— Классно! — восторженно восклицаю и, сняв с плеча сумку, подхожу обнять Диму.

— Я рад, что тебе нравится.

Выхожу на балкон. Белые ночи прекрасны. Ветерок треплет мои волосы, и я зажмуриваюсь от переполняющего меня счастья.

— Холодно, — раздается сзади обеспокоенный Димин голос, и он набрасывает мне на плечи свою куртку.

Я кутаюсь в нее и вдыхаю поглубже любимый запах.

— С днем рождения, моя любимая, — шепчет на ухо и крепко обнимает меня со спины.

— Что? Уже?

Перевожу взгляд на часы на запястье: ровно 00:00.

— Уже, — целует меня нежно в щеку. — Я люблю тебя, Соня.

— И я тебя люблю, — разворачиваюсь лицом к Диме и тянусь за поцелуем.

Это лучший день рождения в моей жизни. Мы с Димой вдвоем, в другом городе, где нам никто не помешает, никто нас не увидит и не нажалуется моей маме. И она сюда точно не заявится, потому что я дала ей другой адрес гостиницы.

Наш поцелуй прерывает громкий стук в дверь.

— Кто это? — испугано спрашиваю.

Секунду назад я была уверена, что мама нас не найдет, но, когда стук в дверь повторяется, меня охватывает ледяная паника.

— Это мой подарок, пойдем, — Дима заводит меня обратно в номер.

Я обескураженно плюхаюсь на кровать, пока Дима идет открывать. С каждой милисекундой паника нарастает.

— Ваш заказ, — говорит мужской голос, и я облегченно выдыхаю.

— Спасибо, — отвечает Дима и закрывает дверь.

Я сижу спиной и специально не поворачиваюсь. Но тот факт, что это оказалась не мама, несколько приободрил меня. Дима садится рядом и опускает мне на колени пышную охапку роз.

— Боже, — из горла вырывается то ли стон, то ли плач. — Дим, я испугалась.

— Не бойся, здесь нам никто не помешает.

— Очень красивые, спасибо, — поднимаю розы к лицу и вдыхаю их благоухающий аромат.

— Это еще не все.

Откуда-то из-за спины Дима достает большую бархатную коробочку красного цвета и кладет ее на кровать передо мной. Мои глаза уже наполнились слезами счастья. Аккуратно раскрываю коробочку и вижу золотую цепочку с кулоном в форме знака бесконечности.

— Ого, — восхищенно выдыхаю.

Достаю украшение из коробки и завороженно рассматриваю. Знак бесконечности довольно большого размера, я переворачиваю его обратной стороной и замечаю гравировку с маленькими буквами по контуру всей восьмерки.

— Моя любовь к тебе бесконечна, — читаю.

Слезинка срывается с ресницы.

— Дима, это самый лучший день рождения, самый лучший подарок и самый лучший сюрприз, — шепчу.

— Хочу радовать тебя всегда, — он аккуратно вытирает слезу на моей щеке большим пальцем.

— Поможешь мне надеть? — протягиваю ему кулон и поворачиваюсь спиной.

— Конечно.

Дима аккуратно защелкивает застежку и тут же целует меня в шею. Все тело моментально простреливает волной желания. Дима сжимает мое тело в руках и идет поцелуями ниже: к сгибу между плечом и шеей. Я прикрываю глаза и проваливаюсь в пучину острых чувств, которые наполняют каждую мою клеточку.

Розы валятся на пол. Я порываюсь поднять их, но Дима не даёт это сделать, поворачивая к себе и накрывая губы. Целует жадно, страстно, опуская меня на кровать и ложась сверху.

Просовываю руки под Димину футболку и веду по спине. Ладони дрожат, подушечки пальцев покалывает. Дима на мгновение прерывает поцелуй и заглядывает мне в лицо ошалевшим взглядом.

— Не останавливайся, — шепчу.

И уже через секунду его губы на моей шее, идут ниже к ключицам. Из глаз будто искры летят. Я тяну вверх его футболку. Хочу смотреть на Диму, хочу касаться его. Он такой у меня красивый и сильный, иногда даже не верю, что из всех девочек нашей школы, он выбрал именно меня.

«Я ведь тебя первый раз давно увидел. Два года назад на олимпиаде. Сразу тебя заметил и подумал, что ты похожа на Белоснежку… — … Два года, Соня. Столько я тебя не видел, но столько я тебя помнил и думал о тебе», так сказал мне Дима, когда уходил из нашей школы.

Я потом еще долго об этом думала и расспрашивала Диму во время телефонных разговоров по ночам о том дне, когда он впервые меня увидел. И почему я не заметила его тогда?

Дима подтягивает меня вверх на кровати. Пользуясь тем, что мы оторвались друг от друга, снимаю с себя майку. Дима проводит пальцами от моего солнечного сплетения до пупка.

— Ты очень красивая, — хрипло говорит.

— Ты тоже, — шепчу, вырисовывая узоры на его груди.

Дима склоняется к моему лицу, мягко касается губ. Затем целует ниже и ниже. Доходит до груди и спускает лямки лифчика. Примерно на этом моменте нас прервала моя мама. Но теперь нам никто не помешает.

В идеальной тишине комнаты слышно только наше шумное дыхание, мои срывающиеся с уст стоны, которые я не в силах удержать в себе, и звук поцелуев.

В какой-то момент под Димиными губами и руками, под весом его тела, я проваливаюсь в такую пропасть удовольствия, что теряю связь с реальностью. Не помню, как снимаю с себя джинсы. Или он их с меня снимает. Но помню, как трясущимися руками пытаюсь расстегнуть Димин ремень, а не получается.

— Давай я сам.

Потом снова провал в пропасть наслаждения, а затем низ живота простреливает яркая вспышка боли. Я вскрикиваю, и Дима тут же меня успокаивающе целует. Боль быстро сменяется сладкими ощущениями. Я обнимаю Диму за спину и прижимаю к себе, двигаясь ему навстречу.

И это наша бесконечность.

Я просыпаюсь от громкого стука дождя по окну. Сквозь плотно зашторенные окна в номер попадает дневной свет. Тянусь за телефоном на тумбочке: 6 утра, и уже с десяток сообщений с поздравлениями. Откладываю смартфон обратно и поворачиваюсь к Диме.

Он спит, закинув руку за голову. Мои губы сами расползаются в улыбке, когда я вспоминаю нашу ночь. Боже, я еще никогда не была так счастлива. Придвигаюсь ближе к Диме и обнимаю его за пояс.

— Ммм, — переворачивается ко мне лицом и тоже обнимает. — Который час? — сонно бормочет.

— Шесть утра.

Дима шумно выдыхает мне в волосы.

— Пойдем гулять.

— Там ливень, — и в подтверждение моих слов раздается раскат грома.

Дима снова недовольно мычит.

— Тогда пойдем в музей.

— В какой?

— В любой. Здесь их много.

Я смеюсь ему в грудь и льну еще плотнее.

— Дима, шесть утра, спи.

Но Соболев не спит. Он просовывает ладонь под мои шелковые пижамные шорты и сжимает ягодицу. Затем отрывает голову от подушки и целует меня в шею.

— Рядом с тобой очень сложно спать, Белоснежка.

Дима слегка прикусывает мою кожу. Я шумно выдыхаю и ложусь на спину. Соболев тут же перекатывается на меня сверху продолжая целовать и стягивать с меня шорты. Внизу живота уже разлилась сладкая истома. Я набираюсь смелости и стягиваю с Димы боксеры.

В этот раз мне совсем не больно. Ощущения еще ярче, острее. Они накрывают меня с головой, затапливают в пучине блаженства. Я впиваюсь ногтями в плечи Димы, выгибаюсь, стону. Ох, как же это сладко.

Крышу сносит от осознания, что я полностью, всецело принадлежу Диме, а он мне. Сейчас совершенно точно понимаю, что не смогла бы сделать это ни с кем, кроме Димы. Другие мужчины сливаются в серую массу. Для меня есть только Дима Соболев.

Мы валяемся в постели до обеда. Я бы не вылезала из нее целый день, но, когда дождь прекращается, Дима подхватывает меня на руки и несет в душ. Через час мы завтракаем (хотя уже время обеда) в кафе возле отеля и идем в Эрмитаж.

Мой телефон звонит целый день. Обычно я люблю, когда меня поздравляют с днем рождения, но сегодня меня это тяготит. Мне все время приходится отвлекаться от Димы на разговоры и банальные поздравления с пожеланиями счастья и здоровья.

Звонят и родители. Маме я шлю заранее заготовленную в фотошопе фотографию меня, Ульяны и Лили на фоне Исаакия. Ну мало ли, вдруг она все еще не верит, что я с девочками.

Эрмитаж огромен, его не обойти и за неделю. Проблуждав по залам часа четыре и дойдя до императорского трона, мы начинаем искать выход. Нам надо вернуться в гостиницу и переодеться для ужина в ресторане.