— Н-да, — протянул гном, — так быстро строить даже мы не умеем.

— Почти как дома, — проснулся Эрик.

— Довольно мило, — согласилась вампирша.

— Конкретный домик, — присвистнул пес.

— Пошли, что ли? — предложила я и первая направилась к нашему новому дому.

Я зашла в свою комнату. К горлу подступила тошнота. Перед глазами поплыл туман. Пол качнулся. Я никогда не думала, что могу так кричать. Мне показалось, что эхо от моего крика отразилось от всех концов домика.

Не помню, как я очутилась в общей комнате. В себя пришла я от того, что со всего маху столкнулась лбом с Адессой. Мы разлетелись в разные стороны, повалившись на пол. Между нами пробежал, орущий что-то нечленораздельное Гатнир. Но он тут же был сбит с ног, споткнувшимся о мой пушистый хвост Эриком, визжащим не хуже, чем выл Рекос, на котором, оказывается, сидела я.

— Вы что, издеваетесь?! — взвыл гном, сбрасывая с себя бледного эльфа.

Тот, заикаясь, стал ругаться на чисто-эльфийском языке. Это звучало очень красиво и, на наше счастье, совершенно не понятно. В том, как страшны его слова, меня убедило лишь то, что растущие у стены кусты поспешно закрыли бутоны и попытались как можно ниже прижаться к полу. Я прям заслушалась. Даже Гатнир притих.

Вампиресса, потирая огромную шишку на лбу (у меня такая же?) и широко распахнув наполненные ужасом глаза, поднялась на ноги:

— Может, показалось? — пробормотала она, невидящим взором оглядываясь по сторонам, — Но все равно кошмары замучают.

— Крысы…. Крысы…. Всюду крысы… — прошептала я и почувствовала, как нервно дернулся хвост.

Рекос чихнул и я, подумав, встала с него, покачиваясь на ватных ногах. Задумчиво оглядываю, стоящий рядом диван. Надо признать, что он прельщал меня больше, чем выделенная мне подстилка, сделанная из шкурок…. О, нет! Опять эти мерзкие существа! А я так надеялась, что хоть здесь они перестанут мучить меня своим существованием!

Тут очнулся гном:

— Там тесно, душно. И кругом стены. Они сжимаются, прижимают, давят меня… — и совсем очнувшись, он заорал во все горло, — Я не буду там жить! Это издевательство над бедным-несчастным мной!

— Я тоже не собираюсь возвращаться в это жуткое помещение, — тихо сказала Адесса.

Она готова была разрыдаться. Я чувствовала то же самое, но все же нашла в себе силы подойти к ней, чтобы утешить. Все же переживать вместе лучше, чем одной.

— Теперь это станет для меня одним из самых жутких кошмаров, — сказала я, ни к кому собственно не обращаясь, но меня услышали все и как-то странно посмотрели.

— Что? — смутилась я.

— Кошмары… — задумчиво сказал Рекос, все так же сидя на полу, — Да, это кошмары. Самые жуткие опасения и страхи.

Теперь все смотрели на него. Действительно, мы все сбежали из своих комнат, крича от страха. Неужели все нашли в своих спальнях то, чего больше всего бояться? Но чего они могут бояться? Уж точно не так, как я: кошарийка, боящаяся крыс и мышей до дрожи в коленях. Это же смешно.

— Если честно, то предназначенная мне комната полностью соответствует предпочтениям любого нормального кошара, но не моим, — я вздохнула и дернула ухом, — Терпеть не могу крыс.

Вопреки моим ожиданиям никто не засмеялся над такой моей слабостью. Адесса сочувственно сжала мою руку:

— Я тоже не нормальная по сравнению с другими вампирами, — грустно улыбнулась она, — Я боюсь темноты и крови. Странно, правда? Ведь я же вампиресса. Но для этого есть свои причины. Рассказать?

Я неуверенно кивнула. Мы сели на диван. Остальным тоже было интересно. Гатнир и Эрик сели в кресла напротив нас. Рекос же так и остался сидеть на полу, только подвинулся поближе.

— В моем родовом замке практически все слуги были людьми, — начала Адесса, — Семья Клыковских относится к одной из самых цивилизованных. Люди из окрестных поселений ежемесячно сдают кровь, которой мы и питались. Мне было около 29 тройных затмений — еще совсем ребенок. Я подружилась с дочерью одной из служанок, Тианой. Мы быстро поладили, нас ничуть не заботило то, что мы принадлежим к разным расам. И все бы было чудесно, но однажды случилось ужасное. Мы играли в небольшом поселке, где обычно жила Тиана. Вечером, в сумерках на поселок напали дикие вампиры, которые не понимали, что можно жить, не убивая. Они выскочили из темноты и приступили к позднему ужину. Никто из жителей поселка не выжил. Тиану растерзали и съели прямо на моих глазах. Я не могла понять, зачем ее убили. Я плакала не переставая очень долго. Меня дикие не убили. Они потребовали от моих родителей выкуп и обещание не мстить за содеянное. С тех самых пор я боюсь темноты и не переношу вида крови. Я перестала питаться, как полагается вампиру, предпочитая человеческую еду. Из-за этого мои вампирские способности практически исчезли — например, появились зависания при ускорении. Но из-за этого же солнечный свет стал мне не так вреден, как сородичам. Как бы там не было, а для настоящего вампира я стала мягко говоря не совсем нормальной.

Она замолчала. Я видела боль в ее абсолютно черных глазах. Подумать только, что ей пришлось пережить нечто настолько ужасное. Совсем не удивительно, что после такого у нее появились страхи. Другой бы на ее месте вообще сошел с ума.

— У меня тоже детская травма, — Рекос задумчиво почесал затылок.

Мы уставились на него в ожидании продолжения. Он вздохнул:

— Я был еще совсем маленький, не оперившийся, — начал он, — Старшие сестры постоянно дразнили меня. Чтобы избавиться от этих насмешек, я решил доказать всем свою храбрость. Я взобрался на самое высокое дерево на самой высокой скале. Сейчас совершенно не понимаю, как мне это удалось. Когда я вскарабкался туда, то был безмерно счастлив. Но никто не видел этого подвига — все в стае были заняты своими делами. Я хотел подождать, пока кто-нибудь не пройдет мимо, чтобы засвидетельствовать мое свершение. Но тут начался ураган! Сильный ветер пытался сбить меня вниз, разбить о камни у основания скалы. Я не мог спуститься из-за этого ветра. К тому же я еще не мог летать и совершенно не знал, что же делать. Я звал на помощь, выл, но никто не слышал крики с дальней скалы. Лапы стали затекать. Я держался за ветку из последних сил. Взрослые спохватились обо мне только поздно вечером. Нашли полуживого меня только ближе к утру. Очень долго выхаживали, но страх высоты остался до сих пор.

Он тоже натерпелся. Боязнь высоты для крылатого волка, который должен летать. Ему действительно пришлось нелегко. Хорошо, что жив остался. После этой истории я вряд ли смогу воспринимать Рекоса, как врага.

— Мой страх тоже зародился в детстве, — Эрик приоткрыл один глаз, посмотрел на нас и продолжил, — Мне было только 38 лет — по меркам эльфов совсем карапуз. В большом человеческом городе проходил праздник. Родители взяли на этот праздник всех детей. Тогда я еще был младшим — Мальера и Амалия еще не родились. Зато Артур, Элла, Леор и Тимэтра веселились вовсю. В городе было полно народу — люди, эльфы, огры, даже дриады. И в этой толпе я отстал от родителей, заблудился и потерялся. Я впервые оказавшись в подобном скоплении существ, да еще и без кого-либо знакомого, очень испугался. Я искал родителей, звал их, но все было тщетно. Меня едва не переехала повозка и не затоптали в толпе. Какая-то торговка объявила меня вором, и за мной погналась стража. Они кричали, свистели, но скоро потеряли меня из виду. Я долго плутал в огромной толпе. Существа не давали рассмотреть, куда идти. Я заблудился. Мне было очень страшно. Я хотел скорее найти родителей, братьев и сестер. Здесь же, в многолюдной толпе, я оказался в полном одиночестве. Я не помню, как и куда шел. Потом мне рассказали, что какой-то человеческий купец нашел меня в одной из своих бочек. Я вернулся домой к родителям и прочей родне, но пережитые страхи оставили свой след. Мой организм выработал некий защитный механизм — при большом скоплении живых существ я моментально засыпаю.