— Я приходила за расчётом, леди Элге. Госпожа…леди то есть, Бритта… она… ну, она всегда хвалила меня за работу, не хотела отпускать, но не хотела я здесь… Думала, устроюсь в другой дом, руки везде нужны.

Элге как сквозь вату, слушала тихий, бесконечно виноватый девчонкин голос, и не находила в себе сил злиться на дурочку. Кусочки мозаики под наименованием «Дорогой Мадвик как объект женского внимания» вставали каждый на свое место.

— Не вышло? — спросила Элге просто для того, чтоб её не придавило вязким, душным воздухом.

— Не взяли, даже с рекомендацией леди Форриль. Я больше месяца мыла полы в одном трактире, но это… Там посетители такие… А леди Бритта, она взяла назад сразу же.

Элге покивала, не чувствуя движения, не чувствуя ничего.

— Простите меня!

— За что?

— Если бы я только знала, что вы теперь здесь живёте, я бы ни за что…

— Ты сама к нему пришла? В самый первый раз, и потом, в последующие?

Эльма горячо замотала головой:

— Нет, нет!

Элге с усилием отскребла себя от единственной сейчас опоры, встала ровно.

— Продолжай уборку, Эльма. Я…позже к тебе зайду, сама. И… как твоё здоровье?

Девчонка поклонилась, разве что на колени не бухнулась.

— Хорошо, это — хорошо. Вы… на самом деле спасли меня, леди, а я…

Элге кивнула бездушным болванчиком и взялась за ручку двери. Марита, наверное, уже и записи свои подготовила, и чай принесла.

— Мой му…лорд Мадвик знает..?

Быстрое движение головой из стороны в сторону.

— Я никому не говорила, леди, никому! Ни леди Форриль, ни Марите, никому из прислуги.

— Я зайду позже, — повторила Элге и вышла.

В пустом коридоре она вцепилась зубами в кулак и беззвучно завыла.

Обедала в одиночестве, в столь привычной столовой на родительской половине дома. Думала, кусок в горло не полезет — но ей принесли самые любимые блюда, как чувствовали. Умопомрачительные ароматы так и дразнили обоняние, и Элге сумела отдать должное стараниям повара.

Марита истолковала её бледный вид и приступ слабости по-своему: мягко улыбаясь, полюбопытствовала, не в положении ли молодая хозяйка. Элге скрутил спазм: не так давно робкие мечты о ребёнке приносили много радости, а сейчас не в меру язвительное разошедшееся воображение подсовывало ей картины одну хуже другой — с прекрасным мужем в главной роли.

Этот день девушка запомнила одним смазанным пятном. Кажется, были какие — то заботы, механические действия — она не помнила. Кажется, ещё раз беседовала с перенервничавшей Эльмой, хотя к чему дополнительные расспросы, ещё утром она сложила два и два: Мад спал с девчонкой в то время, когда очаровывал и добивался Элге и, может быть, даже видел в обеих некое сходство. А перед ней так и стояло мертвенно-бледное девчонкино лицо на белых подушках и кровь, пятна крови; собственное спонтанное колдовство и огромное желание вытащить дурёху на этот свет… Эльме молодая хозяйка твёрдо пообещала, что в этом доме её больше никто не обидит. Смотреть на неё с ненавистью не получалось.

… Ар, этот немногословный, язвительный грубый мужик, ни при чём: он не пакостил, не издевался и никого не менял ради её слепого желания выскочить замуж за великолепного аристократа. Уж точно не менял мадвикову суть.

Поздним вечером Мад нашёл жену в зимнем садике на родительской половине. Мечту о садике давно лелеяла старшая леди Форриль, но привозимые из разных уголков света саженцы и растения приживались плохо, пока за дело не принялась Элге. Растения ожили, пошли в рост, некоторые, несмотря на время года, в цвет, и весь уголок сделался необычайно зелёным, умиротворяющим и живописным.

— Элге, маленькая моя, ты здесь?

Бодрый, радостный голос.

Девушка покрутила в руках садовые ножницы — тяжёлые, увесистые, и продолжила обрезку. Муж не заметил инструмента в изящных и ловких руках, и предпринял попытку обнять: соскучился же!

— Сволочь! Ну и сволочь же ты, Мадди!

Прекрасные серые глаза некрасиво округлились при взгляде на опасный инвентарь, щёлкнувший лезвиями возле его носа. И выражение лица прелестной супруги не сулило ему ничего радужного. Сглотнув, он отступил назад и осторожно спросил, что случилось.

О, Элге рассказала!

Коротко, ёмко — так вколачивают гвозди в крышку гроба. И отчего-то Маду почудилось, что гвозди эти вогнали в их семейное судёнышко. А ещё лианы, оплетающие выстроенную у одной из стен изгородь, подозрительно шевелились, словно русалочьи волосы в тёмной воде, подбирались к нему, тянули хищно изогнутые листья к горлу… Брррр. Мадвик отступил ещё и упёрся бедром в спинку скамеечки, поставленной здесь же, возле маленького саженца какого-то экзотического дерева. Леди Бритта надеялась когда- нибудь посидеть здесь с книгой, и чтобы тень выросшего дерева падала на неё, и щебетание птичек из густой листвы.

Элге… Она же всегда такая милая, спокойная, улыбчивая, готовая в любое мгновение любоваться им, смеяться его шуткам. Где эта девочка?

Мад попробовал вытащить один из «заколоченных гвоздей». Скептически приподнял выразительную бровь:

— И ты веришь — какой-то девке? Ей, а не мне?

Он же не знал про домик Берты…

Элге демонстративно положила ножницы на маленький столик возле скамеечки. С ними в руках как-то спокойнее, но так… безопаснее для шкурки её мужа. Судя по взгляду серых глаз, мысли о дырках в своей шкурке его голову тоже посетили.

— Это легко проверить, дорогой. Артефакт Истины — к твоим услугам. Он на своём месте, я проверила. Пойдём… посмотрим наглядно, кто из вас мне врёт? И как давно?

Приподнятая бровь, растеряв весь скептицизм, уныло сползла на место.

— Элге…

Она брезгливо поморщилась. Побеги лиан заметно шевелились на своей изгороди, тянулись скрюченными пальцами. Элге неспешно стянула рабочие перчатки, не глядя, повела ладонью в сторону побегов и… стебли с хищными листьями притихли. У Мадвика судорожно дёрнулся кадык.

— И только попробуй вмешаться, Мад, и выкинуть девочку из дома! Она достаточно от тебя натерпелась!

Мадвик качнулся вперёд, пытаясь заглянуть в её лицо, такое знакомое и чужое.

— Ты ещё и оставить её у нас собираешься? Маленькая, разве… разве не противно тебе будет смотреть на неё день за днем?

Девушка неверяще покачала головой. Хотела ответить равнодушно, но голос подвёл, из горла вырвалось рассерженное шипение:

— Мне на тебя глядеть тошно. И даже не думай соваться в мою спальню!

Глаза её мужа опасно потемнели.

— Ты — моя жена, Элге, и…

Она резко развернулась и подхватила садовые ножницы.

— И тебе следовало помнить об этом раньше. Полезешь, — лезвия, подчиняясь движению её пальцев, разъехались и снова сошлись вместе, с чётким щелчком, — можешь невзначай лишиться чего-нибудь… самого драгоценного для тебя. И, может быть, я попробую применить целительские навыки. Потом. Если получится. Ты же знаешь, я ещё только учусь.

От её улыбки его всего передёрнуло.

— Я тебя предупредила, Мад.

Неторопливо обогнув изваяние, именуемое её блистательным супругом, Элге вышла из зимнего садика.

/Королевский дворец/

Теона неслышно проскользнула в просторный кабинет и, приблизившись к Бастиану, застывшему у окна, положила голову ему на плечо, обтянутое бархатом глубокого синего цвета. Его величество недавно вернулся из Сайттенского замка, где герцогиня содержалась под стражей с момента вмешательства в их с братом противостояние.

— Поговорил?

Он привлек её к себе и уткнулся носом в волосы.

— Д-да… Спасибо тебе за помощь, Тео. Причины их поведения стали яснее, но мне от этого не легче. Герцогиню придушить хочется. Собственными руками бы удавил.

— Какая-то сомнительная польза от моего дара, — передёрнула плечиками королева.

— Это ведь не твой дар влияет на человеческие поступки. Дар прекрасен, светлая моя. Как бы ещё тихо и бескровно мы узнали детали? Вдвойне прекрасно, что он не действует на меня, — не удержался от улыбки Бастиан. — Что мне теперь делать с этой заразой, а?