– Ааар Куудук Мааас, – благоговейно сказала Айыы Сиэна, показывая на свое творение. Потом она нарисовала стрелочки, словно бы солнечные лучики, исходящие от дерева и принялась выводить контуры оленей, волков, птиц и людей. – Иэлгиэ, – сообщила она, указывая на лучики.

От дерева исходят лучи? Нет, наверное, не то… Вспомнив, что Иггдрасиль источал, ко всему прочему, еще и целебный мёд, я закивал головой. Наверное, здесь тоже какая–то жидкость.

– Вода?

– Вода? – задумалась женщина. Покачав головой, сказала. – Вода – да, вода – нет.

– Целебная влага, – предположил я.

– Влага… – повторила женщина, катая во рту слово, словно леденец. Кивнула: – Влага. – Указала в сторону ручейка. – Вода – влага. – Прикоснулась к губам. – Влага. – Дотронулась до собственной груди, пощупала. – Влага. – С усмешкой кивнула на ту мою часть, что была ниже пояса. – Влага.

Пожалуй, я уже устал восхищаться умом и сообразительностью женщины. Если не перестану ахать и охать, то все мое дальнейшее повествование выльется в один сплошной восторг. А чему, я собственно–то говоря, восхищаюсь? Тому, что женщина оказалась умнее меня? Или тому, что женщина, судя по ее наряду, принадлежит к «отсталой» цивилизации? Ерунда. Никогда не страдал «сексизмом» или шовинизмом. Так что, нужно не умиляться чужому уму, а сетовать на отсутствие оного у себя.

Мне ужасно хотелось показать Айыы Сиэне, что я тоже умный. Или, по крайней мере, не совсем дурак. Внимательно следя за продолжением рисунка, я понял, что где–то когда–то я что–то такое видел. Ведь еще в школе, а потом в институте я увлекался народным эпосом, запоем читал «Калевалу» и Скандинавские саги, Легенду о Гильгамеше, ну и, конечно же, поэму якутов о своем богатыре. Как его правильно звать? Кажется, Нюргун Богатур Стремительный? Нет, богатур, это скорее по–тюркски. Да, правильно – Боотур. Нюргун Боотур! Точно… Я же читал комментарии к поэме. Дерево, как олицетворение двух начал!

Когда женщина нарисовала на вершине дерева орла, с расправленными крыльями, я влез со своим комментарием:

– Мужчина, – обвел я орла и крону дерева, а потом ткнул себя в грудь. Потом ткнул во все восемь ветвей, указующе ткнул в Айыы Сиэну. – Женщины.

Повинуясь какому–то наитию, сказал:

– Мир Олонхо!

Сказав «Олонхо», я имел в виду лишь старинные песни, культурный пласт. Ну, говорим же мы «Мир Игоревой песни», или «Мир Илиады», подразумевая историческую эпоху и людей, живших в ней.

Женщина вздрогнула, как будто бы ее ударили. Села на пол, безвольно опустив руки. Склонив голову, начала раскачиваться и говорить, старательно подбирая слова:

– Олонхо нет. Короткие люди убили всех. Они пришли из священной воды, из озера. Они убивали мужчин, женщин, детей. Они убивали оленей и собак. Все трупы были смыты в озеро. Я пришла поздно. Не убить. Принести здесь. Сюда. В тюрьму под землей.

Значит, цверги убивали не только в параллельном мире, но и здесь. Одно непонятно в словах женщины.

– Смыты в озеро?

– Смыты… – начала объяснять Айыы Сиэна, пытаясь связать рассказ из обрывков известных ей слов. – Мертвый. Короткий человек смыл его в озеро. Руками.

– То есть, трупы людей цверги уносили в озеро? – догадался я.

– Людей, оленей, собак, – педантично уточнила женщина – Иных зверей.

Кажется, в нашем разговоре звучали и олени и собаки. Видимо, я упоминал и зверей. Но какие еще животные могут водится в Якутии? Медведи?

Словно догадавшись о моем невысказанном вопросе, женщина взяла новый позвонок и снова стала рисовать. Батюшки–светы! Это что же такое? Мамонты?! А это – носорог! Пещерный лев!

Боже ты мой, да когда же это было? Опять вспомнились комментарии к песне о Нюргуне Боотуре. Ученый, на фамилию которого я конечно же не обратил внимания, писал, что лук героя, изготовленный из позвоночника льва, свидетельствует о древности песни, потому что пещерные львы вымерли на территории Сибири давным–давно. Давно ведь читал, а помню! Какой же я молодец.

Год–два назад, я бы просто не поверил, что могу общаться с человеком, помнивших мамонтов, вымерших за десять тысяч лет до нашей эры. Но Застеколье заставило ничему не удивляться. Вернее – удивляться–то я не перестал, просто стал воспринимать многие вещи гораздо спокойнее. Вон – моя жена Машка, которой пятьдесят семь выглядит на восемнадцать. А дед Борис, упокой Господи его душу, помнивший еще Ивана Грозного? Ну, сидит передо мной женщина, которой двенадцать тысяч лет, ну и что? Меня удивило другое. Сколько я помнил, якуты относятся к тюркам. Отделились где–то в начале нашей эры, переселились на Байкал, а потом начали переселяться на реку Лену, потеснив коренное население. И было это где–то в седьмом веке, а то и позже.Стало быть – сидевшая передо мной женщина не якутка, как мне думалось, а представительница более древнего народа. Олонхо, который сейчас считается эпосом, был и на самом деле настоящим миром, населенным людьми и, заселенным животными. Кстати, уж не потому ли исчезли мамонты, что их перебили цверги?

Мысль о великанах, которых могли уничтожить карлики, меня изрядно позабавила. Даже тот факт, что древние люди охотились на мамонтов, загоняя их в ловчие ямы, забрасывали камнями и копьями, уже пересматривается. Я когда–то сам учил в школе и, долго учил других, что люди уничтожали волосатых слонов с помощью ловушек. А лет десять назад как доказано, что теми орудиями труда, что были у древнего человека, да с тем количеством людей в племени, вырыть ловушку для мамонта почти невозможно. Ну, или придется рыть очень долго – месяца три–четыре. За это время все мамонты уйдут куда–нибудь далеко и, придется рыть новую яму. Пробить шкуру мамонта каменным копьем – невозможно! А бивни и шкуры, которые находят археологи, наши предки брали у умерших гигантов.

Стоп. Куда это меня понесло? Не могла Айыы Сиэна просидеть в подземной темнице двенадцать тысяч лет. Никак не могла. За двенадцать тысяч лет, даже если по одной рыбине в день, позвонки и кости заполнили бы всю камеру. Или – учитывая умения женщины, она бы за это время научилась делать из рыбьих костей что–нибудь этакое, а не только циновки. Я попытался прикинуть – максимум, заточение женщины длится десять лет. Что же у нас получается? Цверги могут двигаться не только в пространствах между мирами, но и во времени? А вот это плохо. Очень и очень плохо.

Кости и косточки…

Сколько раз клялся, что брошу учительство. Куда–нибудь, к чертовой бабушке. Дважды уходил, менял профессии, но потом все равно возвращался в школу.

С зачислением меня в штат ФСБ (или за штат?) облегченно вздохнул – ну, все, отмучился. Больше не будет ежедневной изматывающей гонки по кабинетам (нет классного руководства, значит – нет своего кабинета, бегай по этажам!), рабочего день по семь уроков, плюс подготовка домашнего задания. А еще рабочей субботы (как говорила когда–то моя маленькая дочь – «суббочая работа»). И, чтобы жизнь медом не казалась – постоянных отчетов, экспериментов с ЕГЭ, ФГЭОС и прочими современными аббревиатурами, методических семинаров. А уж про диких подростков обоего пола – тут я молчу. (Ап, и дети за парты все сели! Ап, лениво в глаза мне глядят…) Казалось бы, все! Ан, нет. Попав в Застеколье, пришлось снова брать в руки мел и вырисовывать на черной доске карты и схемы. (Могу делать и электронные презентации, но лениво!)

Видимо, гены предков – учителей народных (не в смысле звания, а с точки зрения выхода из народа), а еще и земских дают о себе знать, потому что даже в тюремной камере я опять стал учителем. С утра, получив завтрак, Айыы Сиэна будила меня. Внимательно проследив, чтобы я съел эту клятую рыбью лепешку на косточке (пару раз пытался сбросить ее в отхожее место, но был застигнут и пристыжен), а потом начиналось! Я рисовал на полу вещи, предметы, произносил звуки. Попытался изобразить азбуку в картинках, но возникли трудности. Как показывать буквы, если я не уверен – а знает ли ученица предмет, с которого начинается буква? «А» – арбуз, «Б» – барабан, «В» – ветка, «Г» – гусь, «Д» – дом… Ладно, арбуз еще можно заменить аистом (страшненький такой птиц получился, но ничего, сошло), а барабан – белкой. Для буквы «в» вообще ничего не мог придумать, кроме ветки, а на «г» окончательно выдохся. Нарисовать гуся я бы уже не смог, а то, что вспоминалось – гамак, гамадрила, галька, гном и прочее, никак не подходили к ситуации. Ну, нарисую я гайку, а как мне объяснить – что же это такое? Дом – это как? Сооружение под крышей о четырех углах, или круглая яранга?