– Если сделаешь мне кофе, я тебе всё объясню.

Эдельвейс смущённо кивнула головой и отправилась на кухню. Оскар проводил её взглядом и откинулся на спинку дивана. В этот момент в зале зазвучала музыка в стиле нью эйдж. Эдельвейс захотела танцевать – легко и беззаботно, как она делала это вчера. Но она была слишком шокирована, чтобы дать волю своему позыву. Она открыла шкафчик с кухонной утварью, достала оттуда турку, насыпала в неё несколько ложек ароматного кофе, налила воду, включила плиту и погрузилась в медитацию. Через несколько минут кофе был готов. Она разлила его по чашкам, достала из холодильника шоколадно-банановый кекс, приготовленный накануне, нарезала его на несколько кусочков и выложила на блюдо. Ей было непривычно начинать утро с кофе (вот уже два года она пила исключительно чай), но поскольку в её жизни произошли непредвиденные изменения, она решила, что имеет полное право позволить себе отклониться от привычного уклада.

Эдельвейс вернулась в зал с кофе и кексом. Оскар присел за стол.

– Наконец-то, – облегченно произнёс он.

– Боже, как я хочу кофе, – сказала Эдельвейс, присаживаясь напротив Оскара.

Она осознала, что безумно соскучилась по кофе. Она сделала глоток запретного напитка и устроилась поудобнее. Ей не терпелось узнать, что за метаморфозы произошли с её внешностью.

– Прежде всего я должен сказать, что тебе не о чем волноваться, – спокойно произнёс Оскар, откусывая кекс. – Всё, что с тобой происходит, – результат эмоционального потрясения. Ты очень долго жила не своей жизнью. У тебя была чужая внешность, чужие привычки. В твою жизнь пришёл не твой мужчина, а ты решила, что он послан тебе небесами. Единственное, что действительно доставляло тебе удовольствие, так это готовка. Ты прирождённый кондитер, с этим трудно поспорить. Однако твои сладости вовсе не обладают магическим действием. Ты считаешь, что с их помощью спасаешь потерянные души, но это вовсе не так. Они повышают настроение, но никак не лечат.

Эдельвейс пила кофе и внимательно слушала Оскара. Он говорил, а она летела над бескрайними полями, усеянными душистой лавандой и залитыми лучами весеннего солнца. Она пролетала над домами, коттеджами, ресторанами и гостиницами, и в её сознании возникали сюжеты чужих судеб. Тридцать два года она жила не своей жизнью, подпускала к себе не своих людей, радовалась не своим успехам. Тридцать два года она жила в чужом теле, следуя чужим предпочтением и привычкам, заботилась о чужой внешности, красила чужие губы, поддерживала в тонусе чужую кожу, думала о чужом здоровье, лелеяла чужие надежды, вынашивала чужие мечты. Она решила стать кондитером, потому что хотела помогать людям. Она была глубоко убеждена, что её сладости могут влиять на судьбы. Оказалось, она переоценила свои возможности. Может, именно поэтому за всю жизнь у неё не исполнилось ни одно желание. С раннего детства она мечтала играть в театре. Однако на пути к её мечте было слишком много препятствий. В конце концов она решила пойти на платные актёрские курсы. Обучение принесло ей много радости, однако ни на один шаг не приблизило её к мечте. После того как ей торжественно вручили диплом, она решила, что пришло время спрятать свою мечту в тайную шкатулку и дать ей время созреть. Так она и сделала.

С шестнадцати лет она мечтала стать примерной женой, заботиться о муже, готовить ему вкусную еду. Однажды в её жизнь пришёл Адриан. Он показался ей умным, обаятельным и заботливым. Она сразу увидела себя в роли его жены. Когда он сделал ей предложение, она была на седьмом небе. Однако семейная жизнь не принесла ей ожидаемой радости, и примерной женой она так и не стала.

Эдельвейс была весьма искусной мечтательницей. Однако ни одна её мечта так и не воплотилась в жизнь. Рассказ Оскара заставил её задуматься о смысле бытия. У неё возникли сотни вопросов к миру и к самой себе. Однако больше всего её интересовало, кто такой Оскар и откуда он знает о её жизни больше, чем она сама.

– Не понимаю, почему я должна тебе верить, – меланхолично произнесла Эдельвейс.

Оскар засмеялся. Он засмеялся заразительным, раскатистым смехом. Эдельвейс смотрела на него заворожённым взглядом. Она не знала причину его смеха, но ей безумно захотелось посмеяться вместе с ним.

– Милая Эдельвейс, – сказал Оскар сквозь смех, – ты должна мне верить, потому что у тебя нет выбора.

Эдельвейс пожала плечами. У неё, в самом деле, не было выбора. Оскар был единственным, кто мог рассказать ей о происходящих в её жизни изменениях. Он знал о ней то, о чём она и не догадывалась, и её интуиция подсказывала ей, что он говорит чистую правду.

– Вспомни, как ты жила в Амурвиле, – продолжал Оскар.

Эдельвейс закрыла глаза и погрузилась в воспоминания о своей прошлой жизни. Живя в Амурвиле, она не ходила на вечеринки, терпеть не могла светские тусовки, крайне редко заводила друзей. Ей было сложно идти на контакт с людьми. Единственным, чем она утешала свою душу, была готовка. Она обожала угощать своими кондитерскими шедеврами родственников, знакомых и коллег. Она коммуницировала с внешним миром при помощи кулинарии. Именно она помогла ей не превратиться в отшельницу.

– Я была довольно закрытым человеком, – произнесла Эдельвейс после минутного раздумья.

– Именно, – поддержал её Оскар. – Так зачем же ты вышла замуж?

Эдельвейс опешила. Она внимательно посмотрела на Оскара, затем в окно, затем откинулась на спинку стула.

– Каждая женщина рано или поздно выходит замуж, – сказала она, снова устремив меланхоличный взгляд к Оскару.

Оскар тяжело вздохнул.

– Только не ты, – сказал он, молитвенно сложив руки перед грудью.

Эдельвейс смотрела на него с недоумением.

– Ты ведь никогда не хотела замуж, – продолжал Оскар. – Ты вышла за Адриана просто потому, что он показался тебе подходящей партией. И потому что этого хотели твои родители.

Эдельвейс кивнула головой. Впервые в жизни она задумалась о том, почему её жизнь сложилась так, как она сложилась: почему она решила стать кондитером, почему не заводила друзей, почему старалась не огорчать родителей и боялась выражать свои эмоции. Она вдруг осознала, что могла бы жить совершенно по-другому: принимать решения, не беря в расчёт мнение родственников, смеяться, плакать, устраивать вечеринки, гулять по паркам, пить кофе, не подсчитывать калории и не стесняться своих желаний.

Она чувствовала трепет в области живота. Ей безумно захотелось остаться одной, чтобы переварить новую информацию.

– Думаю, для первого раза информации хватит, – сказала Эдельвейс и слегка дотронулась до руки Оскара.

Он посмотрел на неё с пониманием.

– Хочешь побыть одна? – на всякий случай уточнил он.

– Да, – ответила ему Эдельвейс.

Оскар кивнул головой, встал из-за стола и направился к выходу. Прежде чем покинуть гостиную, он повернулся к Эдельвейс и широко улыбнулся. От его улыбки Эдельвейс стало немного легче.

Оскар ушёл. Эдельвейс снова осталась одна. Наедине с сотнями беспорядочных мыслей. Вдали от родного города и семьи. В доме, где ей предстояло разобраться в себе, вжиться в новый образ, принять рыжеволосую бестию такой, какая она есть, и сделать её своим другом.

Эдельвейс разминала бананы с мёдом. Она не выходила на улицу почти сутки. За это время она довольно основательно порылась в своей душе. Оказалось, за тридцать два года чужой жизни в ней скопились тысячи невыраженный эмоций. Она была уверена, что все они канули в лету. Но нет. Они по-прежнему ждали своего выхода.

Она взбила яйца, смешала их со сметаной и мукой и добавила к ним бананово-медовую смесь, вылила все в форму для запекания, включила духовку. Она была безумно рада, что в её доме были ингредиенты для выпечки и даже кое-какие фрукты. Конечно, рано или поздно она непременно прогуляется до ближайшего магазина, но пока ей всего хватало.

Она поставила форму в духовку. Кулинарная медитация немного привела её в чувства. Она решила, что пора выходить в свет, знакомиться с людьми и с местной инфраструктурой. Пока бананово-медовый кекс запекался в духовке, она приняла душ, уложила волосы, накрасила губы, надела шорты и белую свободную рубашку. Оказалось, её новые волосы очень легко укладываются. Она всего лишь сбрызнула их спреем для объёма, подсушила феном, посмотрела на себя в зеркало и увидела, как густые рыжие локоны послушно ложатся на её плечи. Она осознала, что всегда мечтала именно о таких волосах. Всю чужую жизнь она тратила на укладку не меньше часа в день и ей было страшно обидно, что она не может посвятить это время творчеству, кулинарии, медитации или культурному досугу. Но теперь всё изменилось.