— А, тогда вопрос о розыске их решается сам собой; я тотчас отправлюсь туда и захвачу их всех вместе.

С этими словами Юань-шуай простился с лун-ванами и вместе со своим отрядом небесного воинства отправился в Лун-хуа.

Четыре лун-вана торжествовали.

— Наконец-то, — говорили они, — мы можем быть уверенными, что наши враги будут не только посрамлены, но и погибнут: для них нет спасения!

— А все-таки, — посоветовал осторожный Ао-жэнь, — я полагаю, что каждый из нас должен, вернувшись в свое царство, не сидеть сложа руки, а сформировать по возможности сильные отряды, и часть их тотчас же послать для подкрепления небесных сил, а другую — держать наготове: мало ли что может случиться?.. Нужно всегда иметь солдат под рукой, хотя бы для посылок или разведок!

Все согласились с мудрым драконом и отправились каждый по домам.

Пир в Лун-хуа был в полном разгаре. Множество духов, обитавших во всех земных священных местах, скрытых от глаз смертных; духи, начиная от недавно вступивших на эту стезю и только что видоизменивших свое тело, и кончая древними могучими гениями, постоянными духовными упражнениями и размышлениями о Дао доведшими себя почти до божественного состояния; наконец, духи низшего происхождения, прошедшие длинный, многотысячный цикл совершенствования от животного, через вочеловечение, и до высшего существа, — словом, духи всех разрядов, степеней и могущества были здесь налицо. Многие из них, старших степеней, бывали на «Пань-дао-хуй» — собраниях и празднествах у Си-ван-му, потому знали друг друга; но большинство никогда еще не встречали один другого, и цель настоящего собрания была в том, чтобы дать возможность всем духам увидеть друг друга и познакомиться.

Итак, в самый разгар пира вдруг раздался сильный шум снаружи — за воротами окружавшей двор стены. Привратник прибежал и крикнул гостям, что за воротами стоит отряд небесного воинства…

Едва кай-мынь-ди[7] успел предупредить духов, как во двор верхом на коне и с обнаженным мечом в руке въехал Чжао Юань-шуай, и, обратившись к гостям, толпившимся у дверей, сказал:

— Я прибыл сюда по приказанию Нефритового Императора для того, чтобы арестовать ба-сяней. Предлагаю вам, господа Восемь Бессмертных, добровольно и немедленно всем выйти сюда ко мне и дать себя связать… Я поступаю так не по собственному желанию, поэтому, пожалуйста, не протестуйте и не жалуйтесь, что я поступаю с вами жестоко или несправедливо.

Все собравшиеся духи были поражены и растеряны, потому что не понимали причины появления Чжао.

— Ну, друзья, — сказал Ли Те-гуай, — если Чжао Юань-шуай появился здесь по приказанию Юй Хуан-ди, то, очевидно, на нас последовала жалоба Лун-вана. И так как мы со своей стороны не послали донесения Небесному Императору, нам придется покориться его приказу!

— Погодите, господа, — остановил его Дун-бинь. — Я думаю, что мне нужно выйти к воеводе и попытаться уговорить его. Пусть он немного обождет, ну хоть до завтрашнего дня, а завтра мы со своей стороны напишем доклад Юй-ди. И уже после этого отдадим себя в распоряжение Чжао; как хочет, так тогда и пусть с нами поступает.

Все духи вышли на двор и стали уговаривать Чжао. Но воевода остановил их, говоря:

— Большие грехи тяготеют над вами! Прошу вас, господа, повиноваться беспрекословно и отправиться со мной в небесное царство!

— Обождите до завтра, — упрашивали его духи. — Мы завтра подадим доклад Нефритовому Императору и, если он найдет нас виновными — пусть нас наказывает, как хочет!

Чжао рассердился:

— Что-о, до завтра?! Да не только до завтра, я не могу дать вам отсрочки ни на минуту!.. Нечего об этом и толковать!

Горячий Дун-бинь начал сердиться:

— Откуда видны наши преступления, и почему потребовались такая спешность и строгость?

— Как! — возмутился Чжао. — Срыть гору и засыпать море, жечь и убивать — это, по-вашему, пустяки?! Если это не злодейство, то что же вы тогда назовете преступлением?!

— Помилуйте, Юань-шуай, — возразил Дун-бинь, — кто же этому был свидетелем?

— Зачем нам свидетели, — горячился Чжао, — когда существует доклад Дун-хай Лун-вана, служащий несомненным доказательством!

— Ну что вы, воевода, говорите! Да разве можно основываться на односторонних показаниях? И чем Лун-ван в своем докладе страшнее написал, тем он, очевидно, больше наврал!

Возражение Дун-биня и тон его слов раздражали Юань-шуая: он не мог больше себя сдерживать и решил действовать.

— Ну, — крикнул он, — кто из вас прав, кто виноват — я здесь судить не буду! Я действую по приказанию Юй-ди. А раз вы не хотите слушаться, то вот вам!..

И, подняв меч, он хотел ударить Дун-биня. Но последний, заметив это движение, отбежал от него…

Тем временем Чжун-ли, сильно огорченный появлением небесных воинов, подошел к Чжао и был свидетелем его спора с Дун-бинем. Когда Люй убежал и Юань-шуай не мог его поразить, то Чжао опустил поднятый меч не на Дун-биня, а на стоявшего подле Чжун-ли…

Каково же было удивление, когда Чжун-ли по всем правилам военного искусства отбил удар. Чжао схватил Чжун-ли за плечо и хотел увлечь с собой за ворота, но Чжун-ли вырвался. Тогда Юань-шуай опять хотел его ударить мечом, но гений снова отбил его удар.

На помощь своему генералу бросились его воины. Но насколько увеличивалось число врагов, настолько, казалось, возрастали сила и искусство Чжун-ли…

И начался блестящий бой одного гения с отрядом небесных сил, начальник которых с изумлением увидел в своем противнике воина более искусного, чем он сам.

Произошло уже более двухсот схваток, и еще нельзя было решить, на чьей стороне будет победа. Сражающихся окружили духи тесным кольцом со всех сторон. Увлеченные зрелищем своеобразного поединка, они не заметили, как из ворот во двор широкой волной влились войска Дун-хай Дун-кана и устремились на помощь Юань-шуаю. Но их вовремя увидел Дун-бинь и бросился на них…

Произошла жестокая сеча, во время которой поддавалась то та, то другая сторона.

Более двадцати раз морские воины бросались вперед и должны были отступить. Вдруг из ворот на помощь небесным силам появился еще отряд Ао-жэня…

Тогда из толпы выступил Хань Сян-цзы и напал на морское войско. Нападение было так стремительно и удары так жестоки, что нападавшие под ударами двух гениев стали пятиться и отступать к воротам. Чжун-ли удалось овладеть неприятельским конем, и он сражался на коне еще лучше, чем пешим.

Тогда на помощь нападавшим пришли остальные два Лун-вана, а из рядов Бессмертных выступили Цай-хэ и Сянь-гу…

С этого момента сражение сделалось общим, и в нем приняли участие все восемь сянь.

Крики, вопли раненых, столбы пыли, поднимаемые воинами и конями, потоки крови, отрубленные члены, трупы морских воинов — все это поражало и приводило в трепет многих из гостей, никогда не видавших сражений… Они изумлялись, с каким остервенением дерутся обе стороны, каждая решив, по-видимому, во что бы то ни стало победить.

Борьба шла уже с полудня до позднего вечера, и ни одна сторона не имела еще перевеса. Вдруг среди сражающихся послышались крик и шум: это кричали нападавшие, увидев, что Чжун-ли упал с лошади.

Видя это, Чжао подбежал к нему и хотел поразить его мечом. Но бывший тут же Те-гуай, заметивший движение Юань-шуая, ударил последнего по руке своей железной палкой… Меч врага упал на землю, и Чжао не мог больше владеть рукой. Те-гуай помог Чжун-ли подняться с земли, и они с новой энергией перешли в наступление на морские войска…

Отряды лун-ванов не могли выдержать натиска, дрогнули, повернули тыл и бежали, рассыпавшись во все стороны, стараясь пробраться к морю. Незаметно исчезло также и небесное воинство со своим воеводой…