— Его решили брать завтра. Группа вела Романенко уже несколько дней, составили примерный график, выяснили расписание. Есть информация, что следующим вечером он поедет деньги брать, — Дред вернулся какой-то другой.

Ощущение было настолько странным, что Аля поневоле собралась, сжалась вся внутри. Не поняла… И болью нежданной отозвалось, обидой какой-то. А так доверия требовал… Теперь что?

Будто на шаг отступила внутренне сама, пытаясь разобраться, что происходит и почему она напряжена; уловить то, что сознание колотит?

И ничего же плохого или злого в нем не ощущала, но при этом… как в коконе, что ли. Отстранился.

Быстро поел, движения скупые, выверенные, четкие. Словно лишний пас рукой считает огромной ошибкой. Не курил сегодня, зато уже вторую чашку кофе сварил. И для нее тоже, хоть Аля и первую еще не допила.

И вот рассказывать начал… Но тоже так, будто мыслями далеко сейчас, прикидывает, рассчитывает что-то, чего ей не озвучил.

Потому и она невольно замкнулась, не понимая, что происходит и как реагировать.

Правда, чего нельзя было отрицать, так это того, что физически ее Дред к себе прижимал так же охотно и тесно. Буквально удерживал, даже когда она пыталась отойти, чтобы взять что-то. Вжимал в себя, в волосы то и дело лицом зарывался.

Не позволил ей и сейчас вдалеке находиться, потянул с собой к плите. Но при этом же в глубине сознания, словно непроницаемую стеклянную стену выставил. И Алина ощущает ту, а пробиться не может. И разобраться в причинах — не в состоянии, а при этом же еще и проанализировать надо то, что он рассказывает…

Точно же половину, если не больше, утаивает! Почему-то уверена была. Правда, сложно претензии выставлять, Дред и так был с ней гораздо более откровенен, чем кто-либо еще в этой ситуации.

— Я уеду в обед, вернусь, когда все закончится и отвезу тебя в управление. Мне слово дали, что тебя восстановят в звании и должности, да и в жизни… — он как-то непонятно замолчал, сделал глоток кофе, посмотрел на нее через край чашки. — Сейчас же, небось, по всем реестрам мертвой значишься? — добавил, медленно глотнув напиток.

Она прям видела это движение мужского горла. Тягучее, протяжное…

Но Алину в этих словах иное зацепило, причем так, что аж подкинуло, хоть и знала уже, что с ним лучше невозмутимый настрой держать. Вот только как, когда тут такое заявляют?!

— Я не собираюсь тут сидеть и ждать, пока ты куда-то уедешь и будешь что-то делать для решения наших проблем! — вроде и со справедливой претензией, но так, чтоб это истерику не стало напоминать, попыталась высказать возражение.

— Аля, тебя туда все равно никто не пустит, это операция спецназа, к которому ты точно не относишься, — одним глотком допив кофе, как-то жестко отрезал, будто вообще не допускал ее права здесь спорить.

— А ты к этому спецназу каким боком? — с сарказмом, потому как ее ущемило, чего уж там, ввернула Алина, скрестив руки на груди и отступив на два шага назад.

Он просто-таки впился в нее своим ледяным взглядом! Только холода там сейчас не было, полыхнуло прям! Рассердился? Нет… иное что-то. Но будто еще больше подобрался весь.

— А у меня есть свои специфические умения, которые и спецназу понадобились, как видишь, — ответил, спустя минуты три молчания.

И Аля отвернулась — меньше всего хотелось про эти его «умения» вспоминать.

Выходить с таким настроением на любое задание было верхом глупости. А уж соваться с тем, что, возможно, кто-то меланхолией назвал бы, туда, где в любой момент можно пулю словить — чистой воды идиотизм! Но с ним впервые случилось подобное, вот и не мог понять, как быстро себя в боевой режим привести, отодвинув пока мысли об Але чуть в сторону. Ощущение, будто она так полно его разум захватила, да и не только, что это уже просто невыполнимая миссия.

Как профессионал, Дима понимал — чревато, опасно. Больше того, не только себя же может подставить, всю группу.

Собственно, Дима, вообще, никогда не являлся человеком настроения. Мало того, не поверил бы, начни ему кто-то рассказывать, что нечто настолько не физическое и нематериальное способно повлиять и на его восприятие ситуации, и на то, мать его так (!), что мозги не в состоянии в кучу собрать! Это рождало нетипичное и несвойственное ему раздражение, грозящее существенно повлиять на сосредоточенность… и на местоположение тех самых расслабившихся мозгов!

Того и гляди, вышибленными на стенку окажутся!

Романенко точно не был из тех, кого играючи взять можно. Да и рядом притон, поди угадай: затаятся вышибалы, решив не вмешиваться, или посчитают, что на них облава, и сами в гущу замеса кинутся?

А у них ограниченные ресурсы из-за того, что никакой огласки быть не должно, да и быстро все же организовывали. Когда объект среди своих, и сроки, и масштабы стараешься сократить, чтоб не просочилось никуда, не узнали, не предупредили. В таком раскладе что угодно в любую секунду не в ту степь свернуть может. Нужна предельная концентрация и собранность. А Дима…

  Черт! Вот уж не думал!.. Но сейчас, когда они, собравшись в салоне бусика, согласовывали последние детали и сверяли основные моменты операции, все мысли Димы крутились только вокруг Али. Нехорошо они утром разошлись… Точнее, она-то там, в доме осталась. И Дима буквально каждым нервом ощутил, насколько Алину задела эта отстранённость и «невключенность» в происходящее.

Его девочка явно предпочла бы сама в гущу событий кинуться, участвовать в операции со всеми, еще и спину Димы прикрыв… Не то чтобы он мог позволить ей подобное, хоть и проняло капитально, продрав аорту… Но не место ей там! И не только потому, что, оказывается, натурально боялся за Алину, блин!

Возможно, впервые в жизни в полной мере ощутил это отвратное, изгладывающее и вымораживающее чувство за грудиной во всех оттенках и нюансах! Иронично…

  За себя никогда не боялся. То есть, была всегда разумная осторожность и четкое понимание риска, на который стоит идти, а какой явно лишний и неразумный. Никогда не куражился от опасности и не ловил в этом кайф, всегда холодная голова и четкое обоснование логики. А тут…

Иррациональность полная! Ведь знал, что не допустит ее появления здесь. Головой хорошо понимал, что тот же Гутник не возьмет Алину на операцию, как ни крути, подготовка не та. А все равно, стоило только представить, что она на линии огня или на прицеле у Романенко окажется, — изнутри поднималась, накрывая с головой, дикая, не поддающаяся его контролю, лавина страха, гнева и протеста! Яростное желание ни за что в мире не допустить и вероятности подобного.

Наверно, настолько непривычная реакция подкреплялась еще и тем, что Дима досконально изучил запись расстрела с камер участка полиции. Предполагал, что те планировалось уничтожить нападающими, но и этим намерениям в некотором роде Алина помешала. Из-за нее майор замешкался, а потом…

Так или иначе, сейчас, стоило Диме вспомнить (а на память он никогда не жаловался) все то, что раз десять просматривал тогда, если не больше… Еще же, бл*, даже не понимая, кем станет для него эта девушка!.. Или сразу понял, потому и выжгло низводимый след на подкорке? Не в состоянии выбросить из головы…

Интуиция сработала моментально, а вот до тех самых мозгов с непривычки долго доходило?.. Как бы там ни было, изнутри просто разрывало безумной смесью настолько насыщенных эмоций, вообще неприятных, что обновлять опыт не хотелось аж никак.

Кроме того, существовал еще и момент с безопасностью и легендой остальных агентов, да и его тоже. Хотя вчера Дима чуть не послал все далеким лесом и не рубанул правду!..

Аля так близко подобралась… И как же сильно ему хотелось снять все вопросы. Да и себя… (чего уж там!) обелить в ее глазах, да. Убрать все те «призрачные» преграды, которые же Але точно непробиваемой бетонной стеной видятся. Да только…

Ладно, Дима никогда не являлся специалистом в таких отношениях. Да и, в принципе, в любых человеческих контактах, подразумевающих открытость, доверие и потребность в партнере. А учиться точно надо, потому как отпускать Алю он никуда не готов. Только вот разобраться с этим можно и потом.