— Верно, — согласилась я, — у тебя же на лбу не написано.

Шарлотт вздохнула и добавила:

— Но отец не позволяет мне покидать долину. Я могу уехать отсюда лишь ненадолго и лишь тогда, когда он призывает меня к себе. Вот и через пару дней поеду.

Я сочувственно вздохнула, не представляя, как девушка смогла столько лет прожить практически в четырех стенах. Она даже в деревне ни разу не была!

По ходу обмена жизненными историями я узнала, что Шарлотт на пять лет меня старше, хотя у меня создавалось впечатление, что все наоборот.

— Значит, если я вдруг обращусь к кому-то и расскажу, что каким-то образом сюда попала, то меня могут принять за ведьму? — уточнила я у девушки.

— Возможно, — ответила она и пожала плечами. — А ты точно не ведьма?

— Со мной первый раз в жизни произошло что-то столь странное, — объяснила я. — И не я тому виной. Так что вряд ли я ведьма, маг или кто-то еще.

— А у тебя есть враги? — предположила графская дочка.

— А у кого их нет? — философски пожала я плечами. — Но мои враги мелкие. Мне могли навредить, пустив какой-нибудь слух… Вряд ли я перешла дорогу волшебникам нашего мира.

— А у вас есть волшебники?

— Не знаю. Официально считается, что магии нет, все выдумка. Но кто же знает наверняка? — со вздохом сказала я. — Но что же мне теперь делать?

— Может… магия сработает как-то так, что тебя просто вернет обратно? — предположила Шарлотт.

— А такое возможно? — в свою очередь уточнила я.

Девушка пожала плечами и призналась, что совершенно ничего не знает о магии:

— О них не пишут в газетах. Есть только всякие штуки, созданные мастерами. Вроде механизмов, заменивших лошадей. Или эти… паровозы.

Интересненько!

— Так эти мастера… они магией пользуются или просто создают механизмы? — уточнила я, пытаясь понять, кого же имеет ввиду девушка.

— Нет, они точно пользуются магией, — покачала головой она. — Почти все их изобретения имеют внутри что-то вроде магического сердца, которое заставляет шестеренки крутиться, а артефакты срабатывать.

Как все запутанно. Эх, домой хочу! Там же ребята!

Прошло уже несколько часов с тех пор, как я пропала. Мне-то здесь нормально, можно сидеть в тепле и пить чай, а сокурсники, наверняка, обзвонились, пытаясь меня найти.

Я вытащила мобильный, но тот закономерно показывал отсутствие связи.

— Это что? — насторожилась девушка.

— Это… это артефакт моего мира, но в нем нет магии, только наука, — объяснила я.

— Да? — удивилась Мира. — Не похоже.

Точно-точно, — покачала я головой. — Эта вещь… если в вашем мире есть паровоз и остальной транспорт может двигаться без лошадей, то… здесь есть телефоны?

Шарлотт моргнула, а потом медленно покачала головой.

Так… Думай голова. У них здесь, похоже, изобретения двигаются, пусть и магические, происходят в одной последовательности с нашим миром. И о чем нам это говорит?

Паровоз изобрели, кажется, в начале девятнадцатого века, а телефон — ближе к концу того же века. Значит…

Я осмотрела наряд девушки, пытаясь включить в себе скрытые таланты и опознать фасон, но домашнее платье Шарлотт лишь слегка напоминало что-то из того, что я когда-то видела в Интернете на фотографиях и рисунках.

— А… здесь есть какой-то способ быстрой передачи сообщений?

— Магограф, — ответила девушка. — Но он не для всех.

— Вот, это… наша версия чего-то подобного, но с возможностью напрямую разговаривать с другим человеком, а не только набивать ему послание, — усмехнулась я.

— Ясно, — заворожено ответила девушка, глядя на трубку.

Пожав плечами, я отдала ей телефон, показала как включать и оставила наедине с техникой. Мобилка у меня не очень дорогая, уже старенькая, прошедшая со мной через все, так что вряд ли трепетная барышня в бледно-сером платье способна ее угробить. Мне же необходимо было немного подумать.

Поднявшись и пройдясь по спальне Шарлотт, я попыталась просчитать возможные варианты своих дальнейших действий. Получалось плохо, потому как пока вырисовывался лишь один план — сидеть и ждать чуда, но я все равно пыталась.

Не унывать из-за изгибов судьбы меня научили бабушки. А уж они в этом понимали гораздо больше меня.

Моя жизнь в отличие от жизни Шарлотт на сказку братьев Гримм не походила. Мои родители жили в одном доме и даже ходили в одну школу. Лет в восемнадцать они увидели друг друга с иной стороны, и между ними вспыхнуло чувство. Чувство бушевало, горело и сметало все на своем пути, но однажды утихло. К тому моменту родители успели зачать меня и вынужденно сбегать в загс. Но великая страсть не пережила семейного быта, тем более, что оба никогда прежде не жили самостоятельно.

Окончательный разрыв случился через месяц после моего рождения, когда лодка семейного счастья окончательно и бесповоротно затонула. Отец собрал вещи и ушел в общежитие, а моя мама притащила меня к своей матери и укатила на выходные в компании студенческих подруг.

Тут-то бабушки и сбились в стаю, готовясь защищать ни в чем не повинного ребенка и спасать молодую семью. Молодая семья спасаться не желала, а от меня мои родители дружно воротили носы. Отцу было не интересно нюхать памперсы и не спать ночами, а маме хотелось жить полной жизнью.

Все закончилось тем, что бабушки разругались со своими деточками, произвели знатный обмен квартирами, расселив своих детей в две однокомнатные квартиры в разных частях города, а сами зажили вместе со мной в маленькой двушке, выбрав ее так, чтобы пристроить меня в хороший садик и неплохую школу.

Своих детей бабушки не обвиняли, сами ведь тоже когда-то развелись с мужьями, но ко мне мамочку и папочку, которых в один голос звали кукушками, не подпускали. Потом и родители обо мне забыли. Мама второй раз вышла замуж и нарожала мне троих сводных братьев, а отец время от времени ввязывался в отношения, но так и не сходил в загс повторно. Но о них я не думала. Для меня всегда родителями были бабушки.

И как они теперь без меня будут, если вдруг так случится и этот странный то ли сон, то ли явь не закончится? Как будут жить мои бабулечки, если узнают, что я не вернулась в общагу?

Меня передернуло от страха.

Только и остается, что надеяться на крепкое здоровье и боевой дух родственниц.

— Мне обязательно нужно вернуться назад, — прошептала я, глядя в ночь за окном дома.

Посовещавшись, мы дружно решили пока ничего не рассказывать няне Бетт. Оставался шанс, что я смогу выбраться из этого мира, не посвящая в историю посторонних людей.

На ночь Шарлотт выделила мне кое-что из своей одежды, и мы устроили удобную лежанку в глубине гардеробной, где меня никто не смог бы заметить. После всех переживаний спала я плохо, переживала из-за друзей и бабушек, боялась, что не вернусь обратно. И в итоге проспала появление няни Бетт.

Лишь когда она загремела посудой и стала ворчливо выговаривать Шарлотт, что та устроила бедлам на полу, где мы с ней болтали едва ли не до рассвета, я подкралась к двери в спальню и взглянула на женщину через щелочку.

Няня Бетт была высокой и мощной бабищей с необъятной фигурой. Но не злобной, а мягкой и уютной. Усадив свою мисс в кровати, няня водрузила ей на колени поднос с едой и велела все съесть. Когда няня ушла, я выбралась из гардеробной, и мы с Шарлотт вместе умяли самый вкусный завтрак, какой я когда-либо пробовала.

— Наверное, я не смогу все время сидеть в доме, если не хочу, чтобы твоя няня меня заметила, поэтому давай я потом какое-то время погуляю по окрестностям, а? — предложила я.

— Давай вместе, — предложила Шарлотт. — Няня разрешит, если я пойду не в сторону деревни, а в самую чащу леса.

Я поймала себя на мысли, что чаща леса вызывает ассоциации со сказками, но тут же постаралась об этом забыть. Святые булочки с повидлом, ну не может же все здесь быть настолько похожим на мрачную сказку?

На деле оказалось — может.