Достав из кармана оружие, он демонстративно вынул обойму и протянул его рукояткой вперед.
— Посмотрите сами!
Покрутив пистолет в руках — он оказался неожиданно тяжелым и пах машинным маслом — Глэдис встала, ухватила его, как полицейские в боевиках, двумя руками и прицелилась в елку, словно собираясь сбить сверху звездочку.
Окружающие, замерев, наблюдали за ее манипуляциями. Зверски оскалившись, она нажала на курок и зажмурилась.
Жмурилась Глэдис зря — никакого выстрела не последовало. Разочарованно протянув:
— Не стреля-яет, — она со вздохом положила оказавшийся таким неинтересным пистолет на стол.
Некоторое время Джейсон тупо смотрел на пистолет, пытаясь понять, не сошла ли агент Дизайнер с ума, как вдруг его осенило — он понял, что эта гениальная женщина пыталась ему втолковать.
— Значить, вы хотите сказать…
— Не стреляет, — грустно повторила Глэдис. — А у вас в витрину — так здорово получилось!
— Великолепная отмазка! — неожиданно воскликнул Джейсон. — Миссис Четтерсон, это такой тонкий ход, что его мог придумать только гений вроде вас!
Получив из уст постороннего человека столь изысканный комплимент (правда, непонятно, за что), Глэдис гордо вскинула голову и посмотрела — все ли слышали?!
Все выглядели слегка ошарашенными, переводя глаза с нее на Джейсона и не совсем — как и она сама — понимая, о чем, собственно, идет речь.
— Значит, что же это у нас выходит… — лихорадочно бормотал Джейсон. — Вооруженное ограбление — долой. Терроризм — это просто смешно! Киднэппинг — тоже! Захват универмага — чепуха. Угроза жизни и здоровью заложников…
— А им пиццы дали? — вспомнила Глэдис.
— Вы абсолютно правы — им не на что жаловаться! Вы уже тогда все это прикинули, не так ли?
Глэдис — согласно «правилу номер один» — решительно кивнула.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Наконец, побормотав еще немного, Джейсон вскинул голову и обвел всех просветленным взором.
— Оружие — разрядить, все патроны сложить на стол! У кого хоть один патрон останется — пеняйте на себя! Пэдди, слазай, посмотри, куда в витрине пуля попала. Выковыряй и мне принеси — а дырку раздолбай как следует, чтобы непонятно было, откуда она вообще взялась. А все остальные — идите-ка да потопчитесь по осколкам, чтобы там следов от пули ни одна экспертиза не нашла. И вбейте себе в голову — у нас оружие без патронов было. Вообще не заряжено, понимаете?
До окружающих постепенно начало доходить.
— Это что — пятерик и точка? — спросил Дики.
— А то и меньше — попытка невооруженного ограбления, — подтвердил Джейсон. — Ведь пистолет без патронов — не оружие? Так что быстро за работу.
Глэдис ничего не понимала, но ей было страшно интересно. Она уже почти не жалела, что не попала в театр — это было ничуть не хуже. И Джека показали по телевизору! И пиццу дали! И кофе с печеньем! И по любому поводу хвалят! А в театр можно сходить и в другой раз…
— Теперь с вами, миссис Четтерсон, — эти слова отвлекли ее от размышлений. — Через семь минут начнутся новости. После этого — а еще лучше, если получится, прямо во время новостей — вам нужно будет…
Инструктаж длился всего минут пять. В конце Джейсон заявил:
— Более подробно объяснять, я думаю, нет смысла. Вы, с вашим умом и опытом, и без того прекрасно понимаете, что я имею в виду…
Новости, как обычно, начались с показа ярко освещенного фасада универмага. Потом камера переместилась на толпу, которая, несмотря на ночное время, не расходилась и даже увеличилась в размерах.
— …Недавно подъехал мистер Додсон в сопровождении первого заместителя мэра. — На экране появилась небольшая группа людей на фоне сверкающего черного лимузина, камера ненадолго остановилась на одном из них — низеньком кругленьком человечке в пальто и очках, всем своим видом пытавшемся показать, что он к развивавшемуся перед ним скандалу не имеет ни малейшего отношения. Он тут же вступил в оживленную дискуссию с представителями ФБР. Сейчас мы попытаемся, услышать, о чем они говорят…
Дискуссия и правда становилась чем дальше, тем оживленнее. Здоровенный — чуть ли не с Джека ростом, но потолще — старик с усами вопил и, потрясая кулаками, наступал на очковую мымру. Его с трудом сдерживали двое типов в черном, стоявшие у него на пути. Мымра, распихивая их в стороны и выкрикивая что-то в ответ, пыталась прорваться вперед.
Были слышны отдельные возгласы: «Это сексизм!», «Я не позволю!» (последнее кричали оба собеседника), «Безобразие!», «Тут я командую!». Наконец Додсон подбежал к заместителю мэра, схватил его за рукав и поволок к мымре, крича:
— Ты скажи ей! Ты скажи ей!
Но сказать было уже некому — мымра, увидев наступление превосходящих сил противника, предпочла укрыться в фургоне ФБР. Зато к Додсону тут же подскочила теледевица:
— Нэнси Трейер, первый канал! Мистер Додсон, как мы уже догадались, вы с агентом Себастьяни не смогли прийти к единому мнению. Не будете ли вы так любезны ответить на несколько вопросов?! Что вы почувствовали, узнав…
Но ей не суждено было закончить этот вопрос — внезапно раздавшиеся восторженные вопли заставили всех обернуться. Еще секунда — и толпа, окружавшая Додсона и заместителя мэра, переместилась в центр площади, куда медленно въезжала полицейская машина. Стекло было поднято, и публика могла видеть Джека, триумфально восседавшего на переднем сидении.
Машина остановилась, Джек вылез, ухмыльнулся и сделал короткий неприличный жест в сторону фургона ФБР — толпа разразилась свистом и аплодисментами. Выглядел он раскрасневшимся и очень довольным — по мнению Глэдис, даже слишком довольным. И чего это он там целых полтора часа делал? И почему так растрепан? И зачем опять расстегнул куртку?
Она не подозревала, что в немалой степени довольный вид Джека был обусловлен приятным времяпрепровождением в полицейском участке. Пока адвокаты хлопотали о его освобождении, он заглотил ужин из ближайшего ресторана, сопровождаемый порцией виски — все это за счет налогоплательщиков. Включенный в кабинете начальника участка телевизор свидетельствовал, что Глэдис жива, здорова и получила еду — следовательно, спешить было некуда, и Джек даже слегка огорчился, когда в дверях появился адвокат, возвестивший, что он уже выпущен под залог.
Те же самые полицейские, которые увозили Джека с площади, привезли его обратно. Про несколько синяков, полученных обеими сторонами в памятной схватке перед телекамерами, решено было не вспоминать — тем более после предложенного Джеком тоста: «За здоровье нью-йоркской полиции и за посрамление фэбээровской суки!!!», поддержанного всеми присутствовавшими полицейскими.
Поэтому сейчас он находился в состоянии полной гармонии духа и тела и, увидев подсунутый ему под нос микрофон, радостно заорал:
— Глэдис! Ау-у! Где ты там — я без тебя уже соскучился!
Отобрав у него микрофон, теледевица затараторила:
— Миссис Четтерсон, мы ждем вашего звонка! — внизу экрана снова высветился номер телефона. — А пока мы попросим нашего героя ответить на пару вопросов. Мистер Четтерсон, как с вами обращались полицейские? Не были ли нарушены ваши гражданские права? Будете ли вы подавать иск против нью-йоркской полиции в связи с арестом?
Краем уха слушая вопросы, Глэдис лихорадочно набирала номер — почему-то все время было занято.
— Полицейские — отличные ребята! Они не виноваты, что эта… — неизвестно, какими эпитетами Джек наградил бы агента Себастьяни — скорее всего, их хватило бы на обращение последней в суд за сексизм, публичное оскорбление личности и клевету — но внезапно вмешавшаяся теледевица не дала ему закончить фразу:
— Ваша жена уже на линии! Говорите!
Глэдис оторопело уставилась на экран — ей все еще не удалось дозвониться, а до сего момента она пребывала в полной уверенности, что является единственной законной супругой Джека. Но то, что последовало дальше, заставило ее затрястись от бешенства:
