В следующую минуту Люськина мама сползла на пол между мной и дверным косяком и застыла в неловкой позе и глубоком обмороке. Мой правый бок и стена несколько смягчили падение, оставалась надежда, что моя подопечная хотя бы не сильно ударилась. Однако теперь-то уж придётся немедленно вызвать скорую. Приводить в чувство Татьяну Филипповну самостоятельно я не рискну: вдруг при виде мертвого тела ей станет гораздо хуже, чем от обморока.

По возможности аккуратно я втащила бесчувственное тело пожилой женщины в комнату, чтобы её ещё и дверью не пришибло, и оставила лежать на ковре. Затем я направилась к стоящему на низком столике между телевизором и большим кожаным креслом телефонному аппарату. На секунду задумалась, а могу ли я воспользоваться здешним телефоном. Вдруг на нём кто-то оставил отпечатки пальцев.

В том, что здесь произошло что-то ужасное, я уже не сомневалась: в комнате налицо были все признаки погрома. Стулья хаотично сдвинуты к дивану. Один даже валялся на полу возле огромного обеденного стола, судя по которому большая комната служила столовой. Или гостиной. Переливчатая светлая скатерть валялась рядом с упавшим стулом, чудом не разбившаяся ваза-цветочница лежала на светлой поверхности полированной столешницы. Вода из цветочницы вылилась, по полу рассыпались ещё не увядшие ирисы. Вся комната была усыпана обломками дерева, очень похожими на фрагменты рам. Вроде той, что была в руках у обнаруженной нами женщины.

Быстро оценив сложившуюся ситуацию, я обмотала руку краем упавшей скатерти и взялась за телефонную трубку. Не могу же я рисковать здоровьем, а может быть и жизнью близкого мне человека из-за каких-то отпечатков. Да и та, другая женщина может казаться мёртвой только на мой дилетантский взгляд.

Все эти соображения я сбивчиво изложила, быстренько продиктовала адрес и положила трубку на место, пока дежурная не начала интересоваться моим душевным здоровьем, теряя при этом драгоценное время.

***

«Скорая» прибыла в рекордно короткие сроки. Видимо любопытство не чуждо и служителям медицины. Татьяну Филипповну привели в чувство, сделали укол чем-то сердечным. Бедная женщина попыталась опять потерять сознание, вскрикнув только:

– Софья Даниловна!! Что с ней случилось?!

Врачи, однако, не собирались позволять своей пациентке вернуться в исходное состояние. Мужчина в распахнутом белом халате дал ей что-то выпить и принялся замерять давление, явно отвлекая от созерцания неподвижной Софьи Даниловны. Второй эскулап занялся осмотром распростёртой на полу хозяйки квартиры. Через несколько минут врач поднялся с колен, развёл руками и произнёс:

– Увы! Медицина тут уже бессильна… А вам, девушка, – это он мне, надо полагать, – я бы посоветовал звонить в полицию как можно скорее. Не знаю, что тут у вас произошло, но вряд ли женщина смогла сама себя так ударить по голове тупым тяжёлым предметом. Тем более что никаких углов рядом с её головой я что-то не увидел.

Медики со «скорой» самостоятельно покинули сцену, я не стала разыгрывать из себя вежливую хозяйку совершенно чужой квартиры. Кажется, всё-таки буркнула им вслед какие-то слова благодарности. В тот момент меня вообще больше всего волновало состояние Татьяны Филипповны, я хотела увести её в собственную квартиру, подальше от страшного зрелища. Да и полицейские вопросы ей вряд ли пойдут на пользу. Но пожилая женщина решительно отказалась покинуть квартиру убитой соседки до тех пор, пока хоть что-нибудь не разъяснится. И я вызвала оперативную бригаду, вполне сознавая всю сложность собственного положения: кому угодно покажется подозрительной личность, обнаружившая два трупа в течение двух дней. Хотя справедливости ради следует признать, что первый труп нашёл меня сам. Да и этот по большому счету мы обнаружили вдвоём…

Мои размышления были прерваны громкой трелью неизвестной мне птицы. Видать, уже прибыла полиция.

Оперативная бригада состояла из четырёх человек, одной из которых была женщина. Наверное, даме доверяют экспертизу как менее опасный участок оперативной работы. Мужиков и здесь уже не хватает!

Нас допросили по всей форме, для меня, к сожалению, уже ставшей привычной. Первой вопросы задавали Татьяне Филипповне, видимо по старшинству. Она обстоятельно и подробно рассказала, всё, что мы вместе видели и слышали, начиная с грохота за стеной соседей. Я даже не ожидала от неё такого основательного рассказа, учитывая её болезненное состояние. И тут она, кстати, подчеркнула, что Тихомирова не должна была оказаться дома, так как находилась в санатории и путевка у неё заканчивалась только через два дня. Я как-то уже совсем выпустила из вида это обстоятельство. Разве тут подробности упомнишь, когда всё время кому-то приходится помощь оказывать?

Мой рассказ не добавил сыщикам почти никакой новой информации, кроме фразы о замеченном мною странном запахе в просторной прихожей. Это моё наблюдение почему-то сильно их заинтересовало, и один из мужчин в сопровождении женщины-эксперта отправился в прихожую. Оттуда было слышно, как они громко обмениваются короткими удивленными возгласами. Слов, к моему сожалению, мне разобрать не удалось. Эта мысль потянула за собой следующую: во мне вновь просыпался нездоровый сыщицкий интерес к чужим проблемам и тайнам. Нужно пресечь на корню начинающееся обострение этого моего ставшего уже хроническим заболевания.

Вернувшиеся из прихожей исследователи вполголоса сообщили коллегам результаты осмотра. Но тут уж я уловила, что преступник применил какое-то средство, отбивающее нюх у собак. По фразе: «Теперь собака след ни за что не возьмёт, хотя это уже излишняя предосторожность». Жаль, что я никак не могла вспомнить, что же мне напомнил этот запах.

Неужели тщательно спланированное нападение на квартиру Тихомировых имело целью убийство хозяйки? Что-то очень сомнительно. Ага, и опера говорят, что похищены картины из коллекции владельцев квартиры. А может быть, и не только полотна. Но что именно пропало, смогут точно сказать после с беседы с Тихомировым. Которого теперь уж точно вызовут из-за границы. А как в квартире оказалась Софья Тихомирова? Разве что она узнала каким-то образом о готовящемся ограблении…

Из прихожей снова раздалась знакомая уже птичья трель. Опера переглянулись, самый молодой при этом получил, видимо, мимическое указание впустить звонившего. Через минуту он уже возвращался оттуда с моложавой, элегантно одетой женщиной. Застыв на пороге, она уронила маленький чемоданчик прямо на ногу младшему сыщику и громко вскрикнула:

– Сонечка! Что же это с тобой сотворили!?

Прежде, чем нас с Татьяной Филипповной вежливо отправили восвояси, мы успели узнать, что вновь прибывшая дама – давняя подруга Тихомировой. Приехала в гости из Саратова, предварительно известив приятельницу телефонным звонком: «Мобильные телефоны просто незаменимы в наше время!»

Покидая место трагедии, Татьяна Филипповна успела пригласить приехавшую из Саратова даму в гости: остановиться у неё, да и погибшую помянуть. Мы вернулись к своим несправедливо забытым пирожкам и недомытой посуде, обнаружив попутно, что всё это время дверь в квартиру оставалась открытой. Но видно у Люсиной родительницы грабителям польститься было не на что. Каковой факт лишний раз подтверждал народную мудрость о том, что во всем плохом есть своё хорошее. Это я об отсутствии ценностей, а не об убитой соседке.

***

Домой я вернулась в самом скверном расположении духа. Только хотела умоститься в любимом кресле с чашечкой кофе, как тут же вспомнила про давешний труп, приблудившийся ко мне по то неудачному стечению обстоятельств. Пришлось пристроиться в уголке дивана. А предстояло ещё решить, как рассказать о новом происшествии Ольге по возвращении. И подумать, не удастся ли замять кое-какие особо зловещие подробности.

Не успела я прикончить и третьей чашки кофе, как затрезвонил телефон. Никакого покоя нет в собственном доме!