— Точно знаю. А теперь скажи, что тебя беспокоит, хочу вновь смог увидеть твою прекрасную улыбку.

Уголки губ Хоуп дрогнули, и она улыбнулась. Мне стало так хорошо, оттого что смог заставить девушку улыбнуться. И еще хочется, чтобы улыбка всегда освещала ее красивое личико.

— Я подумала о том, что ты уедешь через неделю и... и… все закончится.

— Поедешь со мной. Даже не сомневайся.

— Но родители никогда не позволят сбежать с твоей группой. Да и сама мысль об этом звучит абсурдно.

— Ты поедешь со мной, а не с группой. Как моя единственная женщина.

— О, понимаю, но как быть сейчас?

— Пока мы не можем рассказать твоим родителям. Иначе Стивен сорвется. Я слишком хорошо его знаю.

— Тогда через неделю?

— Посмотрим. Постараюсь выбрать подходящий момент, чтобы рассказать. В конце концов, я мужчина и это моя ответственность.

— Хорошо, а до тех пор, что нам делать?

— Мы сыграем в игру.

— Какую?

— «Не попадись».

Улыбка Хоуп превращается в дьявольскую ухмылку.

— А что… Мне нравится.

Клянусь, я слышу легкий стук в стену, переворачиваюсь и смотрю на часы в телефоне.

Час тридцать семь утра.

Протираю глаза, желая убедиться, что не сплю. Нет. Точно не сплю.

Стук повторяется, бросаю взгляд на кровать сестры. Я перешла с дивана на надувной матрас в ее комнате. Харли продолжает мирно посапывать, не обращая внимания на стук и свет от моего телефона. Хорошо. Значит, смогу незаметно улизнуть и узнать, кто же это такой настойчивый отбивает ритм на стене.

Хотя… Мне не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, кто это.

Я ползу на четвереньках к двери и медленно открываю ее, затем осторожно выползаю в коридор и, оглядевшись по сторонам, тихо закрываю дверь.

В доме стоит тишина, да и в такой поздний час, наверное, все спят…

Все, кроме того, кто стучал в стену, но как он узнал?

Я крадусь на цыпочках к своей комнате и вижу, что дверь приоткрыта.

Смотрю в щель и сразу встречаюсь с кристально голубыми глазами Хендрикса, в которых отражается льющий в окно лунный свет.

Хендрикс, прикрытый до пояса простыней, вальяжно развалившись на кровати, манит меня пальцем войти внутрь.

В конце концов, это моя комната и я имею право зайти, когда захочу, да?!

Отбросив прочь сомнения, вхожу в спальню и закрываю дверь.

Хендрикс поднимает руку, приказывая остановиться, что я и делаю.

Он кладет руки за голову и просто лежит, уставившись на меня.

На мне большая белая футболка и короткие белые пижамные шортики. Ничего сексуального, на мой взгляд, но в глазах Хендрикса вижу голод.

Секунды бегут, превращаясь в минуты, и вот убрав одну руку из-за головы, Хендрикс очерчивает пальцем круг в воздухе.

Я медленно поворачиваюсь, но как только слышу щелчок пальцев, замираю на месте.

Мне хочется обернуться назад, чтобы еще раз увидеть реакцию Хендрикса на меня, но не успеваю. Только подпрыгиваю от неожиданности, когда чувствую мощный, мускулистый торс, пышущий жаром, прижимающийся со спины.

Хендрикс! Когда он успел встать с кровати?!

Чувствую его руки на своих бедрах, обнаженную эрекцию, прижавшуюся к моей попке, и все вопросы улетучиваются прочь.

Страха нет, а только предвкушение, что совсем скоро я буду принадлежать мужчине своей мечты.

И это будет не во сне, а наяву.

У меня не было мужчин до Хендрикса, но почему-то мне стыдно сказать об этом. Я хочу предстать пред ним уверенной искушенной девушкой, а не застенчивой девственницей, поэтому избавляюсь от шортиков, стягиваю футболку и поворачиваюсь к Хендриксу лицом.

Он смотрит полыхающим от страсти взглядом и нежно проводит мозолистыми от игры на гитаре пальцами по моей щеке. Скользит вниз к подбородку и приподнимает его.

— Я не могу контролировать себя рядом с тобой.

У меня из груди вырывается удивленный стон, поскольку все еще не понимаю и не могу поверить, как мужчина, столь мужественный и красивый, который может иметь любую из самых красивых женщин мира, так увлечен мной.

Хендрикс склоняется ближе, и я чувствую, как сердце вот-вот выскочит из груди.

Закрываю глаза, чувствуя жар его дыхания, и слегка приоткрываю губы.

У меня кружится голова, и я растворяюсь в предвкушении нашего первого поцелуя. А потом чувствую нежность его губ на своих, и острые электрические стрелы, пронзающие тело.

Колени ослабевают и я начинаю оседать на пол. Только сильные руки Хендрикса не дают упасть, а вскоре он сам становится передо мной на колени.

Лицом прямо к моему лону.

Хендрикс крепко сжимает рукой мою попку, аккуратно раздвигает другой нежные лепестки, и, наконец, пробует на вкус сладострастный бутон.

Тихий стон срывается с губ, и я теряюсь от нахлынувших никогда ранее невиданных ощущений.

— Ты похожа на карамель, — шепчет довольный Хендрикс. — Такая же сладко-соленая.

И продолжает «пытать» меня своим умелым языком. Повинуясь инстинкту, выгибаю спину и, схватив Хендрикса за волосы, прижимаю его голову к себе.

Меня охватывает какое-то безумие. Кажется, что умру, если оттолкну его.

Жар огненной лавой бежит по венам, и я, не выдержав, все же оседаю на пол.

Хендрикс подхватывает меня на руки и несет к кровати, кладет на нее и продолжает радовать своим ртом, пылающее жаром тело.

Стиснув простынь в кулаки, я изо всех сил стараюсь не закричать. Ни к чему сейчас разбудить и переполошить весь дом.

Но не выдерживаю, когда Хендрикс отправляет меня за грань, слегка прикусывая клитор зубами.

Протяжный стон все же вырывается из груди, но я успеваю приглушить его, заткнув рот подушкой.

Дрожу от кульминации и недостатка кислорода, но несколько секунд спустя отпускаю подушку и пытаюсь отдышаться.

Хендрикс же не теряет времени даром. Он скользит рядом и, прикусив мочку уха, шепчет:

— Теперь ты моя. Только моя… Навсегда.

Я выгибаю попку ему навстречу, чувствуя, как головка твердого члена выравнивается с входом в лоно.

— Скажи мне, Хоуп, как сильно ты хочешь меня, — обольстительно, но настойчиво шепчет Хендрикс.

— Я хочу тебя. Очень хочу…

— Но ты должна понять, — прерывает меня он. — Как только возьму тебя, пути назад уже не будет. Я стану твоим, а ты моей. Навсегда! И к черту последствия.

— Да… Я согласна… — едва могу выдохнуть в ответ.

Приподнявшись, Хендрикс располагается между моими бедрами и одним уверенным движением входит внутрь.

Я вскрикиваю, ощутив, что неземное наслаждение, испытываемое мной секунду назад, сменяется пронзительной болью. Тело противится вторжению и Хендрикс замирает, догадавшись, что я была девственницей и, давая время привыкнуть и расслабиться.

— Теперь ты моя, — слышу ликующий шепот Хендрикса.

Затем его шепот сменяется стоном, и он медленно начинает двигать бедрами.

Боль во мне постепенно сменяется удовольствием, но до конца она не уходит. Тогда Хендрикс, коснувшись твердого бугорка клитора, заставляет боль уйти, и мы отдаемся первобытному танцу.

Толчки Хендрикса становятся более жесткими и быстрыми, я же задыхаюсь от неземного удовольствия и впиваюсь ноготками в его в плечи.

Так хочется прокричать его имя, но нельзя. Надо терпеть.

Только с каждой секундой это сделать все труднее. И вот минуту спустя, Хендрикс тихо рыча, входит глубоко в последний раз, изливаясь жаром своего наслаждения, и я следую за ним.

Мы сливаемся в единое целое, разделяя райский экстаз, как вдруг…

Хрясь!!!

Кровать ломается под громкий грохот дешевых деревянных планок, падающих на пол.

— Черт!

Член Хендрикса выскальзывает из меня, и я сразу же чувствую внутри пустоту. Странно…

Но сейчас нет времени анализировать свои чувства, потому что в дверь СТУЧАТ.

Тук. Тук. Тук.

Господи, только не это!