– Больше похоже на жевательную резинку. Но ни жевать, ни глотать ничего не нужно. Вот!

Гофман выщелкнул на стол белый чип размером в половину ногтя.

– С этой стороны клеевой слой. Снятие пленки активирует чип. Закрепляете его за ухом. И все.

– Никаких, – улыбнулся Гофман. – Они ничего не стоят, вы же это понимаете?

– Нет, – покачал головой Антон.

– Не понимаете? – удивился Гофман.

– Нет, – вздохнул Антон. – Дело в другом. Я вам не помощник.

– Почему? – прищурился Гофман.

– Поверьте чутью испытанного инвестора, – сказал Антон. – Это плохо кончится. Даже в нашей стране. Я бы сказал: тем более в нашей стране.

– Это не наркотик, – понизил голос Гофман. – Не какие-то соли, не двадцать пятый кадр, не НЛП. Это всего лишь чип. Не протез. Навесное оборудование для тела. Кенгурятник, если хотите, для вашей психической машины. Мы все рано или поздно станем киборгами. Пусть даже частично. Это эволюция. Судьба дает вам шанс подняться на ступеньку. Первым. Вы понимаете?

– Нет, – твердо сказал Антон. – Понимаю, но нет.

– Я оставлю визитку, – выпрямился Гофман.

– Оставляйте, – пожал плечами Антон.

– Спасибо, – поклонился Гофман.

– Удачи вам, – кивнул Антон.

– Вам удачи, – усмехнулся Гофман. – У меня она уже есть. И я всего лишь собирался ею поделиться. И к вам пришел лишь потому, что она вам нужна.

– Возможно, – сомкнул губы Антон.

– Я понял, – кивнул Гофман и ушел.

Странный человек лет пятидесяти, который со спины выглядел на тридцать. Сумасшедший. Без вариантов. Или жулик.

Алина ответила только на третий звонок. И сразу же начала выговаривать Антону, что она работает, что вокруг нее десять человек и ей некогда болтать. Она же не звонит Антону, когда он проводит совещания?

Антон, который вновь стоял у панорамного стекла и смотрел на питерские крыши, оглянулся и подумал, что уже давно не проводил никаких совещаний, да и не было повода, хотя дела и в самом деле шли неважно, и уже собирался сказать что-то важное, когда понял, что слышит в трубке гудки. Черт, она даже не была раздражена. Скорее – утомлена им. Или не им? Навсегда? Когда у них в последний раз был секс?

Чувствуя непреодолимое желание разбежаться, пробить головой стекло и полететь вниз, Антон отшатнулся от окна, подошел к панельному шкафу, извлек из холодильника минеральную воду и опрокинул в себя половину бутылки. Происходящее с ним в последнюю пару лет, в том числе и визит этого безумного ученого, все более напоминало какой-то затянувшийся морок. А ведь дела у него и в самом деле шли плохо. Совсем плохо. Если бы не помощь отца Алины…

Антон обернулся и посмотрел на стол, где лежала визитка Гофмана. Подошел, подхватил картонный прямоугольник, на котором не было ничего, кроме шести букв кириллицы, имитирующих готическую вязь – «Гофман» – и едва различимого имейл-адреса, разорвал его и бросил в мусорное ведро. Потом в который уже раз вернулся в кресло, растянул узел галстука и заметил на столе белую «таблетку».

Гофман оставил тот самый чип, который показывал Антону.

Антон просидел минут пять, не сводя взгляда с белесой штучки, которая и в самом деле напоминала уменьшенную подушечку жевательной резинки. Хотя нет, она была тоньше. Тоньше даже с двойным скотчем с одной стороны. И не белая, а скорее телесного цвета. А если ее прикрепить через какую-то пленку? Ну, мало ли, вдруг она что-то впрыскивает под кожу? Ясно же, что Гофман ее оставил не просто так. А если он оставляет по такому чипу в каждом кабинете, где пытается найти финансирование для своего проекта? Ведь обещает, стервец, все взять на себя. И рекламу, и логистику, и этот… паблик рилейшнз, будь он неладен. Даже финишная оснастка для конвейера у него уже есть. И ее тоже сумел вывезти? Ну, точно жулик… Или все же…

Антон перебрался на место Гофмана. Сел, опустил голову на руки и какое-то время смотрел на забытый чип. Потом протянул руку и, аккуратно подцепив его ногтем, поднес к глазам.

Края чипа были закруглены, вдоль них шел едва различимый, не толще волоса, бортик, а на стороне, обратной скотчу, были выдавлены четыре буквы – «E», «T», «W», «H». Антон рассматривал их одно мгновение, затем взглянул на ноут, но не стал вставать. Вытащил из кармана смартфон и вывел на экран имя сказочника. Ну, точно – Ernst Theodor Wilhelm Hoffmann. А ведь ты, Эрнст Христофорович не чужд мистификаций. Может, ты – современный граф Калиостро? Говоришь, что твой чип что-то вроде психического дезодоранта? Блокирует болезненные эмоции, лечит депрессию, избавляет от отчаяния и одиночества? Обещаешь решить одну из главных проблем современности – склонность к суициду?

Антон сбросил изображение сказочника и набрал Алину.

Прошептал, стиснув зубы:

– Возьми трубку.

Она отбила его звонок.

Тогда он содрал защитную пленку со скотча и прилепил чип за левым ухом. Через пять минут Антон полез в мусорное ведро и стал складывать из обрывков визитку Гофмана.

В третьей студии известного рекламного агентства, точно под вывеской с прошлогодней выставки с иллюминационной надписью White Horse Agency перед зеркалом стоял высокий черноволосый мужчина слегка за тридцать и сосредоточенно играл канцелярским ножом с максимально выдвинутым лезвием. Сначала приложил его к шее под правым ухом с золотой серьгой в виде крохотного широкого кольца. Потом к запястью, на котором мерцал стальной браслет с надписью «Александр». Потом к гортани. Потом почему-то к животу, если не ниже. После каждого жеста мужчина старательно растягивал губы в улыбке, но его глаза не смеялись.

– Репетируешь? – спросил невысокий парень с простоватым лицом, входя в студию.

– Стучаться надо, Николай Ильич, – меланхолично заметил мужчина у зеркала.

– Какое хорошее слово, Александр Васильевич, – буркнул коротышка, щелкая клавишей чайника. – Всего две буквы – «ся» – частица, можно сказать, и уже никаких отрицательных коннотаций.

– Представляешь сюжет? – спросил Александр. – Чувак готовится к самоубийству. И надевает самое лучшее. Можно рекламировать все что хочешь. Бритвенные принадлежности, ножи, костюмы, обувь, белье, книги, посуду. Кладезь.

– Не прокатит, – начал перебирать проспекты на одном из столов Николай. – Не ты ли меня учил, что мы рекламируем не барахло, а образ жизни? А это уже будет образ смерти.

– Смерть – это часть жизни, – заметил Александр. – Хотя проблемы будут. Но можно обыграть. Персонаж передумывает в процессе. Что там?

– Все как всегда, – пожал плечами Николай. – Принимает сногсшибательную блондинку. Хвастается пистолетом.

– Не понял, – Александр поднял брови.

– Наш шеф… – Николай плюхнулся на свое место, одновременно приподнимая его рычагом, – хвастается именным пистолетом перед посетительницей. Девушке лет двадцать пять, впрочем, не поручусь. Красоты – неимоверной. Но, боюсь, на голову выше меня. Тебе бы подошла. Но только по росту. Харизмы у нас с тобой для таких блондинок не хватает.

– Каким еще пистолетом? – нахмурился Александр.

– Это ты сам у Георгия и спроси, – пробурчал Николай, вглядываясь в монитор. – Он его в ящике стола держит. Думаю, поддельный. Реквизит какой-нибудь. Или травмат. А там… кто его знает. Вот почему у нас с тобой нет пистолетов?

– Они нам нужны? – спросил Александр.

– Чтобы застрелиться, – хмыкнул Николай. – Знаешь, что мне батя говорил про пистолет?

– Держать оружие в чистоте? – вздохнул Александр.

– Он был не по этой части, – ответил Николай и добавил, шевеля мышкой. – Он говорил, что у мужика что-то должно быть в штанах. Хотя бы пистолет.

– А шеф хранит его в столе, – скривился Александр. – Ты мне не ответил – что там?

– А вот ты бы, Саш, сам бы сходил и узнал! – процедил сквозь зубы Николай.