Сын стал для нее предметом поклонения, особенно после того, как она узнала, что больше не сможет иметь детей, – удвоенной и даже утроенной любовью она окружила своего Ванечку, который стал для нее всем: ее гордостью, ее отрадой. От супружеской жизни Георгина постоянно отказывалась, и интерес к мужу у нее не возникал, даже несмотря на то, что сын постепенно рос.

Анатолий ревновал жену к сыну, он не мог найти дома ни поддержки, ни любви, ни понимания. Жена полностью ушла в материнство, в то время как у него самого отеческие чувства появились отнюдь не сразу – первое время он даже боялся брать сына на руки. Вдобавок Георгина все время была рядом с Ванечкой, ограждая его от любых возможных неприятностей, – она даже мужа не оставляла наедине с сыном.

Но постепенно, казалось, их жизнь стала налаживаться. Георгина опять начала следить за собой и села на диету, так как после родов она безобразно поправилась. Они вновь стали выходить в свет, занялись поиском новой квартиры. Дела у Анатолия шли в гору, и их финансовое благополучие очень радовало Георгину. Она снова стала благосклонно общаться с мужем, при этом, однако, все свое тепло и заботу отдавая сыну. Мужа она воспринимала лишь как человека, обязанного ее с сыном содержать и делать все, что она хочет, планируя их семейную жизнь в одностороннем порядке. И если у нее были какие-то чувства к Анатолию раньше, когда они познакомились, то теперь они как-то незаметно пропали – то ли затухли, то ли она сама их задушила в себе, считая больше ненужными.

Георгина очень хорошо проводила светские встречи, умела поддержать беседу, тонко увести ее в нужное русло, помочь мужу в приобретении нужных знакомств и в общении с партнерами. Но на этом ее роль в начинаниях и делах мужа заканчивалась. Она не знала, что такое истинная теплота, доверие и поддержка в семье, и ценила лишь материальную составляющую, а потому не откликалась на непонятные для нее требования мужа о понимании.

Каждый раз, когда Анатолий пытался по-настоящему сблизиться с женой или поговорить с ней по душам, он натыкался на такую холодную стену непонимания, что в конечном счете отбросил все попытки достучаться до своей «Снежной королевы», как он поначалу с любовью ее называл. Георгина с искусством опытного дипломата очень последовательно вела его к своим собственным представлениям о жизни в семье и отведенным им ролям, каждый раз тонко, но однозначно давая понять, что говорить стоит, а что нет, что уместно, а что совершенно некстати, лишая их отношения искренности и теплоты настоящего чувства и приближая их семью к глянцевым представлениям о ней.

В конце концов, полностью разочаровавшись в семейных отношениях, отец Ивана начал искать настоящие чувства на стороне. Но, уже испорченный жизнью с Георгиной, вкусив яда лицемерия и продуманной фальши, он не мог отличить истинной симпатии от показной, лживой. Видя во всем подвох и стремление девушек к наживе, он и в этом разочаровался, удовольствовавшись мелкими непродолжительными интрижками с холодным расчетом.

…И сейчас, по прошествии стольких лет, Георгина по-прежнему заботилась лишь о сыне и искренне интересовалась только им.

Узнав новость о том, что сын хочет жениться, и не на ком-то из хорошей, известной семьи, а на девушке с неизвестным прошлым и сомнительными генами (от «цыганского» взгляда Миры ее иногда кидало в холодный пот), Георгина была сражена наповал. Уже дома она все высказала мужу.

Анатолий, как обычно, прошел в их роскошную гостиную, на ходу снимая пиджак и небрежно кидая его в кресло, нисколько не беспокоясь, помнется он или нет, так как в их доме хозяйство давно вела домработница. Он подошел к мини-бару и по привычке налил немного виски. Побледневшая Георгина села на диван, нервно теребя украшение на груди.

– Мы не можем этого допустить, – только и сказала она и снова углубилась в свои мысли.

– Что? – небрежно переспросил Анатолий, закрывая сообщение от своей любовницы на телефоне и не сильно интересуясь тем, что говорила ему жена.

– Как всегда, ты меня не слышишь!

– Ой, только не заводись, как обычно! У меня был тяжелый день, я устал, у меня было много переговоров, – ты понятия не имеешь о моей работе!

– Вот и слава богу, что не имею, а то я бы давно с тобой развелась! – поджала губы Георгина.

– Что? Это ты о чем?

– Сам знаешь о чем. Я просто терплю и делаю вид, что не замечаю! Мне главное, чтобы это не просочилось в свет, чтобы обо мне не заговорили как об очередной дуре, у которой муж бегает направо и налево! Как будто есть другие, которые не бегают?! Хотя, может, и есть, но у них, наверное, другие недостатки: наркотики, выпивка, прочие извращения… Одной семьи вам всегда не хватает, – тихо, как будто сама с собой, говорила Георгина.

– Что? Это ты про семью будешь говорить?! Ради бога, я тебя умоляю, не выворачивай мне мозги, как ты это делаешь все годы нашей совместной жизни, – все одно и то же, как заезженная пластинка! И да, тебя действительно интересует даже не то, способен ли я сходить налево, а только чтобы никто ничего не узнал! Дорогая Георгина, наши с тобой годы совместной жизни – это же сплошной фарс!

– Вот именно фарс! Фарс – это то, что происходит сейчас в жизни у нашего Ванечки! Как может эта девушка, эта грязная оборванка, которую он неизвестно где подобрал, быть достойной партией нашему сыну?! Он достоин самого лучшего! Лучшего! А она кто? – полностью пропустив драматичное резюме мужа об их совместной жизни, возмущалась Георгина.

– Что не так с этой девушкой? Что не так с ними всеми, с кем встречался Иван? Ты просто трясешься над ним, а он давно уже вырос! Кажется, он ясно дал нам понять серьезность своих намерений – не лучше ли нам все принять, как есть? Это же его жизнь, не так ли? Пусть попробует семейной жизни… Может, у него все сложиться иначе… – с горечью добавил Анатолий.

– Тебе, как обычно, все равно! Тебя вообще не интересует жизнь Ивана! Ты никогда им как следует не занимался! Ты даже не можешь уговорить его пойти работать у нас, у тебя… Это же уму непостижимо: у нас целая империя, которую нужно развивать, а он со своими талантами, со своими мозгами где-то пропадает, в какой-то чужестранной компании, занимается, на мой взгляд, ерундой… Но это все неважно – он просто ищет пока себя, ему нужно что-то попробовать, а потом он поймет, что должен работать в нашей компании! Надо только дать ему правильно это понять! Да и с девушкой так же! Да, это временно, я уверена, а потом он поймет, что ему эта девушка не пара!

– Что ты там все бормочешь? Все никак не успокоишься, что Иван выпорхнул из-под твоего крылышка?! Вырвался, я бы сказал! Ему повезло, ведь он может еще вырваться! А я уже никуда не денусь!

– Прекрати молоть чушь! Куда ты без меня? Ты же пропадешь! Да и Иван тоже. Он пока еще ничего не знает об этой жизни, он должен прислушиваться к моим советам!

– Твои советы, моя дорогая Георгина, уже никому не нужны!

– Да? Давай тогда прекратим этот бессмысленный разговор, а общаться и разговаривать с семьей Тельманов будешь ты сам, да? Я не буду вмешиваться – все, так и решим. И мне не нужно правильно настраивать жену Тельмана и говорить о ваших благополучных делах, приглашать их к нам за город в следующие выходные, заодно помогать ей с деликатной проблемой, о которой я прознала…

– Деликатной проблемой?.. Э-э-э-э, что это за проблема? – Анатолий был озадачен.

– А зачем тебе это знать – ты же теперь все сам, сам?.. Да, и не забудь о нашем соглашении, ведь ты помнишь о нем, верно?..

– Эх, как же ты меня достала, ты же просто мегера!

– Мегера, у которой ты в руках! Одно твое неосторожное движение, и ты останешься без своей любимой компании!

– Да что ты сможешь сделать там без меня?

– Ты во мне сомневаешься? Я-то уж точно справлюсь. За годы жизни с тобой я уже едва ли не больше тебя знаю о компании и нашем бизнесе! Я тебе обещаю, что оставлю тебя в одних штанах, нет, лучше в трусах, будешь всеобщим посмешищем!