Рамиро отодвинулся от консоли и дал Тарквинии проверить расположение коммуникатора на основе ее собственных расчетов. Пытаясь свести к минимуму риск, что кто-то засечет сигнал по пути на поверхность горы, они сделали пучок настолько узким, насколько только хватало смелости. Но весь риск был бы впустую, если бы им не удалось нацелить луч точно в то место, куда они направили первый блокиратор, дав приказ закрепиться на склоне горы.

– По-моему, все правильно, – сказала Тарквиния.

– Ты уверена?

– В конечном счете все сводится к простой арифметике и геометрии, – ответила она. Даже если я повторю все выкладки дюжину раз, ответ от этого не изменится.

Рамиро уже ввел в программу координаты ближайшего тайника. Он нажал на клавишу консоли, и из передатчика вырвался плотный пучок ультрафиолетового света. Ответное подтверждение пришло незамедлительно – блокиратор принял сообщение и готовился к выполнению переданных инструкций.

– Идеально! – воскликнула Тарквиния.

– Пока что. – Чтобы доползти по склону горы к первому месту встречи блокиратору потребуется три дня. Рамиро представил себе прототип, который с лязганьем карабкался к нему по каменной плите, когда они еще были на борту Геодезиста. Они учли, что машины могут оступиться, и им потребуется заново искать точку опоры, однако сложные маневры, необходимые для захвата груза, потребуют расхода воздуха, а дополнительная масса, которую блокиратору придется тянуть за собой, еще больше урежет их право на ошибку.

– Следующая цель, – сказала Тарквиния.

Какое-то время удача была ни их стороне, но когда очередь дошла до пятого блокиратора, ответный сигнал так и не пришел. Рамиро перепроверил направление приемопередатчика, затем расширил передачу, но это не дало никакого эффекта.

Когда они запустили блокираторы с Геодезиста, каждому из устройств были выданы заранее определенные координаты, но если состав породы окажется неподходящим, машины должны были повторить попытку, попробовав закрепиться в окрестностях назначенной точки. Координаты варьировались при помощи псевдослучайного алгоритма; зная начальное значение, они могли в точности восстановить всю последовательность чисел.

Спустя дюжину шагов, Рамиро сдался. Если к этому моменту блокиратор не нашел надежную точку опоры, то он наверняка истратил слишком много воздуха, и даже найди они его, все равно оказался бы бесполезен.

– Один из пяти, – сказала Тарквиния. – Это мы переживем.

К концу дня они поставили крест на трех блокираторах, но зато привели в действие на дюжину больше.

– Если бы Джакомо оставался с нами на связи, – задумчиво произнесла Тарквиния, – то мог бы избавить своих людей от необходимости устраивать три последних тайника.

– Может быть, – согласился Рамиро. – Или же мы допустим ошибку с захватом трех других тайников, и нам придется возвращаться назад, чтобы воспользоваться теми, которые изначально показались лишними.

– Тоже верно. – Тарквиния протянула руку и сжала его плечо. – Мы делаем успехи.

Рамиро был вымотан. Он смотрел в пустоту комнаты, стараясь не думать о машинах, удиравших по склону горы; чем больше он их себе представлял, тем сложнее было отделаться от мысленной картины заевшей шестеренки или расшатавшегося бура.

– Наши главные задачи были решены в момент разворота, – сказал он. – В тот момент в нашей жизни было куда меньше трудностей и неопределенности, чем у любого путешественника предыдущих поколений. Как же дело дошло до такого? Почему именно мы стали теми идиотами, которые могут все потерять?

– Хватит об этом думать. – Тарквиния взяла его за руку и отвела в спальню.

Когда они закончили, Рамиро в сердцах ухватился за ее тело. Он впустую потратил полжизни на эту имитацию отцовства. Если он не хотел становиться отцом по-настоящему, то зачем продолжал гоняться за этой тенью? Сейчас он был в плену точно так же, как если бы смиренно исполнял приказы своего дядюшки.

Тарквиния высвободилась из его объятий.

– Что будет дальше? – спросил он. – После обрыва.

– После обрыва, – ответила она, – все вернется на круги своя.

Агата медленно поднялась по ступенькам, опустив глаза на освещенные мхом камни, в надежде, что если кто-то станет за ней следить, то ее рассеянность не будет казаться чем-то напускным – со стороны она бы выглядела, как угрюмый теоретик, бесцельно бродящий по горе, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. И хотя простым жителям горы наверняка был известен размер запретной зоны, окружавшей ось Бесподобной, она так и не смогла собраться с силами, чтобы спросить об этой у Серены или Жинето. Задать вопрос, не навлекая на себя подозрений, было невозможно: любой человек, у которого она бы попыталась навести справки – невзирая на уклончивость формулировок – был бы моментально отягощен знанием о том, что в ее голове роятся мысли о саботаже. Что, с одной стороны, могло не иметь никаких последствий, а с другой – довольно быстро привести ее туда, где ей быть совсем не хотелось – к попыткам убедить встревоженного друга, что она не переметнулась на сторону убийц Медоро, а, напротив, изо всех сил пытается им помешать.

Чтобы добиться на этом поприще хоть какого-то успеха, ей нужно было иметь грубое представление о размерах системы передачи. Можно было с уверенностью сказать, что разработчики постарались сделать каждый из каналов максимально длинным, приблизив его к высоте горы, поэтому узнав, на какое расстояние к оси разрешено приближаться публике, она бы сразу смогла оценить ширину зеркал и объем каналов, окружавших траектории световых лучей.

По мере того, как уменьшался ее вес, Агата продолжала двигаться вверх, используя расположенную рядом с ней опорную веревку. Хотя прародители не могли рассказать ей, как отключить систему, на нее их выбор наверняка пал неспроста – и единственная подсказка, которую они могли ей дать, непременно должна быть закодирован в этом самом выборе. Ведь именно она измерила отклонение световых лучей вблизи эсилианского солнца, верно? Использовать гравитацию для искривления хода лучей в системе передачи не представлялось возможным, однако повлиять на прохождение света можно было и другими способами.

Навстречу ей спускалась женщина, которая пройдя мимо, тихо и непринужденно поздоровалась с Агатой. Агата выбрала лестницу наугад; у нее не было оснований считать, что сейчас она направляется прямиком ко входу в комплекс. Здесь привычные ярусы жилых помещений должны были закончиться чуть раньше, чем перед монтажом системы передачи.

Меньше, чем в проминке над ней должны были располагаться двенадцать длинных труб, соединяющих ближнее и дальнее зеркала – по ним в виде пучков компактно модулированного света передавались сообщения из будущего. Трубы наверняка были герметичными – это требовалось для защиты от загрязнений типа пыли или дыма, способных рассеивать свет – а Совет, помимо прочего мог позаботиться о том, чтобы трубы могли работать и в условиях вакуума, на тот случай, если их концы будут повреждены и содержимое труб окажется в открытом космосе. Но это будет касаться лишь конструктивного усиления труб, а не их проницаемости как таковой. Обеспечить герметичную запайку контейнера таких размеров было просто невозможно. Частицы воздуха, как минимум, должны были непрерывно проникать внутрь труб и покидать их за счет обычной диффузии.

В большинстве случаев воздух был просто воздухом. До тех, пока он сохранял химическую инертность и был достаточно плотным, чтобы выполнять необходимую функцию отвода тепла от живых существ и машин, более тонкие нюансы играли лишь второстепенную роль. Когда вместо выхлопа старых двигателей в системе охлаждения стали использовать газ, образующийся при холодном разложении солярита, вряд ли бы кого-то обеспокоил изменившийся разброс диаметра частиц. Тем не менее, базовая структура в виде стабильного шара из светородов имела бесчисленное множество вариаций, а разные смеси обладали разными свойствами. В воздухе скорость света с заданной частотой слегка отличалась от аналогичной скорости в вакууме, а ее конкретная величина определялась точным химическим составом воздуха.