— Бл*ть, — ругаюсь я себе под нос.

Обычно старый священник делал мне выговор за использование таких слов в храме Божьем, но сейчас он только вздыхает.

 — Число жертв может быть очень большим, Эндрю. Я хочу, чтобы ты добрался до Люцифера и Паука, предупредил их и попытался заставить их найти способ прийти к миру с городом. Я не уверен, что мы переживем кровопролитие, которое может произойти.

Отец Косс встает со скамьи и покидает исповедальню прежде, чем я успеваю что-то сказать в ответ.

Я сижу там еще мгновение, пытаясь упорядочить свои мысли. Вещи, которые сейчас происходят, выходят за рамки наших знаний. Большие дела, которые могут создать для нас массу неприятностей.

Я встаю, качая головой.

Когда я нахожусь в безопасности своей машины, начинает лить сильный дождь. Ветер усиливается и дует порывами то в одну, то в другую сторону. Если погода соответствует волнению в городе, то мы можем оказаться в полной заднице.

Твою мать!

Набирая Саймона, пытаюсь собраться с мыслями перед тем, как он ответит.

 — Эндрю, о чем он хотел поговорить?

 — Черт, Саймон, в том то и дело. Здесь в действительности не о чем говорить, кроме шепота. Шепота, который вселил в старика ужас.

 — Что ты имеешь в виду? — спрашивает он.

 — Он напуган. Говорит, что на русском фронте приближается что-то большое, но не знает, что именно. Об этом никто не говорит. Единственные, кто что-то знает, это их верхушка, а они немы как рыбы. Даже их любовницы молчат. Однако он сказал одну вещь... Сказал, что в город приезжают парни с очень плохой репутацией. Я не знаю, что это значит, но это могут быть серьезные игроки или ну… кто угодно.

В телефоне воцаряется долгое молчание, и я могу заполнить его только своим собственным. Наблюдаю, как дождь обрушивается на мое лобовое стекло, а окружающий мир меняется из ночи в день со вспышкой молнии.

 — Это и отчеты, которые у нас есть. Люцифер приглашает тебя завтра на ужин, я тоже там буду. Поговорим позже.

 — Хорошо. Я собираюсь связаться с некоторыми моими контактами. Посмотрим, смогу ли я что-нибудь узнать. Спокойной ночи, Саймон.

 — И тебе.

Но я уезжаю не сразу. Мой мозг сейчас работает слишком быстро. Мои связи мало мне помогают, и я по-прежнему никак не могу уловить суть ситуации. Что-то собирается произойти, и что бы это ни было... оно велико.

Когда я заезжаю в гараж, уже почти десять. Снаружи дом кажется темным, горят лишь пара лампочек. Когда я вхожу, Джонатан сидит на диване и смотрит местные новости.

Эми и Эбигейл нигде не видно.

Чувствуя запах пиццы, идущий с кухни, нахожу коробку, прежде чем подойти к нему.

 — Как поживает старик? — спрашивает Джонатан.

Пожимая плечами, я говорю:

 — Охрененно волнуется. Что-то происходит, а он понятия не имеет, что. Но что бы ни происходило, это идет от русских.

 — Бл*ть, — рычит он, запрокидывая голову. — Я только что разгреб один замес, и вот теперь снова.

Кивая головой, я говорю:

 — Иди домой и отдохни. Но сделай мне одолжение, свяжись со своими друзьями по городу. Посмотри, услышишь ли ты что-нибудь необычное, что-то, что звучит немного странно.

Посмотрев на меня мгновение, он говорит:

 — Сделаю. Я позвоню тебе завтра.

Доедая свой кусок пиццы, я слышу, как он выходит из дома. Через мгновение заводится его внедорожник.

Выключив свет и заперев дверь на ключ, поднимаюсь в спальню. Осматривая комнату, я вижу, что не хватает одного человека, который должен был быть тут.

Заглянув в комнату Эбигейл, я вижу Эми, свернувшуюся калачиком на кровати. Войдя, осторожно просовываю руки под ноги и спину Эми и поднимаю ее с кровати.

Поначалу она крепко обнимает меня, уткнувшись головой в мою грудь. Проходит долгое время, прежде чем она вскидывает голову с широко раскрытыми глазами.

 — Что..?

 — Я дома, детка, пойдем в нашу постель. 

Я не должна чувствовать облегчение, просыпаясь в объятиях Эндрю, но я его чувствую.

И это до смерти меня пугает.

Я не хочу, чтобы он мне нравился, и не хочу вообще ничего к нему чувствовать, но мое тело не дает мне выбора.

В этой химии между нами нет никакого смысла. Это совершенно нелогично и абсолютно безумно. Я боюсь этого человека, но что-то тянет меня к нему вопреки здравому смыслу.

Хотела бы я просто отключить все свои ощущения, и, когда он несет меня в свою комнату и опускает в свою кровать, пытаюсь сделать именно это.

Я буду чувствовать онемение во всем теле. Я ничего не буду чувствовать к нему.

Его руки выскальзывают из-под меня, и он выпрямляется, нависая надо мной в темноте.

Я дрожу от потери его тепла. От потери его.

Я уже проигрываю битву, в которой сражаюсь.

В лунном свете чувствую на себе взгляд его темных глаз и то, как он смотрит на меня, как будто хочет меня, как будто владеет мной, чертовски устрашает.

Я моментально пытаюсь убежать. Мне нужно какое-то расстояние между нами.

 — Я хочу уйти, — говорю я, обретая голос, но даже для меня это звучит неуверенно и слабо. Он делает меня чертовски слабой, и часть меня ненавидит его за это.

Он качает головой.

 — Сегодня я хочу спать с Эбигейл.

 — Нет, — говорит он, как будто вопрос решен.

 — Но…

 — Твое место со мной, в этой постели.

Он сумасшедший. Как мне вообще с ним спорить?

Прижавшись к изголовью его кровати, я со смесью страха и восхищения наблюдаю, как он начинает раздеваться.

Он ослабляет галстук на шее, вытаскивает его из-за воротника и бросает на пол. Медленно, как будто никуда не торопится, расстегивает рубашку, не отрывая от меня глаз, пока его ловкие пальцы спускаются вниз.

Я должна положить этому конец. Должна найти способ заставить его понять… прежде чем он расстегнет штаны.

 — Пожалуйста, — тихо умоляю я, немного ненавидя себя за это. — Пожалуйста, не делай этого.

Дотянувшись до нижней пуговицы рубашки, мужчина останавливается.

 — Чего не делать?

Я должна отвести взгляд. Должна сделать глубокий вдох, прежде чем ответить ему.

 — Того, что ты делаешь со мной. Это неправильно.

Он так неподвижен, что на мгновение я надеюсь, что добралась до него, но потом я снова перевожу на него взгляд, замечая движение.

Он сбрасывает рубашку с плеч.

 — Что я с тобой делаю, Эми?

Я изо всех сил стараюсь не сводить глаз с его лица. Я не буду смотреть вниз. Я отказываюсь восхищаться всеми этими рельефными мышцами, которые он скрывал под хрустящей белой тканью.

Я так долго, так пристально смотрю в его лицо, что забываю ему ответить.

 — Что я с тобой делаю? — повторяет он, требуя ответа.

 — Ты сбиваешь меня с толку, — честно отвечаю я.

Он усмехается, похоже, довольный моим признанием.

 — Я ценю твою защиту, — объясняю я дальше. — Правда. Но ты не можешь удерживать меня... нас...

 — Не могу? — ставит он под сомнение мои слова, его улыбка исчезает. Он снова выглядит злым.

Мое горло сжимается от выражения его лица, и я качаю головой.

Его голос резкий, когда он спрашивает:

 — Кто меня остановит?

Сначала я с трудом могу ответить. Закон? Нет, я не настолько наивна или глупа. Моя семья? Все, кто у меня есть, это тетя, но я не хочу, чтобы она была в этом замешана. Она пожилая и, наверное, будет просто ожидать, что власти с этим справятся. Отец Эбигейл? Его никогда ничего не заботило.

 — Кто меня остановит, Эми? — повторяет он, требуя ответа.

Сколько себя помню, я всегда была одна, и все всегда было на мне. Оплачивать все счета, быть для Эбигейл одновременно матерью и отцом. Я всегда брала на себя все бремя, и этот раз не стал исключением. У меня нет никого, кроме меня самой.