Увидев труп громадной белой змеи, — Ханьвэнь окончательно поверил жене; все сомнения его оставили. К тому же, она была так нежна, так прекрасна…

Ханьвэню стало стыдно своих жестоких слов, и он мысленно дал себе клятву быть в другой раз осмотрительнее.

И семейная жизнь молодой четы потекла длинным, спокойным и глубоким руслом.

Но — не верь долгому счастью. И чем полнее оно — тем беда ближе; чем безмятежнее — тем горе будет глубже.

Искусство Ханьвэня создало ему громкую славу. Не было врача лучше его. А золото никого так не любит, как евнухов и знаменитых докторов, и течет к ним, как вода в воронку.

Так, например, незадолго перед приключением, едва не стоившим ему жизни, Ханьвэнь был приглашен к одному важному сановнику, у которого уже давно была больна любимая жена. Все другие врачи приговорили ее к смерти, но Ханьвэнь взялся лечить и, к великой радости мужа, она скоро совсем выздоровела. За это чиновник подарил Ханьвэню 5000 лян серебра.

Словом — молодой доктор очень скоро сделался богатым человеком.

Успехи Ханьвэня и его быстрое обогащение возбудили к нему смертельную зависть и злобу со стороны всех остальных докторов в городе, и они всеми силами старались повредить ему. Но это было довольно трудно сделать, потому что Ханьвэнь во всех своих деловых сношениях был честнейшим и аккуратнейшим человеком.

Однажды в клубе врачей случайно сошлись самые заклятые враги Ханьвэня. Естественно, беседа скоро перешла на общего недруга, — и они почти целый день толковали, каким бы способом погубить этого пришельца, как язва свалившегося им на головы.

Наконец, объединенными усилиями был выработан следующий план действий:

— Завтра, — говорили они, — день, в который, по древним обычаям, именитые горожане приносят жертвы духам-покровителям города. Скажем молодому выскочке, что теперь его очередь принести жертву. Он — пришелец, не здешний уроженец, и пришел сюда чуть ли не нищим; а в жертву должна быть принесена какая-нибудь старинная и дорогая вещь, доставшаяся по наследству. Откуда же он возьмет такую вещь? Конечно, он или купит ее — мы тотчас это узнаем и уличим в подлоге, или — откажется принести жертву. В обоих случаях мы обвиним его в оскорблении богов и выгоним из города.

Так и сделали.

Ханьвэню было послано уведомление в самых льстивых выражениях, в котором общество врачей приглашало его, как почетного своего члена, выполнить в этом году старинный обычай и принести богам-покровителям в жертву какую-либо достойную их вещь, доставшуюся ему по наследству.

Ханьвэнь пришел в отчаяние и не знал, что ему делать.

Но Сучжэнь успокоила его.

— Можно ли волноваться из-за таких пустяков? — говорила она. — Мои предки оставили мне несколько старинных вещей; выбери любую из них и отнеси завтра в храм.

Успокоенный Ханьвэнь лег спать.

На другое утро Сучжэнь дала мужу несколько вещей, завернутых в бумагу, и Ханьвэнь отнес их в храм, к великому огорчению уже собравшихся там докторов и аптекарей.

Но изумление их достигло высших пределов, когда принесенные вещи были развернуты. Это были: курильница, вазочка и плоский колокол, сделанные из нефрита. Вне всякого сомнения, это были очень древние вещи, поражавшие изящностью и красотой, огромной ценности.

Весь город сбежался смотреть на эти редкости, выставленные в храме на почетном месте.

Прошло несколько дней. Молодая чета вздумала устроить празднество в честь их старого друга и покровителя — доктора Вана.

Никто из приглашенных не хотел отказаться; знакомые и соседи переполнили дом Ханьвэня и хвалили его убранство. Сучжэнь не могла противиться женскому тщеславию — и пригласила гостей в свою комнату посмотреть редкие старинные вещи.

Гости были поражены при виде драгоценных предметов, сделанных из нефрита, ляпис-лазури, малахита, золота, серебра и бронзы. Все они поражали своей красотой, и многие из них, по словам знатоков, относились к временам династии Чжоу³¹ и даже древнее. Гости пробовали определить огромную ценность всей коллекции, любовались, завидовали…

Сам Хань в глубине души удивлялся, как он раньше не видал этих вещей у Сучжэнь?

В числе гостей был один чиновник губернаторского ямыня. Он долго и внимательно молча рассматривал все вещи и, наконец, сказал Ханьвэню:

— Мне очень жаль огорчать вас и расстраивать ваш праздник. Но я получил категорическое приказание отобрать у вас все эти вещи и именем императора арестовать вас!

Нет слов для выражения чувств Ханьвэня в эту минуту. Он был поражен, ошеломлен, раздавлен стыдом, особенно когда узнал от чиновника, что все эти редкости недавно украдены из императорского дворца…

Ханьвэня отвели в ямынь; допрос ему делал сам Чжи-фу³². Хань заявил, что все эти старинные вещи получены в наследство его женой.

Чжи-фу тотчас послал за Сучжэнь, чтобы допросить ее, каким образом попали к ней эти вещи.

Посланный скоро вернулся и заявил, что дома у доктора Ханя никого нет.

Несмотря на тщательные розыски, ни Сучжэнь, ни ее служанки нигде не могли найти.

Но такое вопиющее дело, как кража из императорского дворца, не могло оставаться безнаказанным. Поэтому Ханьвэнь был обвинен если не в самой краже, то в соучастии, — и был приговорен к смерти.

Казнь отложили до следующего дня. Ночью Чжи-фу долго не спал, тревожимый необъяснимыми странностями этого дела. Кроме того, Ханьвэнь именно ему, Чжи-фу, еще недавно вылечил жену; и не одной ей, но и многим другим в городе молодой доктор спас жизнь…

Чжи-фу был человек справедливый и мягкий. Он не мог примириться с произнесенным им же самим приговором; рано утром он потребовал к себе этот документ и уничтожил его.

Чем больше Чжи-фу вникал в дело, тем больше убеждался, что жена Ханьвэня — колдунья, которая посредством волшебства похитила вещи из дворца, и что Ханьвэнь не только не виноват, но, скорее, сам является жертвой.

Смертная казнь Ханьвэню была заменена ссылкой в город Чжэнь-цзян.

Прошло довольно много времени, пока двери тюрьмы отворились для Ханьвэня, и то только для того, чтобы отправить его в изгнание.

К счастью, у доктора Вана в Чжэнь-цзяне был друг, старик, тоже доктор, по фамилии Чжэн. Ван написал Чжэну убедительное письмо, прося приютить несчастного молодого человека, которого преследует судьба.

Ханьвэнь поселился у Чжэна. Но перенесенные им страдания, унижения и тяжелое тюремное заключение подорвали его организм. Он заболел.

Трудно было сказать, что это была за болезнь. У него ничего не болело, но он бледнел, худел, почти ничего не ел, ничем не интересовался и таял с каждым днем. Старый Чжэн и другие приглашенные им доктора должны были сознаться, что они бессильны против этой болезни.

Ханьвэню делалось все хуже и хуже. Он не мог не только встать с постели, но даже сидеть.

Сердце Чжэна обливалось кровью. Он ясно видел, что Ханьвэню, которого он успел полюбить, осталось жить не более двух дней.

Поглощенный целиком грустными мыслями, старик проходил по давно знакомой ему улице. Вдруг он остановился у дверей богатой аптеки, которой раньше он никогда не видал. Эту аптеку только недавно открыли две женщины, и старик, всецело погруженный в заботы о больном, не знал этого.

«Почему бы здесь не попытать счастья?» — подумал старый доктор и вошел в аптеку.

Его встретила красивая женщина, внушившая ему доверие своими уверенными манерами и толковыми расспросами. Старик рассказал ей все, что знал про больного.

Женщина сказала, что хорошо знает эту болезнь и даст от нее верное лекарство.

Чжэн не очень-то верил в полученное лекарство; но ему не оставалось выбора, — и он поспешил домой.

Ханьвэнь был так плох, что ночью можно было ожидать его «возвращения на Запад»³³.

Старик дал больному лекарство так, как указала ему женщина-врач.

К удивлению и радости Чжэна, утром Ханьвэнь мог сидеть на постели.