Гомон, смешки, всхлипывания и бормотания наступали со всех сторон, а также – сверху и снизу. Шум постепенно рассредоточился, превращаясь в таинственный шёпот, в котором Тинар начал угадывать отдельные слова.

Сотни теневых голосов Капи требовали объяснения: зачем потревожил?

– Мне нужна помощь, – ответил он на беззвучный вопрос. Сказал негромко, но голос неожиданно гулко пронёсся по залу, отскакивая от стен, усиленный эхом.

Шёпот исчез. В воздухе повисло недоверие.

– Это дело чести, – торопливо добавил Тинар, чувствуя, что, если он не найдёт веской причины, его сейчас же вышвырнут обратно. – Я должен вернуться в прошлое и исправить что-то очень важное.

Кажется, Капь заинтересовалась.

– Что такого важного есть в жизни подземного соляного грума, требующее вмешательства того, кто горит ярче пламени, летит быстрее ветра и стоит прочнее земли?

– Не моей, – твёрдо сказал Тинар. – Я знаю, что моя жизнь – маленькая и незаметная в тени зверя Ниберу, но отражение ничтожного грума соприкоснулось с отблеском значимого существа.

Ему вовсе не нравилось называть себя ничтожным, и это стоило больших усилий, но Тинар заранее решил во чтобы то ни было сохранять спокойствие. По крайней мере, не язвить и не дерзить.

– Почему ты не называешь вещи внешнего мира своими именами? – полюбопытствовал хор беззвучных голосов. – У внешнего мира есть плоть и кровь, назови предметы тем, чем они являются.

– Эль Фэнг, – почти прошептал грум. Голос его предательски дрогнул. Столько времени прошло, а он всё ещё не может спокойно произносить её имя.

– В тени нет такого оттиска. Значит, это неважно. Уходи.

– Эль! – теперь Тинар кричал во весь голос. – Не может быть, чтобы… Руки Эль! Дарница Эль… Последняя дарница!

«Э-э-э-л-ль», – разнеслось по залу.

Голоса словно расступились, отпрянули от него. Отскочившее от стен эхо врезалось Тинару в грудь с такой силой, что он не удержался на ногах и отлетел в угол. Больно ударился спиной, сполз на пол и остался сидеть, с трудом восстанавливая отшибленное дыхание. Призрачная Капь оказалась очень жёсткой.

– Руки Эль? – пленённые тени заволновались. – Руки? Эль? Последней дарницы? Великой Латницы?

Тинар обрадованно подхватил:

– Да, да. Она должна быть…

– Латница впечатана в тень зверя Ниберу… Очень ярко. Мы видим её.

Тин заволновался вместе с беззвучными голосами Капи:

– Несколько лет назад. В степи. В ночь цветения кити. Он… Кто-то, кого я не видел. Напал на нас. Это из-за него…

Тинар был убеждён, что всё случилось из-за этой мерзкой твари. Оцепление грумгорода, предательство отца, уход Эль и её…

– Я должен вернуться и убить его, – твёрдо закончил грум.

– И чем же Капь теневых вайниров может помочь тебе? – усмехнулся сонм голосов.

Зад зверя Ниберу! Они же прекрасно и намного лучше него знали, чем и как могут помочь. Всё, что связано со временем и пространством, Капь в состоянии изменить.

– Вернуться, – покорно и терпеливо сказал грум. Он помнил, что должен сдерживать себя. – Мне нужно попасть на три года назад. В ту самую ночь цветения кити. Хотя бы просто увидеть того, кто это сделал. Верни меня!

– Ты знаешь цену? – множественные голоса, слившись в один, выдохнули с напором, и душа сжалась в желудок с очень нехорошим предчувствием.

Он, конечно, догадывался, что за всё придётся платить, но самонадеянно решил разобраться по ходу процесса.

– Знаю, цена есть, – уклончиво ответил Тинар. Сейчас главное – повести разговор так, чтобы Капь первая назвала свои условия. От них можно торговаться.

– Ты готов заплатить?

– А чего бы я тогда сюда явился?

– Дурак, – вдруг печально отозвалась Капь одним единственным женским голосом.

Тинару показалось, что он слышит голос Эль.

***

Когда грум разлепил веки, на него сразу же опрокинулось бледное, но ясное небо. В знойном мареве где-то очень высоко на западе дрожал солнечный диск. На востоке едва заметно намечались тусклые очертания красноватой луны.

Тинар, пытаясь встать, забарахтался возле жертвенного кобонга, разрисованного теневыми символами. От тотемного столба кольцами расходились жилища. То, что грум сначала принял за мистический туман, теперь подозрительно напоминало чад подгоревшей стряпни. Этот вонючий дым жжёного жира покрывал неказистые хижины, которые поднимались на толстых столбах над красноватой глиняной землёй. Старые брёвна, шкуры и кости каких-то невиданных зверей – основа этих жилищ была щедро обмазана всё той же красноватой глиной, на которой Тинар сейчас отчаянно скользил. Сверху мазанки прикрывались посеревшими, растрескавшимися от времени амулетами и расползающимися от дряхлости шкурами.

«Кажется, я пробился», – с удивлением подумал Тинар. Честно говоря, он до последнего не верил в успех этого предприятия. И не понимал, что случилось. С одной стороны, его просьбу, вроде, как жёстко отшили. С другой – почему-то пропустили на территорию вайниров. А с третьей…

Отчего здесь так малолюдно? Вернее сказать, абсолютно пустынно. Только едкий чад говорил о том, что поселение живое.

Тинар в очередной раз попытался подняться с разъезжающейся под ним глины и вдруг понял, что его держит вовсе не скользкая земля. Он был привязан к подножью кобонга серой паутиной теневых нитей. Настолько невесомой, что Тин не видел её, а чувствовал, как она звучит, тонко вибрируя под сквозняком.

– Эй, – донеслось вдруг до него вполне реально и даже как-то задорно.

Тинар ошалело повертел головой по сторонам, потом догадался посмотреть вверх и увидел, что в одной из хижин, возвышающихся на столбах, распахнулась дверь. Из времянки сначала показалась манящая ладонь, а следом – странная, перетянутая на одну сторону физиономия. Тинар Моу напрягся, но ощущения опасности не возникло, совсем наоборот, вдруг стало интересно и как-то… родственно что ли. Верилось в это с трудом, но это существо определённо являлось соплеменником Тина. Хотя и с очень странным лицом, но вот цвет кожи… Он определённо большую часть своей жизни провёл под землёй.

И этот невероятный здесь грум через миг уже спускался по глинобитным ступенькам. Тинар и глазом моргнуть не успел, как вайнировский грум протянул руку и… без большого усилия выдернул его из паутины.

– Ты же грум, так? – вопрос был риторический.

Кто бы мог усомниться при взгляде на Тинара Моу, что он – чистейшей соли выходец из грумгорода?

– Братец грум! Как тебя занесло-то сюда?! В любом случае, я безумно рад увидеть знакомую морду лица в этом унылом месте!

– А ты, братец грум, – Тинар бесцеремонно разглядывал спасителя, – если честно сказать, выглядишь не очень…

Несмотря на печальный внешний вид, глаза у незнакомого грума пылали весельем.

– Так я и вылез совсем недавно из самой задницы зверя Ниберу, – расхохотался вдруг он. – Уж не знаю, как это назвать, но пожевали меня там знатно.

– Кажется, ты из серных? – в перекошенном лице сложно было найти какие-то узнаваемые черты, и Тинар решил, что у него нет времени на вежливое гадание.

– А ты – соляной, так?

Тин кивнул:

– Моу. Тинар Моу. Мой отец был правым бригадиром у…

– У Фэнгов! – воскликнул серный грум. – А я… Ну как же… Ты должен знать эту историю, раз соляной Торк Моу – твой отец. Я же Эро Бернс, наследник серных приисков. Впрочем, кажется, бывший наследник…

Теперь, когда покалеченный грум назвал себя, Тинар понял. Раз этого меднолицего серного зовут Эро, то из-за него и началась вся печальная история. Эро Бернс собирался жениться на Риз Фэнг.

– Тебя забрали наймасты накануне свадьбы, – покачал головой Тинар. – Все думали, что ты погиб…

– Я и в самом деле побывал в утробе зверя Ниберу. Улизнуть оттуда мне помогла одна моя неслучившаяся родственница… Но знаешь…

Эро бесцеремонно потянул Тинара за рукав к глинобитной мазанке.