Я вопросительно посмотрел на Воронцова. С таким командующим армией, боюсь, дело могло пойти совсем кисло. Тот только пожал плечами. Тем временем Константин опрокинул в себя еще соточку.

— Так! — Я подскочил к брату, опять потянувшемуся к бутылке, вырвал ее из откровенно трясущейся руки — в свои шестнадцать я был уже на голову выше Константина, — и с размаху шваркнул об стену. Стеклянная бутылка с грохотом разлетелась сотней мелких осколков, а воздухе тут же запахло коньяком. Я схватил цесаревича за плечи и хорошенько встряхнул. — Хватит надираться! Сейчас нужно командовать войсками! Ты же считал, что умнее Барклая, что он предатель и умеет только отступать. Так покажи это делом!

В комнату услышав грохот и крики заглянул адъютант командующего.

— Дверь закрой! — Крикнул было я на офицера, которому совершенно точно не нужно было смотреть на наши семейные разборки, но спустя мгновение я подумал, что раз пошла такая пьянка, нужно начинать как-то более активно влиять на происходящее. — Нет стой! Ермолов тут?

— Алексей Петрович? Да.

— Передай начальнику штаба, чтобы через час… Нет лучше через два собирал совет, кого звать на него он сам знает лучше меня. — Адъютант удивленно перевел взгляд на Константина, пытаясь понять, что вообще происходит, и насколько это приказание правомерно, но тут я не выдержал и рявкнул. — Быстро!

Капитана как ветром сдуло.

Спустя пару часов, несколько ведер холодной воды и пары оплеух — можно было бы сказать отческих, если бы Константин не был тут формально старше меня на два десятка лет — мне удалось привести его в относительный порядок. Во всяком случае во взгляде командующего появилась осмысленность.

Сборище любителей наступательной стратегии в этот раз было не столь уверенно в необходимости идти вперёд и бить неприятеля везде, где только можно. Оборачиваясь назад, я подозреваю, что Барклай специально так разделил армию: забрал себе более здравомыслящих и острожных командиров, отдав Багратиону всех сорвиголов. Таким образом он враз решал все свои проблемы с командованием армией, и не факт, что жертва двух десятков тысяч солдатских жизней, направленная на усмирение воинственности Багратиона и компании, не стоила того. Лучше потерпеть поражение сейчас, когда еще есть куда отступать, чем где-нибудь под Москвой. Звучит несколько цинично и вообще в целом не бесспорно, особенно если смотреть с точки зрения тех солдат, которым выпало погибнуть при атаке Полоцка, но тем не менее…

— Я за то, чтобы встретить француза здесь. Витебск закрывает важнейшее пересечение дорог и отдавать его французу — смерти подобно, — первым высказался Ермолов, тянущий лямку начальника штаба второй армии. По мне Алексей Петрович для штабной работы был излишне импульсивен и склонен к авантюрам — а вот в качестве командира конной артиллерии он смотрелся максимально органично, — однако моего мнения на этот счет никто не спрашивал.

— Вы считаете, что наличными силами мы сможем остановить корсиканца? — В этот раз я уже не стеснялся полноценно высказывать свое мнение, тем более что Константин сидел на стуле отрешенно и никак на происходящее не реагировал.

— Если укрепить позицию, отрыть траншеи для стрелков. Наши ружья дают немалое преимущество в перестрелке на дистанции…

— Начали укреплять позиции и рыть траншеи? — Перебил я начальника штаба армии. Ермолов поперхнулся словами, покраснел от возмущения, но быстро взял себя в руки.

— Никак нет, ваше императорское высочество.

— Почему?

— Так… — Ермолов бросил быстрый взгляд на других присутствующих, как бы ища поддержки. — Решение то еще не принято.

— Все с вами ясно, Алексей Петрович. Кто еще думает, что город нужно оборонять до последнего?

Говорят, что в любом вопросе содержится половина ответа. В этом вопросе ответ можно было рассмотреть на сто процентов.

— Нужно вывезти из города все ценное и дать время жителям, кто имеет такую возможность уехать, — очнулся Константин.

— Матвей Иванович, что с противником?

— Пока стоит под Полоцком, ваше высочество. За нами было двинулся Ней, но мы его под Залесьем притормозили немного, — мгновенно ответил казачий атаман на чьих плечах лежала разведка и наблюдение за противником.

— Отлично, тогда предлагаю такой план: укрепляем город как можем, занимаем оборону на северном берегу Западной Двины, а как французы начнут поддавливать отходим в сторону Смоленска, сжигая за собой мосты.

— Хотите повторить Минск, ваше высочество? — Первым понял Ермолов.

— Да, идея такая, — я кивнул, перевел взгляд на Контантина и переспросил, — вы же не против, ваше высокопревосходительство?

Константин только пожал плечами и сделал неопределённый жест рукой, мол делайте что хотите. В ином случае, если бы противник не грозил обрушиться на деморализованную армию в любой момент, генералы бы просто послали меня известным маршрутом, дождались бы, когда принявший командование на себя Константин придет в себя и решали бы все вопросы уже с ним. Но времени не было, нужно было решать все здесь и сейчас, и никто из них ответственность за возможное поражение брать на себя не желал.

— В таком случае, Алексей Петрович займитесь устройством обороны. Что делать я вам не подскажу, тут вам виднее, но рекомендую привлечь население города.

— Население города? — Не понял Ермолов.

— Да! Раздайте им лопаты и отправляйте строить редуты и копать траншеи! Пусть работают, защищают в том числе и свои дома. А я займусь вывозом на восток всего ценного, и эвакуацией остального населения. Оставим Наполеону пустой город, а когда он его займет — подожжем. Нужно выделить несколько команд посмекалистее, которые спрячутся в городе и устроят поджоги после занятия города неприятелем. Позволять Наполеону отдыхать в комфорте не будем, пусть его армия — от последнего рядового до маршалов — живет в чисто поле, посмотрим на сколько их хватит.

Идея была встречена генералами гробовой тишиной. До идеи сжигать собственные города, чтобы они не достались врагу, тут пока еще не дошли. Что ж, значит, будем в этом деле пионерами.

ЗЫ Дамы и господа! Давайте добьем до тысячи лайков и я выложу бонусную главу))

К Витебску Наполеон подошел 27 июля. Видимо, битва под Полоцком далась ему не легко, хотя, как впоследствии оказалось дело было не только в нас. 18 июля — Бонапарт соответственно узнал об том на пару дней позже — состоялось сражение под Клястицами, в котором Витгенштейн изрядно намял бока Удино. Вернее сам Петр Христианович в ходе битвы получил смертельное ранение в голову, и его корпус возглавил командующий до того авангардом генерал-майор Кульнев, который и довел дело до победного конца. Для Кульнева это обернулось присвоением генерал-лейтенантского звания и получением ордена святого Георгия 3-ей степени. Для Наполеона же — необходимостью подкреплять северное направление, успехи на котором все это время были весьма скромными дополнительным корпусом Сен-Сира.

Раз уж вспомнили про северное направление, то стоит наверное вспомнить и про юг, где дела у Тормасова шли совсем не очень хорошо. Не помню, сколько штыков было Шварценберга в той истории, но в этот раз — скорее всего повлиял наш захват Галиции в 1810 году — австрияки выставили для вторжения в Россию целых пятьдесят пять тысяч штыков, что сделало положение Александра Петровича весьма и весьма незавидным. Впрочем его спасало то, что Шварценберг особо в первые ряды сражаться не лез и откровенно саботировал приказания командовавшего 7-м корпусом генерала Ренье. Тем более, что по званию Ренье — дивизионный генерал — был как бы младше Шварценберга — генерал от кавалерии, — что дополнительно демотивировало австрийца, побуждая выполнять все приказания спустя рукава. Или вообще игнорировать. В итоге, имея почти на двадцать тысяч человек больше — примерно шестьдесят пять против сорока пяти русских — австро-саксоно-французская армия бесполезно топталась на месте не пытаясь навязать бой более слабому противнику.