Я хотела бы посочувствовать ему, но знаю, какой он ужасный муж. В раздевалке после занятий на велотренажерах я часто слышала о его безразличии к ней и, кроме того, как говорится, испытала на себе его неверность. Я не горжусь своей ролью в этом, но у меня была цель.

Я собиралась рассказать ему о своих утренних посетителях, но решила повременить. Он задумчиво потягивает кофе. Его лицо мрачнеет.

– Ребекка, я больше не могу тебе покровительствовать. Люди начинают задавать вопросы. Кто-то настучал в отдел кадров, что наши отношения подозрительны. Я не знаю, с кем ты откровенничала, но это было феерически глупо, так что за последствия отвечать тебе. При нынешних правилах игры я могу потерять работу, хотя ты виновата не меньше. К тому же ходят слухи, что ты слишком часто пополняешь личный запас образцами медикаментов.

Мне нужно время, чтобы мой охваченный паникой мозг заработал. Из-за принятого утром обезболивающего я немного дезориентирована и склонна к паранойе. Я не знаю, что сказать, поэтому просто киваю и пытаюсь придать лицу серьезное выражение.

– Ты замечательный торговый представитель – ну, или была замечательным представителем. Но ты стала проявлять небрежность и теперь откровенно напрягаешь компанию. Я понимаю, что тебе нравится трахаться, и мне тоже нравится с тобой трахаться, но ты начала брать слишком много образцов и кое-кто обратил на это внимание.

Вот черт, до меня, кажется, дошло, к чему он клонит. Абсурд, но я представляю его жену Сашу, которая крутит педали рядом со мной на тренировке: последние полгода она приходила в клуб через день, несмотря ни на что, – пока с ней не случилось непоправимое.

– Я не беру ничего, кроме того, что ты мне даешь. Честно. – Это, конечно, ложь.

– Ты себя выдала. Уже несколько месяцев ты ведешь себя странно. Да ладно, Ребекка, ты лучше всех знаешь, что это дерьмо имеет сильные побочные эффекты. А ты ведешь себя как новичок. И давай посмотрим правде в глаза – ты уже слишком стара для должности торгового представителя.

Как это похоже на Марка – нанести удар в спину и для верности повернуть нож в ране. Я невольно сжалась.

– Марк, ты же знаешь, сколько денег я заработала для этой компании и сколько денег я сэкономила для нее…

– Ребекка, пожалуйста. У меня есть проблемы и посерьезнее, чем твоя. Ты вне игры. Ты можешь сделать это достойно: уйди по собственному желанию. Уходи прямо сейчас и не привлекай слишком много внимания. Или я подам официальную жалобу на твой чересчур глубокий интерес к образцам, что привлечет к тебе много нежелательного внимания. Но я могу держать отдел кадров подальше от твоей персоны, если ты не выкинешь какой-нибудь фокус. Думаю, в твоих же интересах сохранить достоинство, не так ли?

Мой добровольный уход – исключительно в его интересах. Он знает, что если уволит меня, то я могу бросить на него тень, рассказав менеджерам по персоналу правду о нашей с ним сверхурочной работе. И, что еще хуже для Марка, я могу сообщить им о его сомнительных отношениях с правдой, конкретно – касательно испытания одного препарата, имевшего катастрофические последствия. Но я полагаю, что эта информация может оказаться более полезной для меня при других обстоятельствах, и решаю сохранить ее на черный день. Тем более что Марк нужен мне больше, чем я ему.

– Ребекка!

Я открываю рот, собираясь дать волю своим эмоциям.

– Не устраивай сцену. Если ты, конечно, не хочешь полностью расстроить наши отношения вне работы. Наш разговор закончен.

Он это так убедительно произнес, что я хватаю воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег.

Мне физически плохо, и сейчас я больше всего на свете нуждаюсь в свежем воздухе. Я киваю, встаю со стула и иду к своему столу. Останавливаюсь, чтобы взять сумочку. Но когда я протягиваю руку к ноутбуку, помощница Марка по имени Кристина, эта двадцатипятилетняя фифа с губами-варениками, в платье, больше подходящем для казино, набрасывается на меня и вырывает его из моих рук.

– Это собственность компании!

Ее самодовольная улыбка обнажает неестественно белые зубы. Она всегда терпеть меня не могла.

Я не оглядываюсь, но спиной чувствую на себе взгляды коллег. Я сохраняю самообладание достаточно долго – до входа в лифт. Но когда двери закрываются, я позволяю себе всхлипнуть – один-единственный раз, при этом с такой силой втягиваю воздух в легкие, что едва не ломаю ребра.

Когда лифт опустился на первый этаж, я уже разработала план.

Я подхожу к машине, сажусь и, прежде чем выдохнуть, пристегиваюсь и запускаю двигатель. Открываю приложение «Ситибанк» и нажимаю на нашу общую учетную запись. В последнее время я нечасто смотрела баланс по счету и не знаю, сколько именно там должно сейчас быть, но уверена, что явно больше миллиона. Однако вместо ожидаемого солидного баланса я вижу ничтожно маленькую сумму. Я в замешательстве. Я несколько раз подряд обновляю страницу, но вижу ту же мизерную сумму. Это далеко не то, на что я рассчитывала. Это не может быть правдой. Придется сходить в банк.

Когда я выезжаю с парковки, навстречу мне движется серый «Форд Краун Виктория». Один из сидящих в нем мужчин мельком смотрит в мою сторону, затем его взгляд становится пристальным, и я тут же отвожу глаза в сторону и выезжаю на главную дорогу. В зеркало заднего вида я вижу, как они паркуются рядом с местом, где стояла моя машина. Я замедляю ход и смотрю, как знакомые силуэты выходят из «форда» и направляются к офисному зданию.

Ситуация быстро ухудшается.

Я не помню, когда в последний раз проходила через заставленный банкоматами вестибюль, направляясь в пустынный зал банка. Но когда на экране банкомата отобразилась все та же незначительная сумма на нашем счету, у меня просто не осталось выбора.

Сидящий напротив меня потный менеджер, похоже, очень удивился, когда я потребовала у него объяснения. Разбираться с разгневанной бабой перед обедом – явно последнее, чем он хотел бы заняться. Ему пошли бы на пользу десять миллиграммов клоназепама[1] – каждые три часа и до самого конца его потных дней.

Прости, Джейсон, но у меня больше нет доступа к волшебному чемоданчику с таблеточками, иначе я нырнула бы в него и передала бы тебе кое-что из своих запасов – это помогло бы тебе смириться с нашей беседой.

Отказываясь верить в происходящее, я едва сдерживаю желание кого-нибудь убить. Джейсон несколько раз прочищает горло, прежде чем нервно подтверждает то, что я и так уже знаю. Он пускает петуха почти после каждого слова.

– Мэм, остаток на счету составляет пять тысяч долларов, и я не понимаю, что еще вы хотите от меня услышать.

На нашем общем с Полом счету в настоящее время лежит на 995 тысяч долларов меньше, чем должно быть. И я не знаю, что меня больше бесит: эта новость или то, что ко мне обращаются «мэм».

– Джейсон, вы можете объяснить мне, куда могли испариться наши двадцатилетние сбережения?

– Похоже, за последние несколько недель ваш компаньон неоднократно снимал или переводил крупные суммы, – отвечает менеджер, ослабляя узел на своем галстуке.

Пол. Это была его идея – открыть общий накопительный счет в день нашей свадьбы. Так мы думали накопить на собственный дом, о котором говорили с самого первого свидания. Давление у меня резко падает, кровь шумит в ушах, конечности леденеют…

Я не хватаю со стола табличку с именем Джейсона и не запихиваю ее ему в глотку. И не объясняю ему, что собиралась опустошить кубышку и улететь куда-нибудь подальше, а он сильно подрезал мне крылья.

– Джейсон, я не понимаю. Как мой муж мог взять все деньги без моего письменного согласия?!

Мое возбуждение привлекает взгляды сотрудников Джейсона. Они откровенно радуются, что я не обратилась за консультацией к ним. Джейсон потеет еще сильнее. Когда он щелкает по клавиатуре и щурится в монитор, чтобы не смотреть на меня, лекарства начинают действовать. Волна божественного спокойствия уносит прочь тошноту и панику, которые вспыхнули, когда Марк позвал меня к себе в кабинет. Главное – не поддаваться панике. Я справлюсь.