– А сдачу?

– Что? – не понял мужчина, оглянувшись.

– Вы сдачу не взяли за номер. Двести рублей…

Мужчина ничего не ответил, лишь на прощание махнул администратору рукой, развернулся и вышел из отеля.

Вечером дома он пил коньяк, закусывая его лимоном. Раздался звонок телефона.

– Слушаю! – ответил мужчина.

– Вы сдачу забыли… – сказал незнакомый голос, – в отеле у нас. Двести рублей.

– Ах да. Да бог с ней…

– Ну тогда при случае…

– При случае… – машинально отозвался мужчина и положил трубку. Затем плеснул себе коньяка, подошел к окну и отодвинул штору. Посмотрел на улицу. Серые бесформенные облака полностью закрыли солнце, шел дождь. Мужчина сделал серьезный глоток коньяка и заел его лимоном.

Прошло полгода. Наконец-то она ответила. Та, особенная – невысокая, худая, с каштановыми вьющимися волосами и длинными музыкальными пальцами. Он пригласил ее на обед. В испанский ресторан. Там он чувствовал себя комфортно.

– Я соскучился… – начал он. – Я правда очень соскучился.

Она достала из пачки длинную ментоловую сигарету и прикурила от маленькой зажигалки.

– Перестань… – она выдохнула дым тонкой струйкой. – Мы уже обсуждали это…

– Да что обсуждали?! – вспылил он. – Что обсуждали-то?!

– То, что мы – друзья! – она стряхнула пепел, отпила из бокала. На ее тонких губах осталось несколько капель вина.

– Слушай, я люблю тебя! – не выдержал он.

– Да хватит!

– Я действительно очень тебя люблю и хочу, чтобы ты стала моей женой.

Она вздрогнула. И занервничала. Он заметил, как заколебалось вино в ее бокале.

– Да перестань, прошу тебя… – ее голос стал мягче, вздохи глубже. – Ты же бабник!

– Это все наговоры. Банальные слухи, – нервно отрезал он.

– Я уверена, – прошептала она, – я уверена, что ты такой…

– Я не такой!

– Такой…

– Не такой! Дай мне шанс!

– …

– Только один шанс!

Она молчала. Но волнение выдавало ее сомнения. Он не мог этим не воспользоваться.

– Только один шанс, – поставил он точку.

Они стали встречаться. Он дарил ей цветы, водил в дорогие рестораны, постоянно звонил и засыпал эсэмэсками. Он нравился ее подругам и даже родителям. А потом он понравился и ей. И ей даже показалось, что она в него влюблена, а все слухи на его счет и в самом деле лишь наговоры людей. Грязные нечестные наговоры. Она знала – он не такой. И вот она решилась, в тот момент, когда он попросил счет после ужина.

– Я с карточки расплачусь, – сказал он официанту и полез за кошельком.

Она колебалась, но не слишком долго:

– Я хочу, чтобы мы остались сегодня вместе, – она опустила глаза, – ночью.

– Поедем ко мне? – аккуратно спросил он, словно боялся ее вспугнуть. – Или к тебе?

– Нет. Так еще рано. Лучше что-то другое, – заволновалась она, сцепив руки в замок.

И тут он вспомнил про отель, где встречался с блондинкой. Тот был совсем рядом. Он быстро расплатился, оделся сам, помог одеться ей, и они вышли на улицу. Моросил мелкий дождь. Она достала свой зонт, и они, обнявшись, пошли вдоль дороги.

– Куда мы идем? – растерянно спросила она, прижимаясь к его плечу.

– В отель, тут рядом есть отель, – ответил он, прикуривая сигарету.

– Ты там бывал раньше?

– Нет, просто случайно заметил, когда шел сюда.

– Ты уверен?

– Да.

– Я люблю тебя… – прошептала она.

– И я тебя.

Они зашли в маленький холл отеля. На ресепшен стоял знакомый администратор. В одной руке он держал трубку телефонного аппарата, пальцем другой – накручивал его старомодный диск. Она неспешно расстегнула пуговицы пальто, сняла платок.

«Полгода тут не был, а все как в прошлый раз», – пронеслось у него в голове. Они подошли к ресепшен.

– Здравствуйте, – оживился администратор.

– Здравствуйте, – сухо ответил он и протянул четыре тысячи. – Нам стандартный номер. Прямо сейчас.

– Благодарю, – администратор взял деньги, положил их в тумбочку стола, протянул ключ.

– Спасибо, – он нежно сжал вмиг повлажневшую ладонь своей подруги и повел в сторону номера.

– А сдача? – буркнул в спину администратор.

– Что такое? – оробел он.

– Сдача, двести рублей, – администратор полез в тумбочку, затем нажал на кнопку мыши. – Тут у вас еще с прошлого раза осталось двести рублей.

– К-какие… – голос его задрожал.

– Двести рублей, с прошлого раза. Если я вам дам пятьсот, то у вас будет сотня?

– Чего? – у него закружилась голова.

За его спиной хлопнула дверь. Он успел заметить, что ветер разметал ее прическу, хотел крикнуть ей вслед, но лишь невнятно прохрипел. Хотел побежать за ней, но голова пошла кругом, и ему захотелось присесть.

– Так у вас сотня будет? – не унимался администратор, копаясь в тумбочке стола. – Что молчите?

Он доковылял до кресла у стены, неспешно сел и стал смотреть в окно. Дождь усиливался, тонкими струями скатываясь по стеклу. Почти все прохожие за окном были с зонтами. Собрав остатки сил, он встал, вышел из отеля и побрел вдоль улицы…

Когда он принимал душ, ему показалось, что живот стал меньше, хотя тот и был таким же круглым и сильно выдающимся вперед. Особенно выпирал пупок. Словно вишенка на торте, он торчал бугром по центру гладкого полного живота.

Михалыч вылез из фирменной керамической ванны, привезенной когда-то из ГДР, встал на плоские стеклянные весы и увидел, что вес его даже увеличился. Примерно на килограмм. Михалыч поморщился, слез с весов, какое-то время постоял и снова решил взвеситься. Цифры быстро добрались до прежней отметки. Весы работали исправно.

«Да черт с вами! Подумаешь, поправился! – Он бросил полотенце на пол, топнул по нему отекшей ступней. – Для мужчины это не так уж важно».

Он лукавил. И хорошо знал об этом. На прошлом медицинском осмотре летчиков врач строго сказал ему – надо худеть. И даже что-то пометил в своем блокноте красной ручкой, обвел фамилию Михалыча кружком и поставил против нее три восклицательных знака.

Михалыч прошел на кухню, открыл холодильник и взял батон вареной колбасы. Глаза его зацепились за пачку обезжиренного творога, купленного на выходных. Он положил на место колбасу, вытащил из холодильника творог, вывалил его в пиалку и залил жидким медом.

«Дрянь, конечно, но что делать, – Михалыч потрогал пальцем крупный мясистый нос. – Так меня из авиации скоро попрут. Да и давление иногда пошаливает. Надо все-таки скинуть кило пять, а лучше – семь».

На холодильнике завибрировала трубка радиотелефона. Звонок заполнил всю кухню. Михалыч ответил:

– Слушаю!

– Михалыч, это Семен, – сказал из трубки голос.

– Привет, Семен, давно не слышались. Что-то стряслось?

– Поговорить бы, Михалыч, тут тема одна появилась интересная.

– Ну так говори, – Михалыч открыл дверцу холодильника, вытащил батон колбасы, бросил его на стол.

– Да нет. Это не телефонный разговор. Дело серьезное. Не минутное!

Свободной рукой Михалыч дотянулся до ножа, несколько раз провел им по краю батона, пытаясь отрезать кусочек. Но колбаса вырвалась из-под лезвия ножа и откатилась в сторону. Ударилась о сахарницу. На стол высыпалась щепотка сахарного песка.

– Вот черт! – выругался Михалыч. – Как специально вот.

– Чего? – не понял Семен.

– Да колбаса эта… По кухне прыгает! В общем, Семен, давай вечером приходи. Потрындим!

– Договорились, – и Семен отключился.

Вечером они пили. Вспоминали, как учились вместе в летном. Михалыч так и остался в авиации – летал правым летчиком. За всю жизнь так и не решился на КВС пойти. Да и не надо, в общем-то, было. Зарплата почти такая же. Ответственность меньше, а карьера? Да что ему эта карьера, когда он раз в неделю в Германию летает? Хоть и правым, но летает. Да и сколько этих КВСов сменилось за его жизнь! А он все на месте, уже лет сорок скоро.

На столе стояла бутылка «Смирновки». Плохую водку Михалыч не пил. Не в его-то годы. Да и заработал он себе это право – пить хорошую водку и есть хорошую колбасу.