Этот сосёт обычный мёд и радуется ему как червяк гнилому яблоку!

С другой стороны, если представить подземного выползня на базарной площади, пытающегося купить за серебрушку килограмм мёда у бабы в сером чепце, улыбаясь в триста тридцать три зуба… Баба хлопнется в обморок, а то и дуба даст. Самого Подгруна затопчут, невзирая на божественность. Так что без вариантов – только через посредников типа меня, а таких много не наберётся.

- Эй! Ты скоро там? Не нажрался?

Я, если честно, забеспокоился. Похоже, для бога это равносильно наркоте. Сдохнет от передоза, гад, и не поделится картой ископаемых.

Обошлось. Выбрался из горшка. Одно щупальце соскребло мёд с морды, отправив в пасть. Другое не слишком вежливо выдернуло у меня из рук сосуд.

- Угодил. Молодец! В долгу не останусь. В твоём глействе есть и уголь, мало, правда. Немного серебра. Сера. А выше по течению реки…

Он перечислял, а я охреневал. В необычном языке бога нашлись слова, неизвестные в Мульде! Половина вопросов с сырьём для стекольного начинания отпадёт. Правда, выручку от продажи бренства сожрут покупки новых участков, копание разрезов и шахт. Не важно. Как удачно я сгонял в столицу! Осталось пробраться во дворец и написать письмо молодому королю Каруху, что прошу освободить меня от государственной службы. Собственно, это произойдёт автоматом, когда не явлюсь приносить ему клятву в качестве чиновника, ограничившись присягой вассала, а клятва его отцу утратила силу. Но лучше – вежливо. Заранее.

Всё. Проехали. Больше я не бюджетник. И глаза бы мои вас не видели. По крайней мере, так хотелось. Но не вышло.

Оставив бумагу секретарю, облачённому в траурный фиолетовый цвет, и с фальшиво-траурным выражением на хитрой морде, я столкнулся с одним из знакомых вельмож.

- Хорошо, что ты здесь, глей, - сказал тот. - Его величество желает тебя видеть.

6

Волки. Молодые. Не то чтобы сильно голодные, но вполне нагулявшие аппетит. Хищные – готовы рвать куски мяса с жертвы на бегу.

Таково было окружение нового короля, мало выделяющегося из своей свиты.

Все – черноволосые, русоволосые, пара блондинов. Ни одного рыжего. Ни одного с клыками.

Бренты или даже безземельные, не чета старой аристократии.

А, нет, увидел одно исключение. Сын нашего маркглея Маерра, самого крупного землевладельца юга. Звали парня Фирух. Клыки не спрятать, как ни натягивай на них губу. А рыжие волосы покрасил чёрным. Как стареющая красотка, чтоб скрыть седину.

Младший сын покойного короля не красился. Слухи, что он – хрым и бастард, показались очень правдоподобными. Усопший всё же был антом, пусть не столь чистокровным как Клай. Я, наверно, должен был обрадоваться, сам ведь тоже ни разу не ант. Закричать «Хрымолетарии всех стран, соединяйтесь!»[1], так что ли?

Налоговик Дударх на фоне этих молодчиков, скорее приученных действовать мечом, а не мозгами, воспринимался генератором идей и, наверно, даже в какой-то степени интеллектуалом. Конечно, он не успел вернуться с юга и где-то тащился верхом, волоча всё моё нажитое непосильным трудом.

Волки думать не хотели. Они желали убивать, делить добычу и тянуть себе в логово.

Карух заполучил первый трофей – отцовский кабинет, он же малый тронный зал, когда ещё не остыли угли погребального костра. Занял кресло с высоченной спинкой, но усидеть в нём не мог. Вскочил и при моём появлении.

- Ты кто?

- Глей Гош с южного пограничья, принц.

- Да ну… Какие формальности! Зови меня просто – король. Завтра уже одену корону.

Волчонок носил лишь бант величиной с луговую бабочку траурного фиолетового цвета, остальной его наряд был выдержан в тёмно-синих тонах. Мелкий, мне до подбородка, тщедушный – задний мост ГАЗ-66 точно не поднимет, да и не надо такое монарху. Вертлявый, узколицый. В целом – не особо приметный.

Он потащил меня в круг веселящихся придворных. На некоторых фиолетового не наблюдалось совсем. К ночи, надо думать, исчезнут последние капли напускной скорби.

- Друзья! Вот тот самый глей Гош, что принёс в Мульд крепкий нир самого лучшего качества! И, надеюсь, щедро отсыплет серебра моему доверенному Дударху.

- Отсыпал. Он в пути. Просто я передвигаюсь быстрее.

- Сколько же заплатил?

Я нагнулся к мелкому выскочке и тихо шепнул сумму, он тут же громогласно озвучил её на весь зал. Приватность сведений о личных доходах? Не, не слышали.

Придворные голодранцы охренели. Щёки надувают как футбольные мячики, а сами, небось, и десятка серебряных динов не держали в руках за один раз.

- Мало! Отец дал вам монопольное право гнать нир для казны, оставляя себе часть дохода. И где с него налог?

- Биб! Можешь выпить душу засранца? Не исполняй пока, просто мне нужно знать для внутренней уверенности, что при желании грохну его в любой миг.

- Да, хозяин. Но он принёс клятву над телом отца, присягнул на верность ему и Моуи. Так что принц находится под защитой Моуи, с ним ссориться опасно.

- Я жду ответа, - топнул ножкой царственный огрызок. – Молчишь? Нечего сказать?

- Что же тебе сказать, Карух? А – вот, вспомнил. Ничего я казне не должен. Дударх проверил меня на Камне Правды. Не веришь – зови другого судью, повторим.

- Конечно – не верю…

- Объясняю, - я постарался избежать тона учителя, разъясняющего нерадивому ученику, что два плюс два равно четырём, а не килограмму мороженного, но, думаю, не вышло. – Мы договорились с твоим отцом, что доход от нира разделяется поровну: половина достаётся казне и сразу, не ожидая Нового года, другая половина идёт мне.

- Но казна пуста! Сборщики налогов ещё не вернулись…

- Я ей не распоряжаюсь. Должное – отдал. Всё. Как казна тратится – твоё дело. Теперь, коль нир объявлен обычным товаром, расплачусь за него только в следующем декабре, а не помесячно, как было при твоём отце. Крутись как-нибудь до сбора налогов. Экономь. Сократи число прихлебателей, они дорого обходятся.

Он был готов меня убить на месте. Щенок волка – пока не волк, как бы ни скалил зубки. Но очень хочет стать матёрым.

- Может – отменим… - промычал один из нахлебников.

- К пырху в зад! Я – король! И не буду отменять свой же первый указ!

- Справедливо, твоё величество, - я постарался избежать сарказма. – Нижайше прошу обратить внимание, что доходы казны с моего глейства, даже если оставить в стороне половину прибытка от продажи нира, выросли по сравнению с прежним годом более чем в два раза. Скажи, государь, много ли у тебя подданных, увеличивших подати за год хотя бы вдвое?

Он нервно дёрнул себя за узкую бородёнку а-ля Атос в «Трёх мушкетёрах».

- Не все ещё рассчитались. Не знаю. Больше – хорошо. Но мало. Канцлер знает точнее. Новый канцлер. Назначу его. Старого… Тебе не нужно знать.

Я постарался не обращать внимания на сумбур в его речах. А также на кашу в монаршьей голове.

- Как считаешь нужным, государь.

Брент Нимирх, предлагавший отменить глупый указ, снова подал голос:

- Карух! А давай каждый, кто начинает лить нир, подать заплатит. За право гнать.

- Не пропаду с такими советчиками, - возрадовался шкет. – Правильно! Сто серебряных динов с каждого! Начну с тебя, Гош. Раскошеливайся!

- Зачем?

- Ты же гонишь нир?

- Гоню. Безостановочно.

- Так заплати сотню и валяй дальше.

- Увы. Не заплачу. Я ничего тебе не должен.

Он позеленел от гнева. Набрал воздуха в тщедушную грудь для вопля в духе «Я – король! Я – решил!!!» И т.д. Пришлось разъяснить.

- Утром пред образом Моуи и над телом Караха ты поклялся, что все права и привилегии, твоим отцом дарованные, для тебя святы и нерушимы. Карах дал мне право гнать нир. Ты – король, правда. Или завтра им станешь, пока – исполняющий обязанности. Неужели рискнёшь нарушить слово, прилюдно данное самому Моуи? Тогда я не буду платить и просто обожду, пока тебя сразит молния. Либо разверзнется и поглотит земля. А там договорюсь с новым королём.