Поравнявшись с нами, они остановились. Кони заржали, латы заскрипели. Всего рыцарей было четверо. Один из них, с огромным пучком павлиньих перьев на макушке шлема, поднял забрало. За забралом оказалось пожилое лицо с длинными седыми усами.

— Милсдари! — обратился к нам старикан, бросив взгляд на спящего Асима. — Мы с достопочтенными сэрами проезжали мимо в невообразимой спешке, но не могли не обратить внимание на вашу беду, и уж тем более не могли оставить вас без помощи в столь мрачные часы. Ваш друг пал жертвой коварной вражеской стрелы? Иль, может, поразила его нелёгкая болезнь? А, может быть, подкова, слетевшая с копыт промчавшейся тут ранее гнедой с наездником, спешащим в замок короля Артура?

— Эм… — растерялся на мгновение я. — Он лёг спать, чтобы завтра утром нормально позавтракать и день стал заебись.

— Ага. Вот только на завтрак у нас нет нихуя… — добавил Олег.

— Не понял я ни слова, милсдари, но помощи моей вы не должны стыдиться! — манерно взмахнул рукой старикан. — Прошу вас сесть на наших лошадей! Их четверо, как вас, и места хватит каждому, как ясно вам теперь. Обнять придётся нас, усевшись сзади, очень крепко, чтоб не упасть на страшной скорости несущихся как молния коней. Но нет в том ничего, чего могли бы вы стыдится, ведь рыцари мы все, и сердце каждого из нас принадлежит принцессам! В мужских объятьях мы увидим лишь братства дух и таинство поддержки! Поедемте же в замок, милсдари — ведь близится осада!

— Чего он вообще несёт? — нахмурился Олег, вопросительно покосившись на меня.

— Хочет, чтобы мы сели к ним на лошадей, чтобы затем отвезти нас в какой-то замок и трахнуть, — с уверенностью расшифровал сказанное рыцарем я.

Глава пятая. Брат, запомни! Я встану за тебя, даже если ты не прав

— Милсдарь, придвиньтесь поближе и обнимите меня покрепче! — кричал старикан. — Мы скачем слишком лихо — вы можете пострадать или замёрзнуть насмерть!

— Ну его в пизду! — вежливо отказался я.

Мы скакали по извилистой дороге. Впереди возвышался какой-то неебических размеров замок или крепость (в терминах могу ошибаться — я не инженер), обнесённая очень высокой, метров десяти, каменной стеной.

Я никогда раньше не катался на лошадях, так что сейчас мог смотреть только вперёд — оглядываться назад, чтобы посмотреть, как там себя чувствуют мои друзья, было пиздец как страшно.

Вскоре мы въехали под любезно открытые для нас огроменные ворота и оказались внутри замка. Тут, на небольшом пятачке, покрытом глубокой на вид грязью, собралось несколько десятков вояк, в грязных одеждах, кривых кольчугах, мятых разномастных металлических шлемах и с копьями (хотя, у некоторых были палицы, а у одного, судя по покрытому гнойниками ебальнику — чума).

Старикан-рыцарь ловко спрыгнул с лошади и протянул мне руку, чтобы помочь слезть. От подобной помощи я, разумеется, отказался, решив, что она выглядит слишком уж пидорно, так что предпочёл ловко перекинуть ногу через лошадь и лихо ёбнуться прямо в грязь.

— Сейчас же зовите Его Величество Короля Артура! — услышал я чей-то крик. — Прибыл Сэр Мужеложец со своими названными мужеложными братьями!

— Ах ты, сука… — протянул я, поднимаясь на ноги и сердито смотря на сэра Мужеложца… — Так и знал, что все эти твои «придвиньтесь поближе» — были сказаны нихуя не потому, что ты беспокоился за моё здоровье….

— Не спешите с выводами, милсдарь! — оскорбился старикан. — Признаюсь честно, что оскорблён словами вашими и теми подозреньями, что вы так грубо бросили в меня и братьев, что стоят неподалёку. И не оглядывайтесь, чтобы проверить, там они иль нет уже! Но дайте мне лишь вечер и возможность усладить ваш слух игрой на лютне, и, я уверен, вы тот час измените свой тон, и милости в нём станет чуть поболее, а может статься так, что вы решите спать в моих покоях!

— Слушай, я не понял, Владян, — раздался у меня за спиной голос Макса. — Так что, нас реально трахнут что ли?

— Почему я, блять, слышу в твоём голосе надежду? — скривившись от отвращения обернулся я.

— Да я просто спросил! Что ты сразу начинаешь, Владян? Мне самому не по кайфу, что нас сегодня жёстко выебут рыцари, но не надо теперь на мне срываться, ок??

— Чё происходит, пацаны? — сонно спросил Олег, подходя ближе. — Я так поспал нормально — вы бы знали… Сначала правда всю жопу отбил об костлявую лошадиную спину — но, спасибо дяде-рыцарю, что предложил к нему на колено сесть. Нормальный мужик оказался…

— Чевооо блять??? — охуел я. — Просто… Просто заткнитесь, хорошо? Мне надо подумать, как спасти свою жопу от надругательства… И где Асим вообще??

— Да его на сеновал пацаны потащили, — пожал плечами Олег. — Тут шумно очень, а они не хотят его сон тревожить. Отличные парни, я ж говорю…

— Куда, блять, потащили?? — я растолкал друзей и принялся оглядываться вокруг. — Да вы ебанулись что ли, блять??? Один на коленках у мужика спит, второй походу гей-скрытень, третьего поволокли в укромный уголок, чтобы насадить на шомпол… Я тут один, сука, что ли за традиционные ценности выступаю??

— Какие ещё ценности? — не понял Олег.

— Типа не сидеть на коленках у мужиков, долбоёб!

— Так я жопу отбил! — возмутился Олег.

— Не сомневаюсь, блять!

— Милсдарь, не стоит вам столь сильно волноваться, — вмешался в разговор старик-гей-рыцарь. — Ваш друг ушёл с моими братьями по доброй воле!

— Он спал, ёб твою мать! — гневно напомнил я.

— Но и не перечил! — всплеснул руками старикан, махнув павлиньими перьями на башке. — Не в том ли суть отсутствия протеста, что человек желает дать согласие своё?

— Да ты совсем охуел! — взорвался я. — То есть, если кто на скамейке в парке заснул — значит он авансом дал своё согласие на то, чтобы его трахнули проезжающие мимо пидорасы на лошадях???

— Хочу заметить, что ваш друг не спал на скамейке! И нет ничего постыдного в его нынешнем желании отплатить нам за проявленное добросердечие…

— Никому он не желал отплатить «за проявленное добросердечие»!

— Так значит, друг ваш не посчитал заслуженным сказать спасибо нам за помощь в трудную минуту, какую мы явили вам на полной ужасов дороге? — старикан напустил на себя по-театральному гипертрофировано-оскорблённый вид.

— Во-первых, ничего ужасного, кроме банды пидорасов-насильников верхом на злоебучих лошадях, на той дороге я не заметил. А во-вторых, «сказать спасибо» и «позволить трахнуть себя в жопу» — это, блять, совершенно разные по смыслу вещи! Прошу вас, достопочтенный сэр-рыцарь, быть более точным в формулировках, когда речь идёт о целомудрии очка моего лучшего друга!

— Уверен, ваш лучший друг даже ничего не почувствует…

— Уважаемые господа! — вдруг прервал наши дебаты властный голос. — Прошу сейчас же прекратить вашу вражду! У нас есть общий недруг — давайте же обратим всю нашу ярость против него, а не против друг друга!

Я обернулся и увидел тощего мужика с жиденькой чёрной бородой, впалыми щеками, орлиным носом и огромными бровями. Он был одет в расшитую золотом мантию с белым меховым воротником. На голове его красовалась серебряная корона. За ним плёлся ещё более тощий старик в серой шерстяной рясе — видимо, советник.

— Я Король Артур, — мужик подошёл ближе и вальяжно протянул мне руку не то для поцелуя, не то для рукопожатия. Я пожал её (было бы странно целовать руку мужику, особенно в контексте прерванного им разговора). — Скажите, в чем причина вашего раздора с сэром Мужеложцем?

— Его друзья утащили моего друга на сеновал и хотят трахнуть, пока он спит, — пожаловался я.

— Не знал, что вы, месье, столь подлый ябедец! — Сэр Мужеложец одарил меня полным презрения взглядом.

— Сэр Мужеложец! Объяснитесь! — глаза Короля вспыхнули яростью. — Я, кажется, дал ясно вам понять, что в этом замке вы не можете сношать моих гостей, не получив о том прямой их просьбы!

— Я получил, милорд! — Сэр Мужеложец упал на одно колено и склонил голову перед Королём. — Он не кричал, когда его несли мои друзья, и не противился их действием ни коим жестом!