собиралась всю жизнь любить его… Сейчас ей хотелось смеяться! Но она держалась так же, как и все. Неудобно было обижать молодого человека заявлением о его полной неспособности к танцам. Пожалуй, он это и сам знал. Но его вынудили участвовать в этой постановке и под напором женщин семьи Вирснер он уступил. Отступать некуда. Марго придётся сотворить чудо, а иначе он испортит весь номер. Девушка надеялась на Диану, которая должна была обращать всё внимание зрителей на себя и в нужных местах подталкивать мужа, когда тот уходил в другую сторону, начинал не с той ноги или вообще стремился врезаться в стену.

Какая сложная работа быть женой Наума! Марго удалось этого избежать – даже стараться не пришлось. Вот пусть Диана теперь и мучается. Отношения – это всегда сложная работа, а Марго признавала, что трудилась не изо всех сил, хотя и пошла на такие жертвы, как отказ от танцев. Но она никогда не делала из этого спектакля с вырыванием из сердца любимого занятия. Она тихо шла на поводу у Наума и приняла его позицию в отношении своей работы и вообще всего своего времяпрепровождения.

Больше она не должна идти на жертвы, она может заниматься тем, чем хочет и сколько душе угодно – были бы предложения. Не всегда же ей будет подворачиваться такая работа, как сейчас, ведь желающих поставить танец немного. Ей повезло, что удалось найти хоть эту работу в доме Вирснеров.

Марго хотела сделать выступление действительно незабываемым. Если ей поручили такое ответственное дело, она не могла ударить в грязь лицом и представить на суд зрителей сырой и неотточенный танец. Всё должно было быть идеально… но Наум ужасно мешал. Было ясно, что он и танцы – две вещи несовместные. В XIX веке его бы не пустили на порог ни одного великосветского собрания. Своей неповоротливостью он бы всех девиц оставил с отдавленными ногами.