Он сделает все, чтобы вытащить меня отсюда. Но какой ценой? Все ставки поставлены на то, что мы оба проиграем.

Я прекрасно знаю своего брата и уверена, что сейчас в его голове нет ни одной здравой мысли, только холодная и всепоглощающая ярость. Жажда мести, убийства… На этот раз все не обойдется без жертв. Кто бы мог подумать, что наша любовь станет нашим концом.

Господи, что я несу? Почему я так спокойно смирилась с чертовым проигрышем? Почему я мгновенно сдалась?

Вспомни, через что ты прошла, тряпка! Неужели какой-то маньяк-социопат вот так вот перечеркнет твою жизнь? Неужели ты так просто позволишь ему разрушить все? На кону не только твоя жизнь? Какого черта ты уже похоронила вас обоих?

Мне нужно выбраться отсюда.

С трудом разлепляю веки и пару секунд просто нахожусь в полном трансе, ибо вокруг меня кромешная тьма. Нет ни одной единственной щели, из которой бы лился свет. Шару трясущимися руками вокруг себя и чувствую лишь прохладный бетон. Это точно не подвал, скорее какая-то камера чтоли.

Спустя пару минут глаза всё-таки привыкают к темноте и я могу разглядеть совершенно голую комнату в буквальном смысле без ничего. В голове мелькает непрошенная мысль, что это пыточная. Идеальный вариант для допросов. Кончиками пальцев касаюсь холодной стены. Здесь точно не услышат криков… По спина пробегается мерзкий холодок.

Опираясь руками о стену, пытаюсь подняться на ноги, но практически в ту же секунду оказываюсь в том же положении, сотрясаясь в судорогах. Нужно немножко времени, чтобы мое тело пришло в себя после неизвестного препарата, который подсыпала мне эта сука.

У меня нет этого времени! Неизвестно сколько я здесь нахожусь и где сейчас находится Яр. Каждая секунда важна.

Делаю несколько глубоких вдохов и на коленях ползу к двери, наивно полагая, что она каким-то чудом сама распахнется передо мной.

И что ты будешь делать с запертой дверью, если даже на ноги подняться не в состоянии. Глаза застилает пеленой слез. Из меня то и дело начинают вырываться всхлипы и рыдания, громким эхом отзеркаливаясь от пустых стен комнаты.

Где найти чертов выход?

Сквозь мои тихие вопли в сознание прокрадывается что-то похожее на посторонние шаги. Замираю… С каждой секундой звуки грубых ботинок становятся все ближе, пока окончательно не стихают с другой стороны двери. Пару мгновений вокруг царит просто гробовая тишина, даже мое сердце, кажется, прекратило стучать, как сумашедшее, и замерло в ужасающем ожидании. Я до последнего хотела верить, что весь этот кошмар происходит не со мной.

А ведь буквально месяц назад моей главной проблемой были школьные экзамены и ссоры с подругой. А сейчас я молюсь Богу, чтобы ДОЖИТЬ до 1 января…

Резкий поворот ключа — я подрываюсь с места и в одно мгновенье оказываюсь в темном углу конца комнаты, готовясь к худшему.

Противный скрип открываемой двери смешивается с железким привкусом у меня во рту, от прокушенной губы.

Чтобы разглядеть стоящего справа от меня человека мне требуется меньше 10 секунд. А еще мне требуются нечеловеческие усилия, чтобы сдержать вопль, который рвется из богом забытой и похороненной глубоко внутри меня части души…

— Антон?!

Перед глазами все плывет от осознания того, что за человек стоит передо мной. Как? Когда? Почему? Зачем? Боже…

— Что ты делаешь здесь? — осипшим от холода и шока голосом шепчу. Наверное, шока в моей речи гораздо больше.

Пару секунд просто пристально буравит меня каким-то странным взглядом, будто находясь в состоянии гипноза. Так обычно смотрят на близких людей, которых потерял и встретил спустя очень долгое время. Только вот люди уже не те. Чувства не те…

— Нам нужно выбираться отсюда, — мгновенно спохватывается, двигаясь в мою сторону быстрыми шагами.

— Не трогай меня! — так же мгновенно вскакиваю со своего импровизированного убежища, отбегая на максимально безопасное расстояние.

В такой ситуации как никогда нужно мыслить ясно и смотреть фактам в лицо. Как человек, которого я похоронила в своем сердце и памяти 2 года назад узнал, где я нахожусь и что мне требуется помощь?

— Что ты вообще здесь делаешь? Что происходит?

— Самое время для глупых вопросов, когда на кону каждая секунда, Вероника, — с укором подмечает, поднимая руки вверх в знак капитуляции. — Я хочу помочь тебе. Времени объяснять нет. Будь я на стороне Золотарева, вежливостью и объяснениями тут бы не пахло.

Тяжело дышу, глубоко вонзая ногти в ладонь.

— Либо сидишь здесь со своими подозрениями и ждешь, пока сюда действительно не придет одна из его шавок или идешь со мной. Я все тебе объясню.

Тук…тук…тук…

— Помоги мне выбраться отсюда.

За пару мгновений преодолевает расстояние между нами, крепко сжимает мою руку и тащит за собой.

— Что ему нужно от меня?

— Уверен, ничего хорошего, — также тяжело дышит, как и я, от непрерывного бега. Да это настоящий лабиринт. Господи… — Один дьявол знает, что у него в голове. Все мои планы пошли к чертовой матери из-за упрямства твоего брата. Если мы выберемся из этого дерьма живыми — это будет подарок судьбы.

— Остановись! — резко торможу на месте, отчего и так потрясенная от сегодняшних событий голова начинает кружиться. — Ярослав знает, что я здесь?

Дышит тяжело. Смотрит на меня с нескрываемой злостью. Пазлы постепенно складываются в одну картинку.

…- Когда-нибудь дядя доверит мне действительно ответственную операцию, а не эти детские поручения.

…- Это моя стихия, Ник, понимаешь? Я ни в чем другом не чувствую себя так свободно, как в этом.

…- Это очень опасно. Неужели ты и правда хочешь связать с этим свою жизнь?

…- Однажды я буду держать в руках настоящий пистолет.

Боже…

— Во что ты ввязался?

— Слушай меня, Вероника, — уже ровным, уверенным голосом изрекает, кладя руки мне на плечи и вперяюсь в глаза цепким взглядом. — Все, что тебе нужно знать, это то, что и моя и твоя жизнь сейчас висит на гребаном волоске. Ты сегодня в качества десерта, а вот со мной разговор будет проведен в самых насыщенных оттенках. Думаю, ты наслышана от брата о расправе над предателями нашим общим другом.

— Зачем ты мне помогаешь? — искренне недоумеваю я.

Шумно сглатывает, сдерживаясь из последних сил. Он тоже боится…

— Если мы выберемся живыми, ты идешь прямиком в отделение и пишешь заявление о похищении. Я знаю все о наркотике, который находится у тебя в крови. Этого с лихвой хватит, чтобы завести уголовное дело. Ты понимаешь, о чем я?

Осознание накрывает с головой… Все может закончится.

Но радость длится не долго…

…Он никогда не ошибается.

— Я не должна была выйти отсюда живой, — голос ухнул куда-то в пропасть, как и мои несбывшиеся надежды.

— Если ты сейчас сдашься, мы точно не выберемся.

— А как же Яр? Он точно пойдет меня искать. Я не уйду без него. Я…

— Успокойся! — одной хлесткой фразой обрывает меня. — С твоим идиотом все в порядке. Мои люди успели его перехватить до того, как он побежал сломя голову на верную смерть. Если все пошло хорошо, ублюдок сейчас на верном пути в отделение. У нас есть все основания закрыть его.

— Тогда чего нам бояться?

Пару секунд смотрит в одну точку, не моргая.

— Его люди повсюду… Даже если он будет гнить в гробу десять лет, его собаки будут мстить. Поверь, это настоящие звери, ничем не уступающие Золотареву. И мы понятия не имеем, кто они.

По коже пробегает мерзкий холодок. Самый настоящий ужас пробирается под ткани, в самую душу, сковывая движения.

— Почему ты один здесь? Почему не позвал помощь?

И тут он выдает то, что заставляет меня испытать по-настоящему леденящий страх.

— Потому что войти в это место можно только при помощи специального штрихкода, который отображается на коже у каждого ублюдка Золотарева. Остальных же просто сожгут до костей лазеры при входе. Тебе тоже ввели этот штрихкод, — берет меня за правую руку и приподнимает рукав свитера. — Это чертово адово пристанище. Здесь более 100 комнат для пыток. И ты понятия не имеешь, какие ужасы происходили в каждой из них. Проект Третьего Рейха с его экспериментами над людьми отошел бы на задний план.