Кибернетическим машинам терпения не занимать. Им все равно — день ли, год пройдет до момента, когда поступит приказ действовать. А людям — труднее. Раздражает неизвестность, неопределенность положения. Их срочно вызвали среди ночи, и вначале никто не удивился: видимо, опять учебная тревога. Каждый экипаж быстренько проверил свою машину, доложил о готовности и уже готовился идти домой. Однако отбоя тревоги все не было и не было. Только позволили из боксов перейти в помещение клуба.
Вместе со всеми поглядывает на часы и Дэйв. Но он, как командир отряда вездеходов, знает, что тревога отнюдь не учебная. Вот-вот прозвучит второй сигнал, и на этом кончится мирное существование Пирейи. Пожалуй, лучше было бы и не знать этого. Другие беспокоятся, возможно, даже догадываются об истинном положении вещей, и все же полной правды о положении вещей не знают. А он по должности знает многое, и иллюзий не питает. Остается только ждать.
Чтобы развлечься, Дэйв прошелся по туннелю хранилища, заглянул в бокс с демонтированной «Малюткой».
«Бедняжка! — подумал он с горечью. — Лучше бы я сделал тебя простым кибернетическим вездеходом — может, больше принесла бы пользы людям!»
Хотелось, чтобы вернулось то чувство душевного подъема, которое еще так недавно охватывало его при одной мысли о возможности создания машин высшего класса. Он попытался представить себе будущего киберразведчика для исследования чужих, неизвестных планет, но перед глазами возникали только сухие линии чертежей. Разум не давал себя обмануть — сейчас не время мечтать. Сейчас речь идет не о каких-то там жалких машинах, а о существовании всего человечества.
Уже вполне равнодушно взглянув на «Малютку», Дэйв быстро зашагал прочь по туннелю. Открыв дверь хранилища, остановился, ослепленный. Ночь миновала, начинался новый яркий день. На синем небе — ни облачка, ветерок ерошит зеленые шапки деревьев. Поют птицы. Издалека доносится музыка.
И неужели найдется хотя бы один мерзавец, способный замахнуться на этот радостный, неповторимый мир?!
Это предположение показалось таким невероятным, что Дэйв даже улыбнулся. На секунду подумалось: зря он так волновался, тревога и впрямь окажется учебной. А в следующее мгновение он вздрогнул.
— Дэйв, где тебя черти носят?! — закричал его товарищ с порога клуба. — Немедленно к директору! Бегом!
Екнуло сердце. Сжалось в болезненный комок. Итак — случилось… Но почему не включили сирену? Или, может, именно ему и придется ее включить?
Дэйв резко распахнул дверь кабинета директора. Остановился на пороге.
Встретив его лихорадочный взгляд, директор невесело улыбнулся, покачал головой:
— Нет. Еще нет. Просто вас хочет видеть этот товарищ, — он показал на пожилого мужчину за край стола. — Знакомьтесь.
— Смит, — сказал незнакомец, подавая руку.
— Дэйв… Слушаю вас, товарищ.
— Мне, собственно, надо передать вам одну вещь. — Смит вынул из портфеля свернутую в несколько раз газету, протянул Дейву.
— Не понимаю… — Дейв повертел газету в руках. — «Вечерний Дайлерстоун». Если мне не изменяет память, это — полубульварный журнал, которому даже в Монии никто не верит. Вряд ли найдешь здесь хоть сколько-нибудь достоверную информацию. Но кто передал эту газету? И что я должен с ней делать? Зачем она мне?
— Не узнали? — Смит укоризненно показал на женский портрет посреди центральной страницы.
— Майола?! — Дэйв вскочил, потом снова сел. Растерянно потер рукой лоб.
«ОНА — СЧАСТЛИВАЯ! — кричат огромные буквы. — МИСТЕР КЕЙЗ-ОЛ УДВОИЛ ЕЙ ЖАЛОВАНЬЕ И ПОДАРИЛ ДВОРЕЦ В РИО-АЙР!»
— Этого не может быть! — воскликнул Дейв. — Это какая-то фальшивка, провокация! Я слишком хорошо знаю Майолу, чтобы предположить такую…
— Вы знаете Майолу? — Смит вздохнул, помолчал. — Нет, дружище, вы только помните ее. Но и она помнит вас. Эту газету я передаю вам по ее поручению, и именно в этот самый решающий в истории человечества день. Думаю, вам все понятно без объяснений.
— Искренне благодарен вам, дружище! — Дейв горячо пожал руку Смиту. — Чрезвычайно признателен! Но скажите: вы видели ее? Ей очень трудно?
— Я был рядом с ней целый год. Скажу вам, Дэйв: то, что выдерживала эта хрупкая девочка, не выдержать и вам, и мне… да, пожалуй, и всем остальным. Это настоящая героиня, перед которой надо склониться. Но пусть лучше она расскажет сама. Надеюсь, этого уже недолго ждать. А сейчас я вынужден попрощаться.
Смит ушел, а Дэйв все сидел, не сводя глаз с портрета. Объяснений, действительно, не надо. Как та героиня давнего кинофильма со времен Революции, Майола жертвовала собой, чтобы спасти жизни миллионов людей. И, может, именно в эти последние минуты, когда…
Но зачем думать о дурном? Майола должна победить и остаться в живых. Она не имеет права погибнуть, потому что ее смерть была бы страшной несправедливостью, надругательством над всем святым и чистым, что только может существовать в жизни! Нет, нет! Она будет жить! Будет жить!
Дэйв повторяет эти слова почти как заклинание, потому что из подсознания наползает отчаяние. Он почти знает, что с Майолой им встретиться больше не придется, что именно сейчас ей грозит опасность.
Телепатия? Безжалостный анализ действительности? Детское суеверное стремление предположить худшее, чтобы случилось наоборот?
Так или не так, но если бы рядом был Рум, если бы Дэйв мог рассказать ему только что услышанное…
— Профессор! — Дэйв умоляюще посмотрел на директора. — Нельзя ли вызвать «Звезду Надежды»? Я хотел бы сказать Руму одно только слово: «Жива!»
— Нет, Дэйв, нельзя… — профессор посмотрел на часы, повторил: — нельзя. К тому же, я убежден, что Рум уже знает.
Да, Рум знал тоже. Только и изменилось, что экземпляр «Вечернего Дайлерстоуна» ему вручил не соратник Майоли, а капитан «Звезды Надежды».
Рум прореагировал точно так же, как и Дэйв.
— Не может быть! Это фальшивка!
— Нет, Рум, это факт! — академик подошел к нему, обнял за плечи. — Но факты можно толковать по-разному. Эта газета лежала в моем сейфе две декады. Ее передала для вас Майола.
— И вы молчали, учитель? — горько спросил Рум. — Почему?
— Потому, что было рано. А сейчас пора настала. Надеюсь, вы сегодня увидите вашу возлюбленную. Более того, спасете ее.
— Как, учитель? — Рум вскочил, взъерошил волосы. — А впрочем, да… Она в Урании? Туда надо полететь? Уже? Так почему же мы тянем время?
— Не горячитесь, Рум, потому что… — академик усмехнулся, покачал головой. — Если вы такой нетерпеливый, придется послать кого-то другого.
— Молчу. Буду ждать приказа. — Рум сел, молитвенно сложил руки. — Слушаю вас, учитель.
— Прошу, возьмите ваш планшет. Так. Вот — остров Праздника. Это и ворота в Уранию, и в то же время — абсолютно неприступная крепость. К острову нельзя приблизиться ни с моря, ни с воздуха. Но где-то около двадцати пяти часов по международному времени все защитные системы на нем будут выключены. Как будут развиваться дальнейшие события, сколько минут вам понадобится для выполнения задачи — неизвестно. Требуется только одно: вывезти с острова Праздники Майолу, ее подругу и… Кейз-Ола.
— Как, и его?! — пораженно воскликнул Рум.
— Да. Живого или мертвого. Лучше, конечно, живого. Но будьте бдительны: говорят, он жилистый и сильный.
— Есть.
— И еще одно: аэродрома на острове нет. Ракетоплан придется посадить на воду, поэтому немедленно выгрузите из него все лишнее и установите дополнительные стартовые ускорители.
Академик помолчал, прикидывая, не забыл ли еще чего. Потом встал, протянул Руму руку:
— Идите, дружище. На все приготовления даю вам один час. Доложите уже из кабины ракетоплана. Ну, удачи вам!
Эта час пробежал так быстро, что Рум и опомниться не успел. Но с задачей они справились: ракетоплан переоборудовали должным образом.
И тогда Рум вытащил из кармана газету с портретом Майолв, мигом впился в него глазами.
«Царица красоты»… Дворец в Рио-Айр… Прозрачные намеки циничного газетчика… Какое это обычное и привычное для каждого монийца! Юная девушка продалась старому богачу? Ну, и что же — она сделала неплохой бизнес, ей можно только позавидовать! Все продается, все — любовь, талант, призвание, убеждения, — чтобы только дали настоящую цену! И ни одному из монийцев даже в голову не пришло бы, что эта, на самом деле самая красивая в стране девушка, не рвется к богатству и власти, а жертвует всем самым дорогим, чтобы на их туповатые головы не посыпались атомные бомбы!
