И оттого влияние Цитадели оставалось огромно несмотря на то, что самих рыцарей уже как бы и не существовало.

Человек по имени Тьен Сарве в эту ночь был разбужен резким настойчивым сигналом связи прямо в мозг. Он ворчливо продрал глаза, сел, нащупал на столике рядом с кроватью огниво и кое-как, на ощупь запалил свечу. Дрожащее слабое пламя осветило старика с жестким морщинистым лицом и недовольно поджатыми губами. Ночная сорочка сбилась на бок, обнажив костлявое плечо. Бритый наголо череп украшала лишь одна татуировка: вертикально перекрученный символ Бесконечности.

«Какого демона…»

Человек с кряхтением встал, вделся в тапочки и поплелся в уборную, не спеша откликаться на зов и спросонья шаркая ногами. Он терпеть не мог, когда его будят внезапно.

Вернувшись в спальню, человек взглянул в окно: луна стояла высоко. На дворе глубокая ночь. Кому понадобилось в такое время? Он дернул витой позолоченный шнур у столбика кровати, и спустя минуту, на звон колокольчика явилась такая же заспанная служанка.

— Рабочую одежду мне и чай в кабинет.

— Да, милорд, — женщина кое-как изобразила книксен и удалилась. А человек с забытым именем Тьен Сарве сел обратно на кровать, растер виски и голову пальцами и заставил себя окончательно проснуться. Дела, похоже, не ждали.

В кабинете, заваленном фолиантами, свитками, гравюрами, письмами, артефактами и Древние знают чем еще, свечи горели только на небольшом алтаре, выхватывая из темноты грубую каменную чашу с водой. Ее толстые края покрывали глубоко врезанные руны, замкнутые в узор.

Человек, известный всему Носготу, как Мёбиус, взял в руки небольшой хрустальный фиал, вынул тугую пробку и осторожно уронил в чашу одну тягучую каплю. Вода взбурлила, пошла наливаться свечением, а потом остекленела, стоило лишь сосредоточиться на недавнем вызове.

Главное, чтобы по собственной воле с ним не заговорил чай. Это было бы намного хуже…

Гладкая поверхность потемнела, отразила блики прогорающего костра и затененное капюшоном женское лицо.

— Милорд! — свистящий шепот отдался неприятным эхлм в голове.

— Я слушаю тебя, Эсстар.

— У меня срочное донесение, милорд. По всей вероятности, последнее.

Женщина говорила сухим, надтреснутым голосом, то и дело нервно облизывая губы, и это заставило Мёбиуса насторожиться. Эсстар Кливи самообладание не подводило никогда. Даже в тот день, когда она, вернувшись со своим отрядом в Цитадель, застала там лишь горы обескровленных трупов.

— Говори, — сухо дозволил старый маг.

— Возле Колонн объявился невероятно сильный вампир.

Та-ак…

— Как выражается сила?

— Местные убили мужика по заказу какого-то некроманта, а чуть больше, чем через месяц он явился, стал кружить около деревни. Я россказням не поверила, думала, они там перепились все и какую-то околесицу несут. Не поехали мы, я думала проучить пьянь, а с вампиром позже рахобраться… такие молоденькие вообще часто сами дохнут по неосторожности. Простите меня, милорд!

— Дальше, — прервал излияния Мёбиус. — По существу.

— Он сегодня вышел прямо на нас, — голос женщины дрогнул ужасом, чего за ней, одним из самых хладнокровных боевиков Малека, никогда не водилось. — Среди бела дня! Он не нападал. Он пришел поговорить и держал в узде свой голод. И даже дал слово никого не трогать, если мы промолчим о нем. И действительно ушел! Но… пытаться атаковать было бессмысленно. Его движения невозможно увидеть, и он сильнее… сильнее всех вампиров такого же возраста, которых я встречала. Он мне мозги наизнанку вывернул в поисках того, что ему надо!

Однако. Мёбиус лишь слегка изогнул бровь, выражая удивление. Эсстар не лгала — ложь Страж Времени мог распознать с первой фразы, тем более, у своих же подчиненных.

— Как он выглядел и о чем спрашивал?

— Белый. Белый, как лунь, серебряный даже. Выцветший какой-то. Спрашивал о том, что происходит в мире, хотел понять, кто у власти. Спрашивал о Круге Девяти.

Мёбиус почувствовал, как глубоко внутри, где-то в животе зарождается холодок страха. Белый вампир у Колонн. То, что не должно было случиться. То, ради предотвращения чего была затеяна эта война, сейчас почти сошедшая на нет. Хищники затаились, перестали порождать себе подобных. Ворадор после наглой резни, устроенной им здесь сорок лет назад, залег на болотах и носу не кажет, в Термогентском лесу пропадают лишь незадачливые путники, которых манят болотные огоньки. И вот теперь — этот, взявшийся непонятно откуда. Действительно Наследник или случайный мутант — не разберешь, но интересовался Кругом он вряд ли как очередной проситель.

Древние были склонны к мистицизму, витиеватым загадкам, зловещим пророчествам. Перед тем, как окончательно исчезнуть с лица мира, они оставили множество фресок и храмов, предназначенных лишь для одного: провести по Пути предсказанного героя, который спасет их народ, вернет величие старым Родам, повергнет в прах врагов… и так далее. И лишь одна фреска в глубине Цитадели Слез, на стене ритуального зала, который ныне принадлежал Господину, отличалась от десятка геройских лиц, одинаковых, словно снятых с одного образца. Наследник Баланса, белый воин с черными крыльями, не Спаситель, но Хозяин. Обоих изображали с черным клинком в руках. Один сражался с Врагом Народа, второй… Второй всего лишь был показан, и как понимать один-единственный рисунок, маг до сих пор не знал. Но Древние пять веков как вымерли, все, что от них осталось — старые руины, горстка артефактов, фрески… и тела, кое-где намертво вмерзшие ы тысячелетний горный лед. В живых остались лишь из слабые потомки, проклятые вечным голодом и кровавым безумием.

Белый не должен был возникнуть среди них. Вообще не должен был появиться! Однако ж…

«Вот и ты, наконец. Ну, здравствуй. Давно не виделись, Каин».

Бессмысленно пытаться переиграть Судьбу, Предназначение, Предначертание. Можно только оседлать поток Времени, чтобы его… направить. Ведь любое предсказание, любое пророчество — это всего лишь красивый набор слов, который можно трактовать, как угодно и как удобно. Почему? Да потому что ни один провидец никогда не будет точен в своих словах, пребывая в трансовом бреду. Или… запутывая падких на красивости остолопов, которых можно подбить на что угодно, вложив в умы идею. Знай говори, каждый додумает сам в меру ума и доверчивости.

И белый, кем бы он ни был, тоже поведется и поведет за собой других. И сделает то, что выгодно ему, Мёбиусу, выплясывая под дудку равнодушной Судьбы.

А если для этого потребуется пустить в расход одну внезапно поглупевшую бабу, рискнувшую заговорить с врагом вместо того, чтобы убить его, отступить или обмануть… Что ж, туда ей и дорога.

— Благодарю за верную службу и ценные сведения, дитя мое. Круг не забудет твоей верности.

Женщина горячо кивнула и нахмурилась, желая спросить что-то еще — о своей участи, видимо — но маг плеснул по воде, разрывая контакт. Выслушивать жалобы и давать обещания, которых не собирался выполнять, он не считал нужным.

Пока еще Время играет на его стороне. Пока рано объявлять шах и мат белому Королю. Черная пешка, которой назначено стать ферзем, еще не появилась на доске.

Мёбиус довольно прищурился, предвкушая партию, и ушел в одну из самых дальних орденских библиотек. Следовало кое-что уточнить для начала.

Домен Ильмер. Имларис. Поднебесный дворец

Более всего в этой жизни Намирэ ценила тишину внутренних покоев дворца — громадного сложного комплекса, в котором венчавший гору летящий белоснежный замок был всего лишь вершиной айсберга подземных этажей и уровней, вмещавших в себя многочисленные ангары, лаборатории, технические службы, защитные системы, тактические залы и все остальное, что необходимо столичной твердыне, которая в будущем должна стать оплотом нового могущественного Рода и Клана. Поднебесный парил над стремительно растущим у подножия городом, стекая к опрятным улицам и широким проспектам шлейфом парков и садов, тенистых террас и прихотливо изогнутых лестниц. Среди синей, зеленой, иногда даже золотисто-рыжей и алой листвы белели стены вспомогательных зданий, сновал туда-сюда разношерстный персонал — от даэйров и кхаэлей с принадлежавшей одному[1] из хозяев Домена Хэйвы до людей с недавно присягнувших на верность планет и юного народа маат’ри, выращенного специально для Имларис. Серебристые флаеры, похожие на вертких рыбок, по одному и стайками курсировали между городом и дворцом.