В кабинет постучали. Зашел Миша. Лицо его было взволнованно и одновременно сосредоточенно. Глаза сияли.

– Слушай, я прочел! – начал он с порога.

– Да садись ты! – заволновался и я.

– Мне очень понравилось! Почти все! Кроме… – он поднял взгляд в потолок, хлопнул глазами. – Кроме двух глав!

– Каких? – мой голос уже срывался.

– Ну там, где ты про институт пишешь, и еще одна, – он задумался, – да, там, где тебя похитили!

– Третья и пятнадцатая. А что в них не так? – расстроившись, спросил я. – Хорошие главы, на мой взгляд.

– Нет, не скажи. Прям режут глаз! – он даже поморщился.

Я тяжело выдохнул, вспомнив, что это мои любимые главы, без которых сложно было бы книгу представить. Однако Миша был непоколебим. Но оставалось еще восемнадцать глав. И они ему понравились. Что ж, две главы можно и переписать.

– Ладно, я посмотрю, что с ними не так. И попробую заменить на что-нибудь другое, – согласился я.

– Да-да, замени. Они никуда не годятся!

– Хорошо. Пусть будет по-твоему.

Он ушел, оставив меня перед тяжким выбором – оставить или выкинуть из книги две моих любимых главы. Я колебался, будучи не в состоянии принять решение.

Через день пришла Настя. Радостная и счастливая, чем-то похожая на девушку-подростка, сбежавшую с уроков.

– Слушай, я прочла!

– И как? – не без страха спросил я.

– Супер! Мне очень понравилось. Мне и маме! Она толк-то знает в литературе! Все перечитала. Говорит – Довлатов молодой!

– Здорово, – оживился я.

– Ну, кроме двух глав, правда, – Настя отвела взгляд в сторону.

– Третья и пятнадцатая? – насторожился я.

– Щас посмотрю, – она зашуршала страницами. – Нет, восьмая и тринадцатая.

Я попытался вспомнить про что там, но не смог.

– Ты их лучше выкинь. Ну… или перепиши. Не катит совсем.

– А третья и пятнадцатая?

– Хорошие главы, про похищение так вообще супер!

– Хорошо, я подумаю, – с облегчением сказал я.

– Нет, тут думать нечего. Не годятся они! И мне, и маме не понравились.

Еще через день ко мне пришел юрист Дима и сказал, что все очень хорошо, кроме девятой и двадцатой главы. И настоятельно рекомендовал их исключить.

За ним потянулась остальная вереница моих читателей. И каждый из них хвалил книгу, рекомендуя исключить все новые главы. Причем последних было почему-то всегда по две. Когда пришел последний читатель, я спросил с порога:

– Хочешь, угадаю, что тебе не понравилось?

– Давай, – усмехнулся он.

– Первая и восьмая! – с уверенностью заявил я, назвав две оставшиеся главы.

– Точно! А откуда ты знаешь?

– Да они всем не понравились! – соврал я.

– Ну, значит, я тебе ничего нового не скажу, – расстроился он.

– Все равно спасибо! Ты просто окончательно поставил точку в этом вопросе.

– Рад стараться! – он отдал мне честь и вышел из кабинета.

Выходило, что я должен был либо переписать всю книгу целиком, либо оставить все как есть. Я выбрал второй вариант. А что мне оставалось? Переписывать все не имело никакого смысла.

Через месяц я получил письмо от редактора одного из издательств. Она писала:

«Николай, вы интересно пишете. Живо и реалистично. В общем, мне понравилось. Мы готовы обсудить контракт. Приезжайте. Только вот есть пара глав, их бы переписать… При встрече обсудим».

Ниже шел адрес издательства.

Я смотрел в экран монитора, не веря, что мне ответило крупное издательство, а моя книга понравилась редактору. Я вообще не верил, что все это мне не снится.

Сидел и перечитывал письмо. Много раз. И каждый раз пытался угадать, какие же две главы не понравились этой женщине…

В спину дул теплый ветер, разметавший его волнистые волосы. Кроссовки прилипали к асфальту, раскаленному под лучами полуденного итальянского солнца. Дыхание срывалось все чаще, перед глазами появилась пелена, ноги стали ватными. Казалось, еще чуть-чуть, и он упадет. С трудом, но он держался. Справа от себя увидел силуэт своей родной сестры Луизы, высокой, худой, черноволосой и кудрявой итальянки с тонким нежным лицом. В руках она держала бутылку воды.

– Серджио! Пей, Серджио, – кричала она, расплываясь в его глазах.

На ответ ей совсем не было сил. Он замедлил шаг и свернул к обочине дороги. Жадно выхватил бутылку из рук сестры и стал пить, постепенно ускоряя шаг.

– Еще немного, Серджио! Ты первый! Еще немного. Ты добежишь!

Он посмотрел в ее сторону потупленным взглядом, смахнул со лба пот и, швырнув бутылку на обочину, побежал в сторону финиша.

– Ты первый, Серджио! Мой брат всегда первый! – услышал он за спиной.

– Я первый, – еле слышно прошептал он, стараясь удержаться на ногах.

Через полчаса он стоял на пьедестале, на самом верху, подняв над собой позолоченный кубок – приз за первое место. Солнце все так же пекло затылок, и жутко хотелось пить. От жары кружилась голова. Он посмотрел по сторонам: место справа занимал поджарый негр с кристально белыми зубами, слева – мясистый рыжеволосый европеец. Оба изнывали от жары. Внизу он заметил Луизу. В руках она держала букет из свежих красных роз. Внезапно она замахнулась и бросила цветы в сторону Серджио. Он протянул руку вперед и почувствовал, как закололо в области сердца, словно туда загнали иглу. Схватившись за грудь, он стал терять сознание. Перед глазами все закружилось.

– Ты первый, Серджио… – последнее, что он услышал, уже падая.

Его разбудил яркий свет лампы. Он попадал в глаза, мешая разглядеть все вокруг. Справа от себя он увидел человека в белом халате, доктора. Слева – раздавленную горем Луизу. Она вытирала кулаком слезы, размывшие тушь на ее юном лице. Доктор ходил из одного края комнаты в другой, словно чего-то ждал. Увидев, что Серджио открыл глаза, он заговорил:

– Ну наконец-то вы очнулись. Как вы себя чувствуете? – Он подошел к Серджио и приподнял его веки. – Все хорошо?

– Да, – кивнул тот, но сразу же почувствовал приступ тошноты.

Испуганная Луиза схватила со стола металлический тазик и поднесла его брату. Серджио вырвало. Комнату наполнил кислый неприятный запах. Врач протянул Серджио стакан воды.

– Пейте! – спокойно сказал он. – Вам нужно много пить!

– Спасибо, – прохрипел Серджио.

– Вы знали, что у вас проблемы с сердцем? – сухо спросил врач, наполняя новый стакан.

– Нет, – ответил Серджио.

– Плохо, это ведь не шутки. У вас порок сердца, видимо, врожденный.

– И как же мне теперь? – сбивчиво спросил Серджио.

– Беречь себя. Для начала пройти полное обследование и выполнять рекомендации врача.

– А бегать? – вмешалась в разговор сестра. – Он сможет бегать?

– Думаю, что с этим пока придется заканчивать, – ответил доктор, снимая резиновые перчатки.

– Мой брат всегда первый… – прошептала Луиза, глядя в стену.

– Боюсь, что с такими проблемами надо будет отказаться от подобных предрассудков. Если он, конечно, хочет жить.

Серджио пил воду маленькими глотками – его губы мелко дрожали, а бледные впалые щеки были как у мертвеца, холодные и безжизненные. Луиза протянула ему руку. Он взял ее влажную ладонь и почувствовал, как бьется ее сердце.

– Для меня ты всегда будешь первым, – сказала она и заплакала навзрыд. Серджио провел рукой по ее распущенным волосам и прижался головой к ее плечу.

– Я все равно им буду… – с трудом выдавил он из себя. Дверь хлопнула – доктор вышел из комнаты. – Я всегда первый, милая.

В комнате было светло: лучи весеннего солнца освещали ее, оставляя лишь одинокие участки, куда могла спрятаться тень. Серджио сидел за длинным дубовым столом, ожидая собеседования. Вошли два молодых человека – пухлый, с маленькой лысой головкой, и тонкий, рыжеватый. Они сели, разложив перед собой бумаги. Пухлый, задав несколько протокольных вопросов, вдруг спросил:

– А кем вы себя видите через десять лет?

– В смысле? – не понял Серджио.