Я хочу, чтобы прошлое отпустило. Жаль, ритуал не подправляет память. Михаила я бы очень хотела забыть. И ещё некоторые моменты… много моментов. Хотя сейчас, когда лежу вся распаренная, будто пьяная, болезненные события вспоминаются легко, словно чужая жизнь.

Дверь отворяется. Велислава в белом сарафане протягивает мне вполне современный стакан с клюквенным морсом. Хотя, кажется, к его запаху приплетаются нотки, которых не было в том морсе, что мне дали при выходе из бани.

Пытаюсь взять стакан, но руки не поднимаются. Велислава приставляет его к моим губам. Первый же глоток подтверждает подозрение: вкус другой, в нём медовая сладость, более резкая горечь и что-то вязкое, оплетающее язык и горло. Вязкость растекается щекотным теплом.

Морс заканчивается неожиданно быстро, я бы пила и пила.

– Пора, – торжественно сообщает Велислава.

Жалобно смотрю на неё снизу:

– Сил нет… спать хочу.

Вздохнув, Велислава уходит. Но через десять минут возвращается с чашкой горячего натурального кофе. Ставит передо мной.

– Тамара, соберись.

Вздыхаю. Наверное, я могу залезть под одеяло и отказаться идти. Возможно, мне за это физически ничего не будет… или будет?

– А можно немного полежать?

– Нет, ещё волосы сушить, заплетать. Одевать тебя. А для ритуала всё подготовлено. Возьми себя в руки и вставай.

Пока беру только чашку кофе. Вдыхаю бодрящий аромат. И спрашиваю:

– Ариан… какой он?

Тёмные глаза Велиславы будто ещё больше темнеют.

– Он слишком сумеречный, – чеканит она.

Нахожу в себе силы сесть на кровати и повыше натянуть полотенце на грудь.

– В каком смысле? – Придерживаю чашку, чтобы кофе не расплескалось.

– Любит Сумеречный мир. Книжки ваши читает, фильмы смотрит. Отучился аж дважды, хотя достаточно одного.

За Ариана и наши учебные заведения обидно:

– Возможно, ему понадобилось больше знаний.

– По литературе сумеречного мира? – вскидывает брови Велислава. – Я даже в кошмарном сне не могу представить, что бы эти знания несли ценность или практический смысл. Нет, это всё баловство из любви к чужой культуре. А нужные практические знания Ариан может получить сам или нанять профессоров, экспертов, консультантов.

– Но должно же быть что-то для души.

– Вот! – Велислава вскидывает палец. – Это ваше веяние, сумеречное, о том, что тело и душа нечто раздельное, нуждающееся в разных вещах. А душа и тело едины, их потребности нельзя разделять, иначе душа или тело зачахнет.

– Значит, Ариан правильно делает, что не разделяет потребности. – Прикрываю улыбку чашкой с ароматнейшим кофе.

Прищурившись, Велислава внимательно меня оглядывает.

И кто меня за язык тянул? Кажется, нажила себе врага. Пытаясь смягчить эффект, судорожно глотаю кофе. Рот опаляет так, что перехватывает дыхание, но я бормочу:

– Спасибо, очень вкусно.

– Пожалуйста, – роняет Велислава, не меняя грозного прищура.

***

Волосы мне, нарушая волшебность инициации, Велислава просушивает феном, – розетка расположена у самой кровати, – сама же заплетает их в тугие косы с белыми лентами.

Белый сарафан приносит смотрящая в пол девочка. То ли боится Велиславу, то ли по ритуалу на меня смотреть не положено. Тяну руки к подолу, но Велислава молча их перехватывает и, стянув с меня полотенце, надевает сарафан.

С каждой секундой становится всё страшнее.

Велислава затягивает у меня на талии длинный расшитый бисером и жемчугом пояс.

Сердце гудит от волнения, от ощущения приближения чего-то страшного.

Взяв меня за руку, Велислава направляется к выходу, увлекая за собой.

Мы проходим по коридору, озарённому ярким лунным светом.

Никого нет. Тишина. Будто вымерли все.

Спускаемся по винтовой лестнице. Зеленоватое сияние фосфорных светильников придаёт гладким ступеням и стенам потусторонний мертвенный вид.

Холод вытесняет накопленный в бане жар, и я начинаю дрожать. Надо было считать ступени – это хоть отвлекало бы. Босым ногам всё неуютнее касаться леденеющих камней.

Шагающая впереди Велислава в зеленоватом сиянии кажется призраком.

Когда я уже трясусь от холода и страха, мы выходим в коридор, завершённый двойной дверью с рельефным изображением скалящегося волка. Дверь, кажется, медная, и пылающие по бокам факелы рассыпают золотистые блики по отполированным зубам и страшной морде.

Останавливаюсь. Но Велислава тянет вперёд.

– Вы ведь меня не убьёте? – шепчу я.

Уголок её губ дёргается в полуулыбке. В несколько ловких рывков Велислава подводит меня к двери и толкает створку ладонью. Половина морды уходит в горячий влажный сумрак.

Запихнув меня внутрь, Велислава захлопывает створку и, судя по звуку, запирает.

Просторное помещение озаряется лишь четырьмя тусклыми светильниками в далеко отстоящих друг от друга углах. Оглядываюсь, но почти ничего не вижу из-за полумрака, усиленного паром или туманом, стелящимся по кафельному полу.

– Выпустите, – шепчу и стучу по двери.

Шёпот и стук звучат неожиданно громко. Я застываю. Гул сердца усиливается оглушительно.

Из клубов пара высовывается громадная тёмная морда. Волк размером с меня. Он приближается. На его губах и груди масляно блестит кровь, капает с него.

Дыхание перехватывает, я вжимаюсь в дверь. Хочется взмолиться «Не убивай», но голос не слушается. Запах крови расползается вокруг.

В глазах гигантского волка вспыхивают луны.

Так… это Ариан? Если он, то у него планы на меня, кажется, не гастрономические.

«Спокойно, – приказываю себе. – Это проверка. Это просто проверка».

Волчища медленно приближается.

Если это Ариан, почему такой тёмный?

Дрожь зарождается в кончиках пальцев, сердце леденеет. Надо думать быстрее, пока от ужаса не обезумела.

Я на испытании. Мне надо проявить почтение… Поклониться, что ли? Тогда зачем он такой тёмный и в крови?

Вглядываюсь в волка с сияющими глазами… да он грязный! Просто грязный, будто в луже искупался. А потом ещё о грязь потёрся и всю лужу собой просушил. А после задрал овечку. Смотрю на лапы: в полу между ними дырка… слив?

Испытание на чистоту и почитание.

– Тебя что, помыть надо? – сипло уточняю я.

На грязной морде появляется подобие однобокой ухмылки.

Сползаю по двери. Нервно хохочу. Изверги! Мистификаторы… Цензурных слов нет, чтобы выразить всю степень моего негодования.

Остановившийся передо мной Ариан сгибает переднюю лапу, из-за этого его огромная фигура выглядит игриво.

Хохотнув, поднимаюсь, смело шагаю в тёплую влажность пара и оказываюсь у печи с раскалёнными камнями на верхней плоскости. Рядом – вёдра. Вдоль стены тянется резервуар с холодной водой. И снова вёдра. Ещё дальше – лежак, ковши, расчёски и… шампуни собачьи: шеренга из двадцати флаконов. Чтобы шерсть была шелковистой и легко расчёсывалась.

Оборачиваюсь: бесшумно следующий за мной Ариан по-волчьи ухмыляется.

– Так вот кто тебя моет, – щурюсь я. – И что, ради каждой церемонии приходится так пачкаться?

Мне удивительно легко. Ариан шумно вздыхает и опускает морду. Теперь ясно, почему Велислава отказалась переносить ритуал из-за того, что к нему всё – то есть Ариан грязный – готово.

– Ладно, грязнуля, подставляй шкуру, пока я добрая.

Ариан опускается на пузо и, вытянув лапы, кладёт на них узкую морду. Умильно смотрит на меня снизу. Просто сама невинность.

Вздохнув, отправляюсь набирать воду. Не удивлюсь, если эти садисты не выпустят меня, пока не отмою его мохнатое лунейшество.

***

Мыть волка размером с корову занятие нелёгкое. Особенно если у тебя не водопроводная вода, а печка, и тёплую воду надо сначала навести в ведре, а потом выливать на мохнатую тушу.