Ты попал в другую реальность, оказался в преисподней. А твоя красивая харизматичная жена, которая могла бы продать даже шерсть овце, продолжает заколачивать бабки на своей работе. Пораженный, ты в какой-то момент начинаешь думать, что все это совершенно не случайно. В стране экономический спад, и антидепрессантов на всех просто не хватает. Похоже, у судьбы есть чувство юмора.

Ты сидишь дома и пытаешься найти способ воскресить свою карьеру. Ты карабкаешься, роешь землю, обращаешься к любому, кто готов принять твой звонок. Пытаешься что-то придумать. Что-нибудь. Но у тебя ничего не выходит. А все эти яркие, блестящие награды на каминной полке смотрят на тебя – свидетельства успешных продаж твоей жены и ее доминирования в той сфере. Они смотрят на тебя сверху вниз, осуждают, жалеют. И размышляют – а что ты на самом деле за мужик?

Конечно, ты не сразу опускаешься на самое дно, но удар все равно достаточно сильный. А пока этим дерьмом занимается твоя жена. Потому что ты больше не можешь. Женщина, которую ты ласково называешь «Маду», твоя голубка, теперь заботится о тебе, потому что ты не можешь быть мужчиной. Хоть ты никогда и не был тряпкой, но в данный момент ты жалеешь себя, не так ли? И ей это наверняка надоест.

Она никогда не выдаст своего отношения к ситуации, но ты увидишь это в ее глазах. Она очень обходительна с тобой и сначала обращается к твоей гордости. Она чаще позволяет тебе проявлять инициативу, и это больше похоже на уступку. Если раньше вы танцевали плавно и органично, то теперь ты чувствуешь, как она позволяет тебе вести себя. И когда вы с ней все-таки занимаетесь любовью, она больше не смотрит тебе в глаза и ты едва можешь заставить себя встретиться с ней взглядом. Ее тело потеряло гибкость. Она не открывается тебе так, как раньше, и не отдается тебе с прежней решительностью. Вы по-прежнему рядом – но не вместе.

Ситуация тянется годами. Вы пытаетесь поддерживать внешние признаки здорового, функционального брака: взаимное уважение, поддержку, заботу. И все это действительно присутствует. Но появилось что-то еще – что-то, размывающее грани и разъедающее суть ваших отношений. Вы чувствуете это в своей повседневной жизни, и все же ни один из вас не хочет – или не может – признаться в этом. Но оно определенно влияет на вашу сексуальную жизнь. Теперь ты находишься в том положении, когда тебе больше не интересно заниматься любовью. Хочется чего-то более грубого, животного, чтобы удовлетворить свою потребность.

Шейла была ошибкой. Я понимаю это теперь, когда смотрю на вещи по прошествии времени. Я никогда не хотел, чтобы случилось нечто подобное, но это все равно произошло. Когда мы встретились, я сидел без работы уже два года, по-прежнему продолжая искать первую ступеньку лестницы, ведущей к успеху. Мои ежедневные прогулки в бухту с Пончиком превратились в ритуал, который вытаскивал меня из домашней тюрьмы и помогал сосредоточиться, чтобы приблизиться к следующей замечательной идее.

Шейла жила в паре кварталов от нас и часто водила собаку на прогулку примерно в то же самое время, когда мы с Пончиком выползали на улицу, чтобы размяться. У нее были пепельные волосы, которые она собирала в небрежный пучок, делавший ее непринужденной и сосредоточенной одновременно. Она была на пару лет моложе меня, от нее исходила манящая энергия, и я не устоял. Я вычислил график ее прогулок. Несколько дней мы просто вежливо махали друг другу рукой, но однажды я остановился и заговорил с ней.

– Доброе утро!

– Привет. Какой большой! Как его зовут?

– Пончик.

Она наклонилась, чтобы погладить его, и я успел заглянуть в вырез ее футболки и заметить кружево на бюстгальтере.

– Привет, Пончик! Хороший мальчик, хороший! А как зовут этого мальчика?

Она посмотрела на меня, и ее ярко-голубые глаза озорно сверкнули.

– Я Пол. Пончик вот умный. А я – большой и глупый зверь. Для симметрии.

Я отчаянно пытался удержать ее взгляд.

Она улыбнулась, и блеск на ее губах сверкнул в солнечном свете.

– Ну, по крайней мере, вы не пускаете слюни, Пол. Не будьте к себе так суровы.

Она пристально посмотрела мне в глаза, затем протянула руку.

– Шейла. А это Молли.

Ее ладонь оказалась теплой, а рукопожатие – крепким.

Собаки закончили обнюхивать друг друга, и, когда я наклонился, чтобы погладить ее черного лабрадора, Шейла неосознанно прикрыла свое обручальное кольцо другой рукой. В этот момент что-то во мне щелкнуло.

Мы занимались этим у нее дома, пока ее муж был на работе, а собаки бегали по двору. Мы делали с ней то, что я никогда не делал с Ребеккой, и с таким жаром и пониманием друг друга, которых я не чувствовал уже много лет. Шейла смотрела на меня, касалась меня и заставляла меня чувствовать себя так, как раньше – моя жена. И потому я позволил себе поверить, что испытываю к Шейле то же самое, что раньше – к Ребекке. В какой-то момент я даже убедил себя в этом. И вот тут-то я и ошибся. Я позволил себе думать, что влюбился.

Я вовсе не планировала спать с женатым мужчиной.

Я познакомилась с Полом, когда осматривала выставленный на продажу дом в Вудстоке, меньше чем через год после окончания колледжа. Конечно, мое финансовое положение не позволяло мне купить дом, но по выходным присматривала недвижимость в ближайшем пригороде, – достаточно близко, чтобы можно было добираться в город на электричке, но достаточно далеко, чтобы ненадолго уходить в другой мир. Я прогуливалась по обсаженной деревьями проселочной дороге или сидела на берегу океана, слушая плеск волн, и представляла себе, какой могла бы стать моя жизнь. Мне, признаться, уже надоело ждать ее прихода.

Я обходила по периметру один из первых интересных проектов, внимая болтовне маклера обо всех изысках дизайна выставленного на продажу дома, когда из-за деревьев, высаженных в дальнем конце участка, появился ОН. Казалось, он парил над травой, двигаясь с таким важным видом, что у меня сразу же закружилась голова. Это был самый красивый мужчина, которого я видела за всю свою жизнь. У него была густая копна каштановых волос и теплая улыбка, обнажавшая практически идеально ровный ряд зубов, если не считать крохотной щелочки в центре, – это оказалось для меня не менее сексуальным, чем его красивое тело. Красивые люди всегда притягивают к себе взгляды.

Он подскочил ко мне и взял меня за руку, вызвав явное неудовольствие маклера, вынужденного замолчать на середине фразы. Когда незнакомец положил мою ладонь себе на локоть, у меня подкосились ноги.

– По-моему, вас нужно немедленно спасать.

– Вы очень наблюдательны.

– Рад, что могу быть полезным.

Я ждала, когда же он отпустит мою руку, но этого не произошло, и я вцепилась в него покрепче, забив в землю первую сваю нашего будущего дома. Никогда еще прикосновение совершенно незнакомого человека не было для меня таким интимным и возбуждающим. Сердце у меня отчаянно колотилось, и я не сомневалась: мужчина чувствует его биение сквозь мои мышцы, кожу и одежду. Слишком нервничая и боясь ляпнуть какую-нибудь глупость, я ждала, когда же он снова заговорит.

– Так о чем вы думаете? Вы влюблены?

Я побледнела и закашлялась. Он кивнул на дом. Я взяла себя в руки.

– Да! Я влюблена. Я его обожаю.

– А ваш муж – он уже в доме?

– Я и сама еще не была в доме. Может быть, сегодня мой счастливый день.

– Кажется, сегодня именно такой день, не так ли? – Его легкость и уверенность в себе сводили меня с ума. Я одновременно и хотела получить его, и хотела стать похожей на него.

– Я люблю этот дом. Но…

Он театрально схватился рукой за сердце. Я обрадовалась, что при этом он не выпустил мою ладонь.

– Но?

– Он слишком велик для одного человека.

– Вы как никто другой произвели на меня сильное впечатление, и я рад, что у вас никого нет.

Не знаю, понял ли он, что я заметила, как он сунул руку с обручальным кольцом на пальце в карман пальто. Но, судя по тому, куда все шло, я решила, что это совершенно не важно.