Альфонс Сютра протянул ей хлеб, а потом и стаканчик из белой жести, в который плеснул немного розоватой жидкости.

– Это тебя взбодрит, – пообещал он.

– Спасибо, мсье! – шепотом отвечала девочка.

Безостановочно болтая, как это свойственно его соотечественникам горцам, дрессировщик опасливо озирался по сторонам. Он покинул родину с ее трудной жизнью, чтобы разбогатеть, очарованный американской мечтой так же, как и миллионы эмигрантов до него. И девчонка ему в этом поспособствует: публика больше растрогается, и его доходы от представлений возрастут.

– Лучше не попадаться на глаза полицейским, – пробормотал он после недолгого раздумья. – Если они будут что-то у тебя спрашивать, скажи, что ты моя племянница. Моя племянница Мари. Мы оба говорим по-французски, так что поверят как миленькие!

– Но ведь это ложь, – смутилась Элизабет.

– Думаешь, в сиротском приюте тебе будет лучше?

– Мсье, а что такое приют?

– Это такое место, куда забирают детей, у которых не осталось родственников. Посадят тебя под замок, будешь делать все, что прикажут. Так что лучше слушайся меня, кроха! А вон и полицейские! Двое! Легки на помине! Идем!

Элизабет рассудила так: дрессировщика она боится, оказаться взаперти в приюте не хочет. К тому же папа наверняка будет ее искать.

– Куда ты, дурочка? – воскликнул Альфон Сютра, когда она развернулась и со всей быстротой, на какую только были способны ее маленькие ножки, побежала прочь.

От вина, разбавленного водой, у Элизабет слегка закружилась голова. В правой руке она все еще держала кусочек хлеба. И никогда, никогда в жизни она не бегала так быстро…

Вскоре на холме она увидела замок[18] – красивый, как из сказки. Он очень отличался от замка Гервиль, но Элизабет решила, что там она и спрячется, если, конечно, успеет до него добежать. Срезать путь можно было через просторную лужайку, что она и сделала.

С ближнего моста как раз скатилась коляска, запряженная вороной лошадью. У лошади, скачущей крупной рысью, на морде были шоры, поэтому ребенка она не заметила и на полном скаку сбила с ног.

Послышался истеричный женский крик. Слишком поздно: одно из четырех колес экипажа уже прокатилось по неподвижному телу Элизабет.

Эдвард Вулворт мерил шагами гостиную в роскошных апартаментах на четвертом этаже Дакота-билдинг, в которых они с супругой проживали вот уже год.

По уверениям покойного отца, богатого нью-йоркского банкира, тот факт, что ты живешь в этом великолепном доме новейшей постройки[19], на архитектуру которого оказали влияние готический стиль и замки Возрождения, будет должным образом впечатлять клиентуру. Его жена Мейбл очень радовалась переезду, тем более что их соседом какое-то время был сам Чайковский[20], великий русский композитор.

Эдвард в свои тридцать восемь успешно торговал зерновыми и хлопком, а также спекулировал на бирже. Он как раз раскурил сигару, но тут же положил ее на бортик хрустальной пепельницы – в комнату вошел доктор.

– Насколько все серьезно, доктор? – спросил он. – Я хотел отвезти девочку в больницу, но Мейбл предпочла, чтобы она осталась у нас. Я последую любой вашей рекомендации.

– Дорогой Эдвард, не волнуйтесь, ребенок будет жить. У нее перелом левой ноги, я сделал все необходимое, и в таком возрасте кости срастаются быстро. Еще у нее легкая контузия. Только травма головы может повлечь какие-либо осложнения. Я дал девочке ложку опийной настойки для обезболивания. Поскольку она бродила по Сентрал-парку в такой ранний час, в грязной одежде, неприбранная, думаю, это сирота. Господи, на улицах их столько! И становится все больше и больше в связи с постоянным притоком эмигрантов.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.