— Вы о чём? — спросил я, и ответила мне не Наталья Игоревна, а ведущий, который объявил Машу.

— Можешь встать, — тихо сказала мне Наталья Игоревна, пока Маша ещё не начала петь, — ей это поможет. Ведь это песня для тебя.

— Я знаю эту песню…, — тихо сам себе сказал я и встал.

Это была Лана Дель Рей. «Young & beautiful». И теперь я понял, почему мне стоило встать. Чтобы Маша видела меня. Она была почти недвижима, лишь покачивалась слегка, словно травинка, колышимая ветерком. Плавные и нежные движения рук придавали изящества этому чуду. Мы не отводили глаза друг от друга. Но вскоре песня кончилась, и Маша вновь сошла со сцены прямо в уборную.

— Это было…, — замялся, подбирая нужные слова, — просто восхитительно.

— Да. Она сильно переживала, что не сможет. Песня очень сложная, но она чувствовала, что спеть нужно именно её.

— Да…, — только и сказал я. Остальные выступления конечно прошли мимо меня. Я ждал медленного танца. Нашего танца. Ведущий объявил о том, что основная программа заканчивается. Через несколько мгновений будет объявлен последний танец. Мы с Машей встречаемся взглядами. Чувствую, как ноги каменеют, не в силах поднять меня с места.

— Ну что, твой звёздный час, рыцарь, — помогла мне справиться с волнением Наталья Игоревна.

— Да, мой звёздный час, — сказал я себе и направился к Маше. — Принцесса, соизволите ли Вы подарить верному Вам принцу танец?

— Принцесса высоко ценит преданность и любовь своего рыцаря, так что она соглашается на танец, — сказала Маша, и взяла мою руку. По нам скорее всего было видно, как тяжело даётся этот наигранный пафос. Мы кружили в самом центре зала, но Маше было тяжело даже смотреть на меня, поэтому она опустила взгляд. Я же свысока наблюдал за несвойственным ей смущением.

— Буду, — сказал я, разрушив непривычную тишину.

— Что? — спросила меня Маша, подняв голову.

— Я про песню. Там же поётся о том, будешь ли ты меня любить, когда я уже не буду так юна и красива. И я тебе говорю: буду. Всегда.

— Да, я просто… Просто я боюсь.

— Маш, я полюбил тебя не потому, что ты моложе меня. А потому что ты — это ты. И ты великолепна. И ты любишь меня.

— Да, я знаю. Просто я сегодня чуть не сошла с ума от чувств. Извини. Извини, что не могла даже посмотреть тебе в глаза.

— Всё хорошо. И бояться — это нормально. Все бояться.

— Даже ты?

— Особенно я.

— Боишься за меня?

— Не только. Боюсь потерять тебя. Боюсь потерять счастье. Боюсь, что проснусь, и всё это окажется сном, а жизнь снова будет серой, мрачной, депрессивной.

— Это не сон. Это реальная жизнь. Наша жизнь. И я всегда буду с тобой. Навеки.

— Да, навеки. Ну что, можно насладиться этим днём максимально сильно. Пойдём встречать рассвет?

— Вань, часть этих людей я возможно больше не увижу, — тихо сказала Маша и прижалась своей щекой к моей груди, — я бы хотела погулять со своими подругами. Ты не против?

— Конечно нет. Я и так украл тебя практически на весь выпускной. А это вроде не 14 февраля. В конце концов, это твой праздник. Оттянись как следует!

И вот Маша ушла гулять, встречать рассвет со своим классом. Наталья Игоревна предложила подвезти меня, но я отказался. По всему городу гуляли сотни, тысячи выпускников, так что я решил пройтись пешком. И всё для того, чтобы напомнить себе об этой приятной атмосфере праздника и ожидания новой жизни. Я помню это. Витавшие в воздухе мечты и надежды о поступлении в ВУЗ мечты, об успешной учёбе, о престижной работе, о счастье в конце концов. Помню и то, года пришли результаты по ЕГЭ. ВУЗ мечты накрылся медным тазом, а вместе с ним я похоронил и остальные свои надежды. Мой выпускной был последним моментом моей жизни, про который я могу сказать, что был счастлив. Последний до Маши, разумеется. Она всё перевернула. Теперь видятся перспективы обучения и в моём ВУЗе, а предложение Натальи Игоревны лишь укрепляет мою уверенность в том, что счастье моё будет связано не только лишь с Машей. Общечеловеческий успех будет дополнять блаженство жизни, которое я испытываю от нашей любви.

Где-то через неделю после выпускного, Наталья Игоревна пригласила меня к ним в гости.

— Маш, это ты предложила пригласить меня? — спросил я у девушки. Мы шли после свидания, и как раз направлялись к Маше домой.

— Нет, что ты, я не предлагала. Разве что намекнула…

— Ага, понятно. Хорошо. Как думаешь, она согласится?

— Надеюсь. К тому же ты нравишься моей маме.

— Да здесь одной симпатии мало будет. Тут ещё вопрос доверия.

— А ты что, не доверяешь моей маме?

— Эм…

— Да я пошутила! Расслабься. Мне кажется ма тебе доверяет.

— Но доверит ли дочь?

— Да успокойся. Ты же знаешь, я на твоей стороне, а вдвоём мы сумеем пролоббировать наш выбор.

— Ого, ты откуда такие словечки узнала?

— Эй, у меня же мама адвокат.

— Ну это да, но я просто не думал, что ты все эти термины запоминаешь, узнаёшь правильное значение, ну и так далее.

— А я и не узнаю. А что, это слово здесь не подходит?

— Да нет, вполне подходит.

— Ну что, готов? — спросила Маша, когда мы подошли к её дому.

— А ты? Ты же мне помогать вроде будешь.

— Так в том-то и дело, что лишь помогать. Основная тяжесть ляжет на твои плечи. Ну всё, пойдём.

— Знаешь, мне вспомнилась серия Губки Боба. Там он очень много раз говорил «я готов». Так вот и я сейчас также. Я готов, я готов, я готов. Фух, всё, я готов. Пошли!

Вечер проходил спокойно. Мы втроём мило сидели и беседовали. Обсуждали будущее Маши, планы на лето. И вот тут что-то стукнуло по моей ноге. Было нетрудно догадаться, что это была нога Маши.

— Так что, Ваня, ты поедешь домой? — спросила Наталья Игоревна.

— Ну, да, — робея сказал я.

— Понятно. А когда и насколько?

— Эм, если честно, — тихо начал говорить я. Но вновь незаметный для Натальи Игоревны удар намекал мне, что стоит себя вести решительнее, с чем я согласился. Так что я собрался с силами и выдал что есть, — я бы хотел, чтобы Маша поехала со мной. Познакомлю её с моими родителями. Там у нас здорово, честно. Есть дача, а рядом с ней хорошая речка. И Маша тоже хочет.

— Да, хочу. Мамуль, можно? — жалобно спросила Маша.

— Ох. Я боялась чего-то в этом роде. Это конечно не самое худшее, что могло произойти, но всё же. Когда Маша стала намекать на то, что нам стоит собраться втроём, я уж испугалась, что вы сообщите мне новость о беременности.

— Чт…, — попытался сказать я и поперхнулся, — нет, что Вы.

— Да я знаю. И надолго?

— Ну, на месяц.

— Маш, я буду пересылать тебе деньги на карточку. Не заставляй платить родителей Вани за тебя. Если деньги кончатся — пиши.

— Мамочка? Это значит, что…

— Да езжайте вы. Я ведь все равно не смогу вас удержать.

— Ура! — завопила Маша, и бросилась обнимать свою маму. У меня же груз с плеч рухнул.

— А с твоими родителями всё согласовано? — спросила меня Наталья Игоревна.

— Конечно. Мы бы не пошли к Вам, если бы не были уверены в том, что Машу приютят.

— Когда едете?

— Мы планировали взять билеты на ближайший поезд. Это послезавтра. Хорошо?

— Ладно, чего уж там, я ведь разрешила. Удачно отдохнуть.

Мы ехали на ночном поезде, и при сборе вещей очень сильно устали, так что легли спать сразу, как у нас проверили билеты и выдали нам бельё. Проснулись мы рано утром.

— Слушай, а что ты говорил своим родителям обо мне?

— Ты думаешь я помню? Наверное, что ты чудо и я люблю тебя.

— Опять подлизываешься?

— А есть необходимость? Нам же не нужны комплименты для поцелуев, забыла?

— А всё-таки ты подлиза, — сказала Маша и мы поцеловались. — Эмм…

— Да, ты права, перед поцелуями лучше почистить зубы, — сказал я и мы засмеялись.

Путь был неблизкий, всё-таки почти сутки езды, так что мы решили скоротать время за просмотром сериалов. Чем успешно и убили время.