Когда все отсмеялись и, немного успокоились, я сказал со сцены:

– Ну что же продолжим, Светлана!

– А мне волосы укладывать не будем? – обиженно спросила Маша.

– Ой Машенька! Вот я медведь косолапый! Прости солнышко! Ну-ка подойти ко мне! – присел я у края сцены – Так-с! Тут подбреем, тут сострижём, тут полосу выбреем, тут соберём в гриву, а тут сделаем начёс! – изображал я руками, что будем делать.

– Андрей, ну перестань! – затопала ногами Маша, а в конце подпрыгнула двумя ногами и встала, сложив руки на груди и недовольно глядя на меня, громко сказав – Хммм! – надула губки.

Я немного отодвинулся от неё, одну руку приложил к щеке, другую к локтю первой руки и произнёс с иронией:

– Какая прелесть! Вот, если нам на концерте будут плохо хлопать, сможешь повторить? Если да, то приз твой!

– Какой приз? – сразу повелась она.

– Пирожок от вредности! Их там два на полке, тот что посередине твой! – под новый взрыв хохота закончил я.

– Бяка! – вновь надула губки и заложила руки Маша.

– Полюби меня такой, полюби меня, да полюби меня такой, какая я есть! – пропел я под новый взрыв смеха.

– А что за песня? – сразу загорелась Маша.

– Машуль не успеем! – отрицательно покачал я головой – Хотя…, позже поговорим!

– Хорошо! – тут же согласилась она.

– Значит сделаем так! – заговорил я – Поднимем тебе волосы, откроем шейку, плечи и ушки! – я приподнял волосы Маши и стал поворачивать ей голову, рассматривая с разных сторон – Ай какой я молодец! Ай какой я умничка! Ах какой я красавчик! – говорил я задумчиво, разглядывая Машину будущую причёску.

– А я? – спросила она, азартно глядя на меня.

– Что ты? – не сразу сообразил я.

– Ну ты молодец, умничка, красавчик, а я кто? – весело смотрела она на меня.

– А ты просто красивая девочка! – категорично заявил я – Которая между прочим мешает творить мне, такому гениальному! Бяка! – и я повторил позу Маши с надутыми губками.

Когда отсмеялись, я подозвал к сцене Жанну и Светлану и также по очереди попробовал на них разные причёски. Задумчиво порассматривал их и громко заявил:

– Придётся просить милицию в оцепление сцены!

– Зачем? – обалдели они.

– Чтобы ослеплённые вашей красотой и возжелавшие любви комсомольцы не утащили вас прямо со сцены в свои юрты к северным оленям! – под мужской хохот договорил я.

– Так, Жанна, какое платье решила? – глянул я на неё.

– Жёлтое! – заявила она.

– Жёлтое? – удивился я – Ну хорошо, второе голубое и всё к нему. Согласна? Отлично!

Посмотрел на Светлану.

– Я не знаю! – покраснела она.

– Моему вкусу доверяешь? – глянул на неё.

– Полностью! – кивнула она.

– Тогда красное и всё к нему, а на первое отделение голубой брючный костюм!

– Хорошо! – довольно улыбнулась она.

Она смогла нагрести всего 50 рублей на базу, но и это хлеб. Сотню ей дал я и ещё на две сотни наскребли ребята. Короче мы ей купили весь необходимый девочке минимум и теперь она была нам от души благодарна. Хотя я её понимаю, до сих пор помню, как я радовался первой купленной мной модной куртке, а тут столько всего и сразу.

– Так народ! Вопросы, предложения, пожелания? – обратился я ко всем.

Тут поднял руку Севастьяныч.

– Да Василий Севастьянович? – удивился я – Слушаю вас?

– Мне награды одевать? – спокойно спросил он, а я резко задумался.

Интересный вопрос, но политически правильный.

– Я прошу прощения Василий Севастьянович, но какие у вас награды? – посмотрел я на него со сцены.

– Два ордена и три медали. Орден "Красного знамени", орден "Славы" – 3-ей степени, медали "За отвагу", "За боевые заслуги" и "За Победу над Германией"!

– Надевайте обязательно! – кивнул я – И спасибо вам от всего ансамбля! – встал я и зааплодировал и ребята меня поддержали.

Севастьяныч засмущался, но было видно, что ему приятно.

– И ещё одно! – заострил я внимание – Всем комсомольцам прикрепить комсомольский значок, это обязательно! Мы образцовый советский ансамбль и ещё, необходимо уточнить, нужно ли нам организовывать комсомольскую ячейку для ансамбля? Жанна, поручаю этот вопрос тебе, проконсультируйся с Сергей Сергеевичем! Хорошо? Спасибо! Так, ещё вопросы, просьбы, пожелания имеются?

Руки подняли Дмитрий и Маша.

– Уступишь даме? – посмотрел я на Дмитрия.

Тот согласно кивнул и я вопросительно посмотрел на Машу.

– Андрей, мы хотим исполнить на концерте песни, что ты пел на Новый год! – смело заявила она – Девочки хотят "Кошек", а ребята "Любите девушки", "Проказницу", "Аэроплан" и "Мой друг оранжевое лето"! Это возможно?

– Вы с дуба рухнули? У нас ещё не все песни из утверждённого репертуара звучат идеально, а вы хотите за два дня разучить пять новых песен? Нет-нет и ещё раз нет! – возмутился я.

И тут весь коллектив завозмущался и стал со мной спорить, доказывая, что для них нет непреодолимых преград. Я тупо сел и слушал их рассуждения, находясь в полном ауте.

Вечер. Квартира Лисёнка.

Открыл двери своими ключами и тут же был обнят, зацелован и затискан, как плюшевый медвежонок. Это моя семья так соскучилась, ну оно и понятно, я бывает и в два ночи домой прихожу. Все обычно уже спят, а утром убегаю тоже рано и если с мамой ещё видимся, то Алёнки меня по паре минут в день видят. Кто же их похвалит и наговорит им кучу комплиментов кроме меня? Никто, вот и обрадовались.

Потом мы пили чай, я рассказывал под их охи и ахи о репетициях, большом начальстве и будущем концерте. Больше всего конечно их заинтересовали наряды девочек и мои новые песни. Пришлось брать гитару и петь. Затем все разбежались спать, а минут через десять пришла мама. Поспрашивала про нас с Валей и грустно вздохнув, поцеловала меня и ушла баиньки, а вот мои баиньки куда-то пропали.

Я сидел на тахте и тихонько наигрывал на своей домашней шестиструнке разные мелодии. Вспомнилось моё прошлое-будущее, мой первый ансамбль и наши песни. Мы активно протестовали против несправедливости мира и жизни, против подлости и предательства, против коварства и двуличности девушек и нашей несчастливой доле. Мы выражали свой протест в текстах, в музыке, в эмоциях и он, наш протест, растворился совершенно никем не замеченный. Таких, как мы, тогда были сотни, если не тысячи. Тогда вся страна бурно протестовала, это было модно. Да, именно модно. Знали бы тогда люди во что выльются их модные протесты, 90 процентов поменяло бы своё мнение полярно. Свободы нам хотелось и где она, та свобода? Вместе со свободой, мы потеряли и почти все, кровью наших предков завоёванные права.

На автомате, находясь в прошлом, запел песню Эдика Князева "Вооружаюсь вновь", для которой я написал аранжировку.

Допел и смотрел в окно, вспоминая прошлую жизнь. Затем вздохнул, отложил гитару и лёг спать. Любовь она подскажет, а сон мечту покажет, мою синеглазую мечту.

3 января 1971 года. 09–00 утра. Репетиционная.

Утро выдалось суетным. Приехали мастера из ателье мод и активно занялись примерками, сначала прогнали мальчиков, а уж затем занялись девочками. Выставили их в помещение кухни, а сами занялись своими делами, а именно новыми песнями, там девочки нужны по минимуму. "Аэроплан" взлетел сразу, "Любите девушки" тоже, а вот "Проказница" и "Мой друг оранжевое лето" ни в какую. Немного помучался и объявил перерыв, пусть ребята прочувствуют песни, поносят их в себе, может поможет.