Горячая соленая кровь пролилась из его губ в мои, а следом скользнул острый язык. Подкатила тошнота – я попыталась отстраниться, но пальцы Демона легли мне на затылок. Он прервал поцелуй и прошептал:

– Не дергайся, я все сделаю.

А потом прикусил собственные губы до крови – и снова прижался к моему рту. И вот тут вампирская кровь сработала как надо – я вспомнила ее сладко-острый вкус, поймала губами губы Демона и присосалась к ним. Это было вкусно, это кружило голову – этого хотелось еще.

Но он вновь отстранился, усмехнувшись точь-в-точь как Люций, когда я потянулась за ним с протестующим стоном. Подтащил блондинку поближе и глотнул из горла побольше – и вновь вернулся ко мне, переливая ее кровь изо рта в рот.

И когда я меньше всего этого ожидала – он вонзил клыки в мои губы! Теперь я чувствовала сразу три вкуса – девушки, Демона и свой.

В этот момент что-то начало происходить с моим сознанием. Что-то очень темное. Словно кто-то завладевал мной, словно темные волны потихоньку захватывали мое тело – горячие, мрачные, очень злые. И казалось, стоит им отдаться – я полностью вывернусь наизнанку, перерожусь кем-то другим. Стану похожей на Демона.

– Вот бы сейчас вам с братцем сделать подлянку, – прошипел Демон, отклоняясь и глядя, как по моей коже проходит дрожь. – Ты была бы прекрасной частью тьмы.

Улыбка Демона была пугающей.

Мне показалось, что все эти игры были затеяны вовсе не для перемещения в Камбоджу. Какие темные тропы, к чертям? Ничего подобного никогда не слышала.

А вот в метку или извращенную ее разновидность – верила. И в то, что Демон мог устроить мне этот спектакль со своими далеко идущими целями – тоже.

Но я знала, что я ему не нужна. Таких как я – миллионы, если не миллиарды. Даже если я «осколок» единого с Люцием существа. Пофиг. Главное, что не единого с Демоном.

Так что просто развлечься он успеет всегда. Сейчас от меня ему нужно другое.

Правда в следующий момент я опять в этом засомневалась.

– Раздевайся, – мурлыкнул Демон.

– В смысле? – я даже вылетела из того тягучего темного состояния, в котором мне уже начало нравиться.

– В смысле догола.

Демон отпустил меня, усадил обратно в кресло, а сам вернулся к девушке.

– Я отвернусь, – добавил он перед тем, как внаглую расстегнуть ширинку и, уложив блондинку животом на полированный столик, начать ее трахать. Ну и жрать немножко – время от времени склоняясь к шее, чтобы высосать еще немного крови.

– Бля, ты больной, – пробормотала я, отворачиваясь. Но шлепки кожи о кожу, вздохи, скрежетание ножек столика, даже сам запах чужого секса – все это сложно было игнорировать.

– Не тяни, там Эшер на подходе, – между делом сообщил Демон, натягивая девицу. – Ух, хороша, слушай, всегда тебя буду просить выбирать. Такая сладкая…

Ладно, допустим, про Эшера придется поверить на слово, проверять будет слишком опасно. И про необходимость раздеваться тоже. Даже если Демон решил приколоться и поунижать меня, не думаю, что я смогу с этим что-то сделать.

Я вздохнула и стянула с себя всю одежду. И белье тоже. Причем белье – как можно быстрее, потому что мне еще комментариев Люция хватало, Демона мне уже было не надо.

– Оххххх… – Демон как раз закончил с блондинкой. Очень хотелось прокомментировать скорость его финала, но мой мозг как раз подвез остатки здравого смысла и самосохранения.

Но если совсем честно – я надеялась, что когда Люций обретет плотскую от меня независимость, он оторвет этому своему братцу нахуй башку! Сама я как-то стесняюсь.

– Молодец, – Демон подошел ко мне прямо с торчащим членом. – А теперь становись на колени и отсоси мне.

– Пошел нахуй, – сказала я как-то автоматически, почти не задумываясь. Ну, то есть, хватит меня уже доводить, да?

– Какие мы серьезные… – пробормотал он, закатывая рукав, под которым обнаружился широкий кожаный браслет, закрывавший запястье. Браслет он расстегнул, обнажив кожу, перечеркнутую сеткой толстых шрамов. С вампирской-то регенерацией? Да ну!

Из кармашка на браслете Демон достал короткий причудливый нож со странного цвета лезвием и полоснул по одному из шрамов. Меня аж передернуло. Разрез раскрылся неровной темной пастью, кровь из него не лилась – сочилась. Густая, почти черная.

– Иди сюда, быстро. Пей, – Демон застегнул штаны – наконец! – я специально подождала этого светлого момента.

Он все-таки заставил меня встать на колени. Когда я склонилась к его руке – нажал на плечо и силой уронил. Но первые капли его крови разлились по языку такой обволакивающей тьмой, что во мне не осталось сил сопротивляться. Я пила и пила, останавливаясь лишь в те моменты, когда кровь застывала и почти не лилась. Тогда Демон несколько раз сжимал и разжимал кулак, и снова отдавал мне руку.

Каждый раз, как он это делал, я пыталась оглянуться, но все поле зрения заволакивала теплая дышащая тьма. А в последний раз я не увидела ничего кроме нее. Попыталась позвать Демона, вообще что-то сказать, но голоса не было. Оставались лишь рваные края разреза, которые я ощущала губами и я продолжала пить, пока и они тоже не растворились во тьме.

Она обняла меня.

Тьма.

У нее не было тактильности, но я чувствовала тепло и давление. У нее не было звука или цвета, но я знала, что она темная, глухая, обволакивающая. Я знала ее запах. Запах солнца – когда весной выходишь на высокий холм, облитый солнцем, и трав или цветов на нем еще нет, земля сухая, ветер не дует – и вот этот запах и есть он. А запах тьмы – то же самое, но вывернутое. И еще он заползает в тебя, просачивается как вода, проникает сквозь кожу, всасывается и заменяет собой все, что внутри тела.

Все становится тьмой. Очень мягкой и сладкой, густой нежной тьмой. В которой хочется остаться.

Как ни странно, присутствия Демона там не ощущалось. Демон был резким, насмешливым, веселым и злым. Всего этого не было в том месте – или состоянии – в котором я оказалась.

Наверное, так мир выглядит для ребенка в утробе матери, пока он еще не вырос достаточно, пока там не тесно и он плавает внутри, ничего не ощущая, кроме любви и принятия.

Вот это состояние – оно стоило всего. И крови отданной, и крови забранной, и издевательств Демона и его поведения. Всего. Неужели это он называл «тяжелым» для меня переходом?

Ничего-то он не понимает.

Я так думала еще некоторое время. Сколько – не знала, потому что времени как такового в моей тьме не было. Мы стали с ней едины, у меня пропали все желания и стремления. Да и забот не стало. Вот бы тут остаться навсегда…

Но каждая беременность заканчивается родами.

Возможно, ребенку страшно рождаться, но пока его мир содрогается, выталкивая его наружу, он успевает смириться.

Даже при кесаревом сечении есть время, чтобы понять, что как прежде уже не будет, и с болью и шоком, но привыкнуть.

Тьма же отпустила меня мгновенно.

Вот я нежусь в ней и забываю даже собственные мысли.

А вот стою голая под выжигающим солнцем Камбоджи на лестнице, ведущей к вершине храма.

Вокруг, насколько хватает взгляда, расстилаются джунгли. Небо над головой белое и пустое. Под ногами темный камень, шершавый и грубый.

И кожа болит от солнца, от прикосновения к камню, от того, что ее больше не ласкает тьма.

И глаза болят от света, от необходимости быть открытыми, от ярких красок.

И сердце болит от того, что я не смогла остаться там, а приходится быть здесь.

Я даже не пытаюсь укрыться от солнца, не пытаюсь присесть, спрятаться, изменить позу. Каждое движение, даже опускание век причиняет мне боль. И слезы, что катятся из глаз, похожи на кислоту, разъедающую кожу на лице.

А напротив стоит насмешливый Демон и, улыбаясь своими тонкими губами, беззастенчиво рассматривает меня.

– Вот это была моя темная тропа. Надеюсь, тебе понравилось там со мной.

Он сощурился на солнце, и то даже как будто стало светить тусклее.