— Каин, кивни мне!

Маман все хотела, чтобы я женился, завел наследников, продолжил род. Не зря хотела, наверное. Я все отмахивался, успею, мол… Успел, как же! Vae victis… Горе побежденным. Девиз моей семьи обернулся против меня.

Я вспомнил лица своих убийц, запахи, звуки. Каждое слово, каждый жест в мельчайших подробностях опечатался в мозгу. И чем больше я вспоминал, тем сильнее накатывала ярость и желание размазать уродов в кровавую кашу по полу того трактира. И жителей деревни — за молчаливое содействие, за ничегонеделание, за самоустранение.

— Каин!

Ты еще! Наверняка хорошо заплатил за мое тело. Зачем я тебе? Псом работать?!

— Каин, послушай меня!

Обойдешься. У тебя нет надо мной никакой власти. И ты боишься. Правильно боишься. Потому что я хочу крови. Сейчас!

Но прыгнуть я не успел. Что-то прошуршало до того, как я сорвался с места, что-то неотличимое от холодной морозной чистоты вокруг. Я оказался зажат в тиски чужих рук и уже не мог двинуться.

Что? Жрецы?!

Я тебя убью, некромантская мразь!!!

— Каин, успокойся и выслушай меня, пожалуйста. Я все объясню.

Уж будь любезен, изволь.

— Да, мы находимся под Кафедральным Собором Авернуса, потому что здесь сейчас безопаснее всего и для тебя, и для меня. Никто не станет искать вампира в сердце Веры, никто не заподозрит в главном ритуалисте храма некроманта. Эти жрецы подняты и покорны мне, они никому ничего не расскажут, даже если захотят — у них нет языков. Ты в абсолютной безопасности здесь, чего не скажешь о других местах.

Я покосился на одного из истуканов. Человеком от него не пахло. И выглядела тварь не очень привлекательно, капюшон белой рясы скрывал отчетливо тронутую зеленцой и какими-то наростами рожу.

— Допустим, — сказал я, и собственный голос показался мне чужим, каким-то рычащим и слишком низким. — Дальше?

— Может, поговорим в более подходящем для этого месте? Ритуал завершен, здесь больше нечего делать.

— Мне и так неплохо. Я жду. Говори. И отзови своих шавок.

Он снова окатил меня волной страха, но все же отдал короткий приказ жестом, и служки отступили. Я сел, спустив ноги на пол, и выжидающе уставился на него. Нагота меня не смущала. Эта мелочь перестала казаться существенной, я не чувствовал неудобства или стыда от вида собственного тела. Зачем? Пусть живые морочат себе этим голову.

— Люди, которые убили тебя, действовали по заказу Круга. Я действительно заплатил им за тело, но лишь затем, чтобы поднять, и ты смог отомстить.

— Я простой провинциальный граф. Зачем я Кругу?

Он не изменился в лице, но запах выдавал нервозность. Что не так?

— Все же пойдем отсюда. Тебе в первую очередь нужна кровь, во вторую одежда, а в третью мы должны нормально познакомиться, нам придется много работать вместе.

— То есть, я все-таки работаю на тебя? С чего бы?

— Прежде всего ты будешь работать на самого себя, — некромант все же рискнул повернуться ко мне спиной, подобрать с чертежа какую-то мелочь, на которую я не обратил внимания, и пойти к проявившемуся выходу. — Но никто кроме меня не объяснит тебе, что на самом деле происходит в Носготе. А еще тебе нужно привыкнуть к своему новому виду, прежде чем отправиться во внешний мир.

Мне ничего не оставалось кроме как тихо зашипеть от досады и встать.

— Ладно, веди.

Привычная жизнь враз улетела под откос. Вчера — надеюсь, что вчера! — я еще был я, сегодня какое-то другое существо с моим лицом, именем и памятью шло по темным сводчатым коридорам в подвалах храма кровавого бога в сопровождении некроманта и двух зомби. Оно хотело крови и мести. Оно — я — жаждало явиться в Зигсторкл и посворачивать шеи его обитателям. Эта навязчивая идея перекрывала все прочие мысли, даже тревожащие меня дела в родном владении. Мир непоправимо изменился. Еще вчера я считал вампиров врагами рода человеческого — как и все, кто опасается попасть к ним на клыки. А сегодня я один из них, по ту сторону всеобщего страха и ненависти, по ту сторону страшных сказок о Яносе Одроне, которым матери пугают непослушных детей. Наверное, разум бился бы в истерике, если б мог, но все чувства и эмоции притупились. Остались только логика и инстинкты нового существа. А они в один голос убеждали, что новая жизнь окажется ничуть не хуже, а то и лучше прежней. Я не согнусь в три погибели от старости, меня не будет донимать подагра или прострелы в пояснице. Я сильнее, быстрее и выносливее любого человека. Я вижу то, чего не замечают другие и слышу неслышимое. Правда, если слухи не врут, мне придет верная смерть от воды, но и с этим, наверное, можно разобраться. Я всего лишь стал их хищником, их волком — ночным пастырем овечьего стада, которое зовется людьми.

Сложно привыкнуть? Да.

Хочу ли я попытаться снова стать человеком? Пока не знаю.

Похоже, я случайно влетел в чью-то большую игру, и вот это настораживает куда больше, чем собственная нежизнь. Или лучше сказать «не-смерть»?

Тем временем мы все дальше углублялись в лабиринт подземелий. По дороге некромант проверял и подновлял редкие светильники, иногда сокрушаясь, что в магических заряд заканчивается, а за ламповое масло нынче дерут втридорога, потому что на дорогах от зверья и нечисти спасу нет. Иногда попадались проходы куда-то в затененные коридоры и на другие ярусы катакомб — даже я в том кромешном мраке не мог ничего разглядеть, и оттуда отчетливо тянуло опасностью, так что губы сами расползались в оскале.

— Куда мы идем? — негромко спросил я. — Собор давно закончился.

— Ко мне домой, — ответил некромант. — Не думаешь же ты, что я живу в подземелье? У меня, между прочим, ревматизм от сырости приключается.

Я, не удержавшись, фыркнул, но промолчал.

Коридор наконец перестал ветвиться и окончился узкой лестницей, кое-как освещенной догорающей лампой. Мы поднялись к обитой железом двери. Некромант сделал знак своим прихвостням оставаться внизу, а сам отпер тяжелый замок выуженным откуда-то из складок одежды ключом. Мы оказались в заставленном бочками и мешками погребе. На полках вдоль стен громоздилась утварь вперемежку с хозяйственным инструментом. Резко пахло сушеными травами, пряностями, пылью, крупами, чем-то еще незнакомо-съестным.

— Прошу, — некромант снова запер дверь и приглашающе повел рукой. Очень любезно с его стороны. — Прислугу я отпустил, так что можешь не опасаться их смутить.

Твою прислугу смутишь, пожалуй.

Мы прошли через кухню с погашенным очагом и небольшую столовую. Угли давно остыли, свечной запах выветрился и тоже был холодным — обитатели не появлялись вот уже несколько дней. Дом стоял темен и пуст. Хотя эта ночная темнота оказалась абсолютно проницаема для моих глаз.

В небольшой, дорого обставленной гостиной некромант запалил свечи.

— Подожди меня здесь.

Да куда ж я денусь. Жду.

Пока он где-то шастал, я осматривался, прислушивался и принюхивался к помещению. Вони нечистот нет. Значит, квартал богатый, недалеко от Собора. Дом явно добротный, мебель хорошей, тонкой работы, даже диван стоит — штука редкая. Но происходящее все еще казалось бредом. Я, голый и немертвый, ночью, в чужом доме, за много миль от знакомых мест, и неизвестно, чего ждать дальше!

Снова взбулькнула злость.

И снова по сознанию ободряюще мазнуло чужим вниманием, словно кто-то донельзя любопытный наблюдал, стараясь не мешать. Так наблюдают за хозяевами кошки, затаившись в своем углу и делая вид, что спят, а на самом деле нет-нет, да и стрельнут глазом — что делается вокруг? Но стоило зазвучать на лестнице шагам некроманта, как ощущение взгляда пропало, словно ничего не было.

— Держи, — он протянул мне плотный сверток. Наконец-то вещи! — И, да, Каин, если хочешь хоть немного сойти за человека — моргай, пожалуйста, хоть иногда.

Уже одеваясь, я удивленно замер. Что? А разве я не…

Сознательно моргнул и понял, что нет. С того момента, как очнулся, я этого действительно ни разу не сделал. Глаза не нуждались в увлажнении.