Вот так мы и дошествовали до центральной площади, а там на небольшом кругляше, сплетенном замысловатыми корнями деревьев, восседал на вороном жеребце мужчина, весь в черных латах, как в эбоните, и казалось, что они буквально пожирают исходивший от маленьких огоньков свет. За королем виднелась охрана, все на черных лошадях. Лица полностью закрыты шлемами, а в тонких прорезях не видно глаз. Мы встали на расстоянии друг от друга. Казалось, даже ветер притих и не играл с верхушками деревьев.

– Приветствую тебя, любезный собрат, глава рода Черной крови!

Отец протянул ветвь какого-то растения и его прислуга, поклонившись, преподнесла гостю ритуальный дар. Интересно все-таки, мир другой, а задницу лижут прямо по-нашему.

Главный эльф протянул руку, но не для того, чтобы взять протянутую веточку. Он снял шлем, и толпа громко выдохнула, заставив лошадей забеспокоиться. Глаза животных вдруг загорелись красным, и некоторые из них забили копытами, вздыбливая дерн. Я в недоумении застыла. Никакого сходства с картинкой в книге: черные как смоль волосы чуть ниже плеч, темные внимательные глаза, губы не тонкие, как у всех ранее виденных мной эльфов, а довольно пухлые, прямо как я люблю. Смоляные брови выгнуты, а на губах презрительная усмешка. Длинные уши тоже в наличии, а вот кожа довольно смуглая, я бы даже сказала слегка зеленовато-оливкового оттенка. Но главное отличие заключалось в фигуре: широкие плечи, упругие, явно накачанные мускулы. Никогда не видела таких атлетически сложенных эльфов. Разве что сложение немного несуразное, словно какие-то пропорции тела нарушены. Так это король или не король? Что-то я совсем запуталась.

Молчаливая пауза затягивалась, и моя пятая точка все больше ныла от нехорошего предчувствия.

– Что-то не так? – спросила я у своей незадачливой няньки-генерала.

– Еще бы, – тихо зашипел тот не хуже дикой кошки. – Король даже не соизволил посетить нас, отправил своего ублюдка.

– Сын Талиэля Черного, чем обязаны твоим приездом? – Кажется, к отцу вернулись рассудок и здравый смысл.

– Я приехал, чтобы забрать кровное обязательство.

– Но я давал его твоему отцу! – К голосу папаши добавились истерические нотки, что меня очень даже позабавило, поскольку я понимала, что стоявший напротив нахал мало того, что с коня не слез, ветку подарочную не принял, так и еще и передастом подарков, то есть меня, работает. Интересненько.

– А чем тебе я не угодил? – Эльф перекинул ногу через луку и легко соскочил с коня.

– Бастард не может участвовать в переговорах!

Это уже сдали нервишки у генерала, а я неодобрительно покачала головой. Из всех нас наиболее устрашающе выглядели парни в шлемах, а вот Трепетные лепестки, чует мое шестое, с индикатором в пятой точке, чувство, скоро будут трястись совсем от ветра.

На наше счастье, эльф оказался не из обидчивых. Он оскалился, отчего стал похож на маньяка, и радостно произнес:

– Так вы в своем лесу живете и не знаете, что буквально три дня назад отец объявил меня наследником. После многих лет ожидания у него так и не народилось других детишек! – Толпа, что свисала, кажется, со всех сторон, еще раз ахнула, после этого эльф насмешливо склонил голову набок и театрально произнес, поднимая руки: – Прошу любить и жаловать, наследный принц дома Черной крови Кастрюэль, сын короля Талиэля.

Как-как? Кастрюэль? Вот уж имечко. Я не выдержала, фыкнула, а отец неодобрительно зыркнул на меня. А я что? Невиноватая, он сам сказал, что его Кастрюлей звать. Ох, это ж сколько «ласковых» имен можно придумать: Кастрюлька, Кастрюльчик, Каструленок…

– Не может быть, – прошипела моя сестра, – чтобы не чистокровный эльф занял место на троне… Орочье отродье…

Я обернулась в поисках помощи у Гамадрила.

– Поговаривают, когда горный король подавлял восстание, то он там… влюбился.

Эльф покосился в толпу, где орки-женщины, здоровущие, зеленые и очень сильные барышни с вожделением рассматривали наследного принца. Да, в таких сложно не влюбиться, вернее, таким сложно отказать. Вот встреть одну такую на большой дороге – и всю ночь будешь самозабвенно доказывать свою искреннюю привязанность, им даже не надо свои зубы показывать, их и так видно по выпирающим пухлым губам.

В это мгновение принц перестал улыбаться и как только это сделал, я почувствовала невидимое изменение в настроении его воинов, они словно подобрались, вроде и не шевелились, но угрозой повеяло, как сквозняком. У меня даже волоски на теле привстали, а кожа покрылась мурашками. Это почувствовал и Трепетный лепесток.

– В таком случае позволь мне преподнести в дар то, что было обещано, а теперь по праву завещано! – быстро и торжественно выпалил мой папаша и сделал шаг в сторону, открывая меня взгляду принца и его войска.

Я замерла, когда встретилась с темными глазами, такими устрашающими и угрожающими, что ноги приросли к земле.

– Иди вперед, – тихо процедил генерал, и в спину мне уперся небольшой ножичек, острие кольнуло голую спину, и я нехотя сделала шаг.

Если бы можно было идти еще медленнее, я бы это обязательно сделала, но Гамадрил следил, чтобы не сбивалась с ритма. С каждым шагом к принцу тот становился все смурнее и смурнее. Я ему что, не понравилась? Да быть такого не может, глазами вон уже всю облапал. Когда шагать было уже некуда, сначала уперлась в его широкую грудь, а потом все же набралась смелости и еще раз на него посмотрела.

Принц взирал на меня сверху вниз с презрением, оценивающе, а потом снял плащ и накрыл им.

– Твой дар принят, а долг прощен, – произнес он, и толпа на этих словах еще раз вздохнула, на этот раз явно с облегчением, а затем громко зааплодировала.

В плаще стоять было гораздо комфортнее, я даже подумала, что принц не так плох. Правда, длилось это заблуждение недолго…

– По правилам моего дома, – сказал он, – дары в виде женщин проверяются на невинность, и надеюсь, мой король, – его глаза злобно сверкнули, – что чистота подарка докажет чистоту ваших помыслов лучше, нежели ветвь чистоцвета.

Шум разом прекратился, и ропот непонимания прошелся по толпе, но оно и ясно. У эльфов девственность вообще не ценилась и была, скорее, недостатком, нежели достоинством. Ее не хранили, а многочисленные контакты считались вполне приличным поведением. Все это я вычитала в книгах из библиотеки. Черт, надеюсь Олиниэль знала, что ей предстоит, и не «баловалась», вроде как и сестрица на это намекала, но кто его знает.

Я мстительно развернулась к побледневшим королю и Гамадрилу, чтобы по лицам оценить, взаправду ли осталась невинной. Они хмурились, значит, тоже не уверены, что тело сохранило девственность.

– Если ваша дочь нечиста, ее передадут в бордель, а мира между нашими народами отныне не будет.

«Тогда и между нами, прынц, мира не будет», – тут же подумала я, но высказать вслух ничего не успела, поскольку меня, как какой-то мешок с картошкой, закинули поперек лошади. Сам принц вскочил следом и тронул коня ногами. Единственное, что я успела сделать, пока мы не умчались в ночь, так это высвободить руку и с упоением показать своей семейке средний палец. Их вытянувшиеся лица станут для меня приятным воспоминанием на ближайшие дни. Что ни говори, а язык жестов одинаков во всех мирах…

Когда смотрела романтические фильмы про то, как бравый кавалер закидывает девушку на лошадь и уносит в закат, и не предполагала, какой ад – лежать вот так, поперек седла. Буквально через несколько минут я уже ерзала и пыталась выскользнуть.

– Лежи смирно, – важно пробубнили мне через прорези шлема, властно положили свою руку на пятую точку и поправили, сдвинув еще неудобнее.

– А ты посади меня нормально! Все кости уже болят! – не осталась я в долгу, взбрыкнула и попыталась подняться.

– Если в меня стрела полетит, а это вполне может случиться на вашей территории, то тебя пристрелят, а я себя бабой никогда не закрывал! Поэтому лежи тихо и терпи!