— Я и не думаю, — оборвала его Элге очень-очень вежливо, — но задумываться начинаю. Мадди — так трогательно звучит. Оказывается, тебя не только мама с папой так называют?

— Милая, клянусь…

— Не делай из меня сумасшедшую ревнивую жену, Мад, — качнула головой Элге и поморщилась. — Домой? Или желающие подержать тебя за руку ещё не кончились?

Попрощались только с гостями и хозяином дома — прелестная леди к гостям не вышла.

Лорд Тивис, очевидно, похлопотал за единственного отпрыска: Мадвику стали поступать всё более выгодные предложения о проведении геогностики в самых разных уголках королевства. Успешная инспекция Тейенских рудников тоже сыграла свою роль, но и в Тейен Мад наверняка отправился после нескольких слов, сказанных старшим Форрилем при дворе нужным людям в нужное время. Теперь заказы поступали преимущественно от короны. Элге радовалась не меньше мужа и гордилась им, несмотря на протекцию отца: нравилось ей или нет, но связи в их мире решали всё, а Маду, естественно, хотелось исследований, подобных его работе на рудниках, и более сложных задач, соответствующих его уровню знаний и магическому потенциалу. Да и вознаграждение его самолюбию льстило, чего уж там.

Вместе с растущим благосостоянием семьи возросли и обязанности Мадвика, и уровень ответственности, и нагрузки: поездок стало больше, и дней, которые вплоть до позднего вечера Элге проводила одна, тоже прибавилось. Без мужа молодая леди Форриль вынуждена была отклонять приглашения на светские приемы, что, положа руку на сердце, её не огорчало: привыкшая к другому образу жизни, она без какого-либо дискомфорта переносила одиночество. Лицемерие, которое местная знать носила легко и естественно, как удобное платье, не радовало, как бы жёстко не напоминала она себе, что сама часть этого общества. Шелтар остался размытым воспоминанием, поблёкшей картинкой за дождливым стеклом.

Лорд Тивис жил в осторожном ожидании вестей из дворца: его сорвавшийся было переход в Малый совет короля снова стал актуальным. Его кандидатуру одобрило большинство голосов, против высказался какой-то дворцовый маг не то лекарь, некий Вестеро: на этом имени молодое лицо свёкра кривилось как от зубной боли. И в Совет-то не входит, и ничего из себя не представляет, и репутация хуже некуда, но на короля имеет огромное влияние, к его мнению Бастиан Лигарт прислушивается как неразумный мальчишка. Мадвик возмущался, Элге прятала улыбки: вывести из себя ледяного лорда дорогого стоит! Ей же, вопреки нелестным отзывам Тивиса, этот Вестеро показался весьма интересной личностью.

И всё же Тивис ждал и надеялся.

Мада показал себя более чем щедрым мужем, любящим и умеющим делать подарки. Отсутствие приданого супруга не смущало, ему нравилось баловать свою «маленькую девочку». Мечта, а не муж. Но отвыкшая от роскоши Элге не торопилась бездумно тратить выделяемые суммы. Её и так окружали более чем достойные вещи: гардероб стараниями Мадвика разросся неприлично, бриллиантов полная шкатулка, хотя женаты-то всего ничего. Выгуливать всё это великолепие некуда, хотя со временем, может быть, ситуация изменится. На благотворительность некоторые суммы жертвуются, Высшей Школе Магии, по традиции, род Форрилей помогал и помогает. Не так много оказалось нужно лично Элге, разве что, пользуясь щедростью супруга, она стала приобретать дорогие сорта чая для своих составов и сборов, очень редкие и потому очень ценные виды трав и другие ингридиенты. Великолепный магазинчик уникальных сортов и пряностей держал один южный торговец в Дертвинте, и как-то Элге туда ездила, под ворчание и недовольство Виррис: далеко, небезопасно, дорого. И теперь бы съездила, но не нашлось сопровождающих.

Что до Виррис… Желание видеть сестру у Элге не появилось; не то чтобы её всё ещё глодала обида, злопамятной девушка не была, нет. Но чувство гадливости не прошло и особенно остро напоминало о себе, когда её память сопротивлялась раскрытию, и когда родная магия не поддавалась контролю. День ото дня занятия становились всё более успешными и снимали всё новые блоки, высвобождая поток щедрой силы, данный природой, но и сложности случались.

До ссоры с Виррис Элге передавала ей деньги, считая себя в неоплатном долгу и желая хотя бы частично отблагодарить. Сестра, будучи немногим старше, не заменила ей мать, но в искренней, от души, заботе и опеке Элге долго не сомневалась. Вир от денег не отказывалась: она мечтала о собственной большой мастерской, дополнительной рабочей силе, в будущем — об элитном салоне, лучше, чем у госпожи Фатты. Сейчас, находясь по разные стороны стены, созданной из многолетней лжи и предательства, Элге продолжала посылать Виррис приятно тяжёленькие кошели с монетами. Со временем поняв и простив жёсткое поведение Мадвика, она всё же страшно переживала за наложение клятвы на Вир, винила себя, что не сумела смягчить наказание. Просила за неё, убеждая снять ограничитель, однако обычно мягкий и покладистый муж в этом вопросе оставался непреклонен. И Вир продолжала носить тяжесть наказания, а Элге мучилась своей виной. Леди Адорейн слугу Форрилей приняла, мешочек с деньгами не вернула. С тех пор пару раз в месяц Элге отправляла посыльного к Вир с одинаковым поручением, и ни разу тот не принёс деньги обратно.

Изредка наносил визиты господин Зоратт: справлялся об успехах Элге, за которую добровольно нёс ответственность, участвовал в занятиях и помогал в работе над памятью. Её почти полностью удалось восстановить. Расспрашивал о Виррис. С обычной своей невозмутимостью упомянул, что приезжал к ней справиться о её состоянии, но Вир не принимала его. Глядя в нарочито спокойные глаза Бьорда необычного, очень светлого голубовато-зеленоватого оттенка, словно грифелем обведённые по краю радужки, Элге подмечала и морщинку, перерезавшую лоб, и расстроенную складку губ. От души выражала господину Зоратту сочувствие и надежду, что со временем Виррис смягчится. Для Вир Бьорд — тот, кто своими руками и произнесёнными заклинаниями ограничил свободный поток её магии, а то, что он действовал по настоянию Мадвика, ни в глазах Виррис, ни в его собственных глазах смягчающим обстоятельством не являлось.

«Неплохой, кстати, человек», — думала Элге, провожая Зоратта. — «Пусть не знатен, не родовит, но разве происхождение определяет человека? Как жаль, что именно он сыграл столь непривлекательную роль в наказании Вир».

В последний месяц осени леди Бритта уезжала к морю, подальше от промозглых дождливых дней. Говорила, убегает от осенней хандры туда, где больше солнца и тепла. На лице лорда Тивиса мелькала тень нежной улыбки: желание супруги он поддерживал и, как правило, сопровождал её лично до маленького городка с труднопроизносимым названием на побережье. Там Форрили не один десяток лет снимали уютный дом, в котором леди Бритте было особенно удобно избавляться от дурного настроения, вызванного сыростью и леаворскими туманами. Лорд оставался с Бриттой пару дней и возвращался назад, к своим обязанностям и заседаниям в Большом совете. Элге, впервые услышав о намерении свекрови погреться возле ласковых фиалковых волн, иронично переглянулась с хмыкнувшим Мадом: климат южных земель Калдигерна не сильно отличался от их мест. Но отъезду родителей тихонько порадовалась: в большом доме сразу задышалось свободнее.

Не успев насладиться семейными вечерами с мужем, тот, повздыхав с непритворным сожалением, и сам засобирался в очередную инспекционную поездку. Как мог, подсластил горечь расставания и наутро сел в служебный экипаж, послав на прощание полный обожания взгляд.

И Элге решилась, и велела Сионе упаковать вещи в дорогу.

Раз любимый муж столь занят и строить совместные планы им пока нелегко, а в Миаль попасть хочется — она всё организует сама. За домом присмотрит надёжная исполнительная Марита, которая в отсутствие старшей хозяйки прислугу строит не хуже.

Дорога в Миаль считалась не опасной и недолгой, но для успокоения совести — вдруг Мад всполошится — Элге выбрала возницей Лерда, владеющего несколькими боевыми заклинаниями. Уже к обеду следующего дня они въезжали в город её детства, ничуть не изменившийся за годы её отсутствия.