Кровь стучит в ушах, сердце колотится в районе глотки. Мой первый порыв — закричать, что это все не правда. Но я тут же себя обрываю. Разве Дима когда-нибудь меня обманывал?

Быстро перебираю в голове все возможные случаи. Пытаюсь вспомнить, когда он мне лгал. Такое ведь было? Не могло не быть.

Но когда я понимаю, что не могу вспомнить ни одного случая с ложью от Димы, мне становится так плохо, что я еле удерживаюсь на ногах. Он утаивал от меня информацию. Утаил, как самый первый раз меня увидел на олимпиаде. Утаил про своего брата.

Но ни разу не сказал мне ложь.

— Зачем ты был со мной? — спрашиваю отрешённо. — Раз все так…

— Потому что я тебя люблю.

Быстро отворачиваюсь, чтобы скрыть слезы. Тело колотит мелкой дрожью, а из-за жары продолжает мутить. Все сказанное сейчас Димой размазало меня по асфальту бетонной плитой.

Его ладони опускаются на мои предплечья. Вздрагиваю. Дима ведет носом по моим волосами, целует их.

— Я так тебя люблю, что иногда кажется: сдохну без тебя.

— Не говори так.

— Ты станешь моей женой, Соня?

Я не могу поверить, что Дима серьезно мне это предлагает. После всего, что я сейчас услышала… Просто не могу поверить.

— Как ты можешь меня любить после того, что сделал мой отец?

— Знаешь, а любовь такая сука…

Я беспомощно закрываю веки. Мое сердце растоптано, душа разорвана в клочья. Как теперь жить после того, что я узнала?

Как теперь жить??

— Ты так и не ответила на мой вопрос.

Дима продолжает водить носом по моим волосам. Как будто пытается надышаться в последний раз, горько думаю.

— Я… — запинаюсь. — Я не вижу у нас будущего.

Вот я это сказала. Сама не могу поверить.

— Почему?

— Из-за всего этого.

— Из-за того, что твой отец оправдал убийц моего отца за взятку? Соня, это не должно стоять между нами. Твои родители вообще не должны стоять между нами, пойми. Мы — это мы.

— Не только. Ты свидетель по делу, которое ведет мой отец. Твой брат подсудимый.

Дима тяжело выдыхает мне в волосы.

— Почему это так важно для тебя?

— Потому что… — замолкаю. Теперь язык не поворачивается сказать, что из-за папы. Но ведь это так. Я не могу из-за папы. Каким бы он ни был.

— Мы могли бы переехать в другой город. Правда, я выгреб все последние деньги на адвоката и решил завязать с сайтами, но я обязательно что-нибудь придумаю и заработаю нам на переезд.

Боже, какой еще переезд… Куда? К кому?

— Почему ты больше не делаешь сайты?

— Я решил не связывать свою жизнь с компьютерами. Иначе закончу, как мой отец. Люди будут узнавать, на что я способен в компьютерах и пытаться использовать это в своих целях. Не хочу. И в МГУ поступать все-таки не буду.

Медленно поворачиваюсь лицом к Диме. Чем он будет заниматься, если не компьютерами? Это же его страсть, его жизнь. Однажды на каком-то нашем свидании Дима целый час рассказывал мне про строение компьютера. Я ничего не поняла, но все равно слушала очень внимательно.

— Я обязательно что-нибудь придумаю, Соня. Ты только скажи: ты выйдешь за меня замуж?

Неотрывно смотрю в его лицо. Такое любимое, такое родное. Как же я хочу поцеловать Диму, обнять, прижаться всем телом. Как в Питере, когда мы целых два дня наслаждались друг другом.

Время идет, мое молчание затягивается. Снова кто-то смеется в этом дурацком парке. Это воистину смех на похоронах.

— Нет, — срывается с губ. — Я не могу.

Его лицо изображается гримасой боли, а через секунду становится жестким и непроницаемым. Не прочитать ни одной эмоции.

Короткий кивок — это все, чем Дима меня удостаивает. Мне хочется кричать и плакать, но я просто стою.

Дима делает шаг назад. Он все еще ко мне лицом, но отступает назад.

«Нет, Дима, не уходи, я же так люблю тебя», эти слова застревают в горле комом.

Еще шаг назад. И еще.

Я опускаю лицо в ладони, чтобы больше не видеть, как он уходит. Теперь не сдерживаю рыданий. Должно быть, Дима их слышит, но не подходит ко мне, не возвращается.

Я продолжаю сотрясаться от слез, потеряв счет времени. Все кончено. Дима ушел навсегда.

Я не сразу понимаю, что это окончательный разрыв с Димой. Все жду, что он мне позвонит или напишет. Каждый раз, когда мой телефон издает звук входящего звонка или сообщения, я судорожно тянусь к нему с мыслью, что это Дима. И каждый раз это оказывается не он.

Я сдаю последние предметы по ЕГЭ, покупаю платье для выпускного, но все это происходит будто фоном. Ежедневно, ежечасно, ежеминутно мои мысли лишь о Диме. Я снова и снова думаю над его словами в парке, над его предложением выйти замуж и все больше задаю сама себе вопрос: почему я отказала?

Отношения с родителями достигают критической точки. Мама своим кудахтаньем и заботой действует мне на нервы. С отцом же я просто не разговариваю. Все больше сижу в своей комнате и все реже выхожу к семье. Даже сестру не хочу видеть, хотя уж она точно ни при чем.

Ночами я не сплю, смотрю в потолок, глотая слезы. Такое ощущение, что у меня в груди черная дыра, выжженное поле. А потом и вовсе начинается паранойя: я представляю, что Дима рядом.

Я разговариваю с ним все время. Воображаю, что он сидит возле меня и слушает. Иду одна в кино, но представляю, что Дима на соседнем кресле обнимает меня за плечи. На улице чувствую его ладонь в своей, а в кровати чувствую его жаркие поцелуи.

Все это доводит меня до того, что я превращаюсь в тень самой себя. Перестаю есть, пить, разговаривать.

— Сонечка, ты не заболела? — мама опускает ладонь мне на лоб. Она думает, что я рассталась с Димой еще тогда, после ее рейда в коттедже. — Температуры вроде бы нет. Надо к врачу, сдать кровь.

— Оставьте меня, — выдавливаю.

— Соня, с тобой что-то происходит, — поворачивается к дверному проему, в котором стоит отец. — Гоша, с Соней что-то не так. Надо отвезти ее к врачу.

— Со мной все в порядке, уйдите.

— Ларис, оставь Соню, пусть отдохнёт.

— Гоша, но она резко похудела и бледная, как простыня!

— Лариса, я прошу тебя, — отец подходит к моей кровати и берет маму под локоть.

Он выводит родительницу, но неожиданно не покидает спальню вслед за ней, а закрывает дверь и подходит ко мне. Садится на кровать.

— Сонечка, — начинает тихим и мягким голосом. — Я понимаю, как тебе сейчас тяжело. Но просто нужно это пережить. Все проходит, и это пройдет.

Я больше не могу смотреть на отца теми глазами, что и раньше. Он всегда был для меня Бэтменом, супергероем, который спасает мир от зла. А оказалось, что мой отец и есть это самое зло.

— Ты оправдал убийц Диминого отца за взятку?

Давно хочу задать папе этот вопрос. Он моментально меняется в лице, глаза расширяются, я читаю в них страх.

— Соня…

— Ты оправдал убийц Диминого отца за взятку? — повторяю громче. — Да или нет?

Мне не нужно слышать ответ, я понимаю его по растерянности на папином лице. Но он все-таки едва слышно произносит:

— Да… Я оправдал… Прости…

Опускаю веки, чтобы больше не видеть отца.

— Уходи, — требую.

— Я дам его брату условный срок.

— Уходи, — повторяю.

Папа молча встает и выходит из комнаты, оставляя меня одну.

Я ненавижу своих родителей. Находиться с ними каждый день под одной крышей — пытка. Я не могу их видеть, не могу разговаривать с ними, не могу дышать одним воздухом. Мне противно и омерзительно, что по моим венам течет их кровь.

Я больше не езжу с ними на дачу. Счастливые летние выходные с барбекю и смехом выше моих сил. Я лучше останусь одна и представлю, что Дима рядом. Поговорю с ним, посмеюсь, скажу, что люблю.

Время идет, а ничего не меняется. Приходит сообщение о том, что я поступила на филологический факультет МГУ. Эта новость не трогает меня от слова совсем. Мама собирается устроить празднование по поводу моего поступления, но я отказываюсь принимать в этом участие. Она снова хочет отвезти меня к врачу, и я просто ухожу из квартиры.